— Канешна нет.
— Уверены? Тихонов развел руками:
— Канешна нет.
— Прекратите! Что вы комедию ломаете, Тихонов? — повысил голос следователь против своего обыкновения. — Что значит «конечно, нет»? Вы уверены в том, что машину никто не брал?
— Не уверен. Я свою работу заканчиваю в пять. Может, кто потом и брал, мне откуда знать. Я лично не выезжал.
Сумароков строго посмотрел на завгара, тот опустил глаза и переминался с ноги на ногу.
— А вот Петр Евгеньевич говорит, что выезд исключен. «Практически и теоретически». Как?
— Нет, ну, если только с ведома охраны… — попытался оправдаться завгар.
— Или кто-то из охраны, да? Бывало такое?
— Мне неизвестно.
— Хорошо. Сейчас машина в исправности?
— В исправности. Только масло еще чуть капает, коробку еще раз придется перебирать, — стал приходить в себя бригадир слесарей.
— Когда вы закончили ремонт?
— Ну, дня через три… да, во вторник радиатор запаяли, отрихтовали капот… В общем, в среду. В четверг покрасили,
— Восьмого?
— А че это было у нас?.. Ну да, наверно, восьмого.
— Во вторник она могла ездить?
— Чего ж нет? Бердаш в тумбу вписался, помял не сильно, только что дырку в радиаторе арматурой сделал. А когда радиатор поставили, я сам во дворе пробовал, нормально шла.
— А коробка?
— Коробка и раньше подтекала, болезнь у них с коробками. Это заодно посмотреть просили, в прейскурант не входит.
— Что же вы не посмотрели до сих пор? Глазки в томате смущенно опустились.
— Так не платит никто. Обещался Бердаш рассчитаться, а сам не появляется. И машину не забирает.
Володя вздохнул:
— Бердашкевич находится под стражей. Так что если он вам заплатит, то очень не скоро. «Москвич» пока не трогать.
В конторку заглянул Ваня, кивнул: «Есть!» Сумароков торопливо записал что-то в блокнот, попросил завгара и Тихонова выйти.
— Ну как? — загадочно посмотрел на меня, когда мы остались одни.
— «Зодиак» выворачивать надо. Эту банду под прикрытием частной охранной фирмы.
— Я не о том. До сих пор расклад был другим, мы считали, что Забаров и Бубенец работали на Зайчевского; Франк и Гайдуков — на Шороха. Как оказалось, безработный таксист Бердашкевич, которого ты задержал в «ниве» вместе с Франком, калымил на «москвиче» «Зодиака». А значит?..
— Значит, все они заодно. Я же говорю: банда!
— И никакой Зайчевский за Ардатовыми Забарова с Бубенцом не посылал. Они знали, что Бердашкевич с Франком на «москвиче» поехали кончать Зайчевского, и дали показания против заведомого покойника. Давай сюда Коноплева!..
Ваня ввел широкоплечего лысого мужчину с загорелым лицом. Он был одет в спортивную куртку с эмблемой «ади-дас» и обут в кроссовки. Коноплев неожиданно подошел к Сумарокову и протянул ему широкую мозолистую ладонь, что могло свидетельствовать о каратистской «набивке». Седина и лысина придавали ему солидности; будь на нем костюм и галстук, вид у него был бы весьма интеллигентный, но манера одеваться, так же как и вести себя, говорила о пренебрежении к общественному мнению, основанном на наглой самоуверенности.
— Здоров, Сурок, — свысока посмотрел он на следователя и, дождавшись ответного рукопожатия, развалился на стуле.
— Привет, — смутившись, ответил Володя едва слышно и перелистал ненужные бумаги на столе завгара.
О Коноплеве он мне ничего не рассказывал. Тон директора ЧОП, это пренебрежительное «Сурок», очевидно, производное от фамилии СУмаРОКов, не предвещали ничего хорошего.
— Ты зачем этого лоха за мной посылал? Позвонил бы, я бы сам к тебе приехал — с бутылкой и закуской.
Володя выдержал паузу. Я почувствовал его растерянность.
— Это не лох, гражданин Коноплев, — пришел я следователю на помощь, — а сержант милиции Ордынский.
— Да ну?! — снизу вверх посмотрел на Ивана Коноплев. — А ты кто такой?
— Не «ты», а «вы», — поправил я его, чувствуя, что заки паю, как чайник. — Я инспектор РУОП майор Вениаминов. А это — старший следователь прокуратуры Сумароков Владимир Николаевич. Запомнили?
Коноплев оказался не из тех, кого можно смутить. Закинув ногу на ногу, он сцепил на колене пальцы и улыбнулся:
— А если нет, то что?
— А если нет, то мы можем перенести нашу беседу в другое место.
— Да? И куда же, если не секрет?
— Ладно, хватит, — пришел наконец в себя Володя. — Посмотрите в окошко, Артур Леонидович. Это ваш «москвич»?
Коноплев и не думал поворачивать головы.
— Не мой, — заверил с усмешкой. — Нет у меня «москвича». «Жигуль» есть, «девятка». А в чем дело?
— Я обращаюсь к вам как к директору ЧОП «Зодиак», по документам эта машина принадлежит вашему предприятию. — Ну?
— Да или нет?
— Слушай, Сурок, не надо со мной «ля-ля». Говори, чего звал. У тебя проблемы? Уладим!
Володя начинал терять спокойствие.
— Я повторяю вопрос…
— Да не повторяй, не тужься. Наша тачка, сам ведь знаешь, зачем спрашиваешь?
— Спрашиваю в порядке ведения протокола. Вы, гражданин Коноплев, служили в следственном управлении Комитета госбезопасности и прекрасно знаете форму допроса свидетеля.
Тирада явно предназначалась для меня. Я все понял.
— Да, гражданин следователь, — продолжал ерничать Коноплев, впрочем, заметно остепеняясь. — Машина числится за моим частным охранным предприятием «Зодиак» и со второго числа находится в ремонте.
— Кто водитель?
— Нет водителя. Был — уволился.
— Вы прибегали к услугам частных лиц?
— Прибегал.
— А именно?
— Иногда ездил сам, иногда — мой сосед Генка Бердаш-кевич. Парень работал таксистом, машины знает.
— Кто еще?
— Кто?.. — Коноплев сделал вид, что вспоминает. — Вроде больше никого. По крайней мере, мне неизвестно.
— А где сейчас находится ваш сосед, вам известно? Коноплев выразительно вздохнул: все, дескать, под Богом ходим.
— А инспектора охраны Забаров и Бубенец?
— Там же.
— В чем они подозреваются, вы тоже знаете?
— В рэкете вроде.
— Кто вам об этом сказал?
— Да меня ведь уже допрашивали, Владимир… как тебя… Васильич?
— Николаевич, — подсказал Ваня Ордынский.
— Да. Следователь Васин из угро, так что не вы, как говорится, первый. А потом, я ведь грамотный, газеты читаю.
Володя достал из папки бланк протокола, медленно отвинтил колпачок авторучки и минуты три-четыре корпел над «шапкой».
Коноплев за это время дважды посмотрел на часы.
— Вы выезжали на «москвиче» за ворота территории мастерских? — спросил он, не отрываясь от несвоевременной писанины, а возможно, прячась за нее.
— Я? Нет!
— А Бердашкевич? У него есть доверенность?
— Доверенность я ему оформлял, а выезжал или нет — это вы у него спросите.
— Кто-нибудь еще мог воспользоваться «москвичом»?
— Мог, конечно.
— Например?
— Например, любой рабочий мастерских. После семнадцати — охранники.
— Но ведь это запрещено?
— Само собой. Строго. Если такой факт будет установлен — ты мне только скажи: выгоню к чертовой матери, еще и платить заставлю.
— Сколько человек осуществляет охрану территории?
— Днем — двое, ночью — четверо.
— Кто дежурил в ночь с шестого на седьмое августа?
— Я на память графика дежурств не учил, нужно — пойди на пост и посмотри в журнале. У меня двадцать два объекта и сто двадцать охранников… А теперь — позвольте мне откла няться, граждане начальнички, все, что я знал, — сказал, добавить мне нечего.
— Кланяться будете позже, а сейчас пройдемте на пост и вместе посмотрим график дежурств. Возможно, у меня к вам будут еще вопросы. Да и показания ваши нужно оформить протоколом, так что придется задержаться.
— И все?
— Не совсем. Потом мы получим заключения дактилоскопической экспертизы. Если в салоне «москвича» будут обнаружены отпечатки пальцев, принадлежащих кому-то, кроме Бердашкевича, уж не обессудьте — мы будем вынуждены снять ваши для идентификации.
— Похоже, ты меня в чем-то подозреваешь, а, Сурок? — ни с того ни с сего подмигнул Коноплев.
— Что делать, — терпеливо застегнул Володя «молнию» на папке. — В ночь с шестого на седьмое августа был убит некто Геннадий Зайчевский. Слышали о таком?
— Ну как же! — усмехнулся Коноплев. — Если кто в этом городе скажет, что не знает Скока, можешь смело предъявлять ему заведомо ложные.
— Вот-вот. А девятого было совершено новое преступление, в результате преступники завладели крупной суммой денег в валюте. Два человека убито.
— И об этом читали.
— Конечно, Артур Леонидович. Оба преступления были совершены при участии ваших сотрудников — Бердашкевича…
