– Конечно, посидим! – воскликнул с фальшивым энтузиазмом Дубинин. – Я в этом и не сомневаюсь.
– Ну и отлично. Все тогда. Мне через три часа выходить. Я бы соснул, если ты не возражаешь.
Дубинин помолчал.
– Хороший ты мужик, капитан…
– Скажи об этом шефу.
– Он все равно не поверит, – засмеялся Дубинин.
– То-то и оно. Ладно, мне пора. До связи.
– До связи.
Роман посидел на кровати, слушая мерное шелестение дождя по крытой пальмовыми листьями крыше. Затем вышел в комнату.
Ти уже убрала стол и мыла посуду снаружи. Чой сидел на прежнем месте, дымил потихоньку трубочкой. Глаза его были прикрыты, но едва под ногой гостя скрипнула половица, он тут же вопросительно уставился на него.
– Скажи, Чой, у тебя есть оружие? – поинтересовался Роман.
– Много, – лаконично отозвался старик.
– Мне надо гранаты. А лучше – взрывчатка.
– Есть.
– Можно посмотреть?
– Идем.
Последовал рискованный спуск с приставной лесенки, после чего Чой поманил Романа к лесу.
– Идем.
Через минуту Чой раздвинул стену кустов, привычно вошел в их густую сень.
– Идем, Роман, идем, – подбодрил он гостя.
– Иду, – сердито отозвался тот, путаясь в мокрых, с колючками, ветках.
Дождь шел не переставая. Мерная теплая сеянка, как будто кто-то наверху открутил душ и ушел по делам, забыв его выключить.
Старик поднял за стебель один из пышных побегов, отставил, как цветочный горшок, в сторону. Открыл деревянную крышку в земле, указал Роману на черную, затхлую дыру.
– Там.
– Угу, – кивнул Роман.
Он помялся, с отвращением глядя вниз.
– Надо посмотреть…
– Хорошо.
Чой шмыгнул вниз, только мелькнула его видавшая виды кепи. Роман полез следом, нащупывая осторожной ногой что-то наподобие вырытых в земле ступеней.
Старый партизан уже зажег самодельную керосиновую лампу, и Роман увидел просторную землянку, с любовью оборудованную бамбуковыми стеллажами.
И чего только на этих стеллажах не было! Тусклый свет коптилки высветил французский пулемет системы Гочкиса (эхо колониальных войн), американский «М60», советский «ПКСМ». Аккуратными пирамидками стояли винтовки и автоматы, представленные опять-таки в самом широком международном диапазоне, от «МАС» до «М-16». Но, понятно, преобладали вездесущие «калаши», которыми была завалена вся левая сторона землянки. Имелся пяток «РПГ» со стопкой боезарядов к ним. Пистолеты, холодное оружие. Ящики с гранатами. Мины – любого способа действия, взрывчатка. Все в отличном состоянии. Хоть сейчас бери и воюй.
Чой скромно стоял у лестницы, давая возможность гостю оценить труды рук своих. Поскольку не было никаких сомнений, что именно ими была собрана и сохранена эта подземная коллекция.
«Мой отец – либак», – вспомнил Роман слова Сам Лиена.
Плохо мы знаем наших родителей.
– Можно? – спросил Роман уважительно.
Чой кивнул.
Роман отобрал несколько гранат, три упаковки тротиловых шашек, парочку противотанковых мин. Судя по размерам агрегата, должно хватить. Больший груз тащить нет смысла. Да и силы не те.
– Это я возьму с собой, – сказал он. – И это.
Он придвинул «АК» со складным прикладом и два магазина к нему.
– Хорошо, – невозмутимо отозвался Чой.
Если он и понял, что намеревается сделать Роман, то не подал виду. Впрочем, его опыт должен был сразу подсказать ему, каким образом русские, известные своей решительностью, устранят возникшую проблему.
«Хорошо, что старик не знает желания американского профессора осчастливить вьетнамский народ на веки вечные, – подумал Роман. – Иначе черта с два он взялся бы нам помогать».
– Я закончил, Чой.
– Тогда пошли. Тебе надо отдыхать.
Сопровождаемый заботливым хозяином, Роман вернулся в дом. Чой остался на улице, хлопотать по хозяйству. Ти разбирала вороха капроновых сетей.
Роман снова улегся на кроватке Ти. Закрыл глаза. Дремотно шебаршил дождик по крыше, но сон почему-то не шел. Вопреки закалке, предстоящее задание тревожило. Мозг без устали сортировал варианты, как счетная машинка, листающая денежные купюры.
Может, прихлопнуть американца из снайперской винтовки, и дело с концом? Вся разработка замкнута на нем. А до полного успеха, насколько понял Роман, еще далеко. Если его из процесса выключить, то и процесс заглохнет. В кладовой Чоя стояла новенькая «СВД». Отличная машинка. Даже со своими полузабытыми снайперскими навыками Роман мог бы уверенно попасть из нее в неподвижную цель на расстоянии в шесть сотен метров. Профессор каждый день выходит подышать свежим воздухом. До утра незаметно подобраться к пещере и на рассвете произвести один-единственный выстрел, который благополучно снимет все вопросы.
Нет, не снимет. В пещере стоит чертов агрегат, и, по словам Дубинина, уже вырабатывает из воды горючее. Пускай разработка далее не пойдет. Но и с тем, что у них имеется, вьетнамцы смогут всколыхнуть мировую экономику, и каковы будут последствия этой волны, предсказать можно уже сейчас.
К тому же профессор мог оставить чертежи, формулы, прочую техническую чепуху. Найдется какой-нибудь умник, который сможет без него завершить процесс. И что тогда? Где окажемся мы? Особенно, если умник окажется американцем?
Придется-таки лезть в пещеру. Хотя страшно не хочется. Роман всяческих нор, подземелий, как и их обитателей, терпеть не мог. Но по-другому не получалось, как он ни напрягал гудящие извилины.
С боем в пещеру не ворвешься. Она плотно охраняется по всему периметру. Была бы у Романа группа бойцов штыков в пять, он бы разобрался с охраной запросто. А с одним стариком, пусть даже бывшим разведчиком, много не навоюешь.
«А может, – осенило Романа, – запросить наших, чтобы шарахнули по этой пещере ракеткой? Здесь ничего сложного не требуется. Обычная боеголовка на пару килотонн… Так, чтобы ни профессора, ни его агрегата, ни самой пещеры в помине не осталось».
Он даже сел, настолько дельной показалась мысль. Закурил, наблюдая, как дым уползает сквозь бамбуковую стену.
Итак. Координаты известны, с наведением сложностей не возникнет. Один залп с подводной лодки – и все. Концы в воду. Никто ничего не узнает. Мало ли, что там у них взорвалось?
«Нет, не получится, – разочарованно подумал Роман, снова ложась и вытягивая ноги. – Американцы и вся королевская рать следят за потенциальным врагом пристально. Спутники и всевозможные датчики, натыканные по всему миру, фиксируют каждый наш „ик“, не то что залп с подводной лодки. Поднимется грандиозный скандал. Россия, которая числится другом Вьетнама, расстреливает его своими ракетами! О, эти коварные русские! Им нельзя верить! Они только и делают, что наводят ужас по всему миру…
Брр, только не это. Все должно пройти тихо, как под одеялом. Чтобы ни одно ухо, даже самое чуткое, не услышало.
А раз так, надо совать голову в петлю. Вернее, в пещеру. И ничего другого не придумаешь. А уж как сложится там, внутри, жизнь покажет».
Роман загасил сигарету. Зевнул. Чертова эта жизнь и чертова эта работа. Иногда он искренне удивлялся, зачем он ее выбрал? Был бы сейчас преподавателем где-нибудь в средней руки институтце, читал бы лекции по русской литературе и знать бы не знал об эдаких страстях. Студентки повально в него бы влюблялись, он бы уже раза три женился, имел бы кучу детишек, букет солидных болезней и привычку напиваться каждую субботу «в зюзю». Чем не счастье? Все не метаться по миру, не давиться всякими гадами, не лазить в вонючих норах…
Роман вздохнул. Говоря по совести, он бы и сейчас с удовольствием напился, и именно «в зюзю». После «змеиных» водок, от которых осталась муть в голове и спазмы в пищеводе, ужасно хотелось опрокинуть стопку холодной «Московской». А за ней вторую, третью – и так до тех пор, пока все происходящее не станет казаться дурным сном. Тогда можно обвешаться взрывчаткой и с криком «банзай» врываться в пещеру.
Стукнули легкие двери. Кто-то вошел в дом. Роман по шагам понял: Ти.
Он закрыл глаза, решив притвориться, что крепко спит. Вдруг девушке что-то нужно взять в своей комнате? Не стоит ее смущать.
Ти вошла, бесшумно раздвинув шторы, остановилась на пороге. Роман уловил слабый запах, идущий от нее. Приятно пахнет. Полевым цветком. Как она умудряется среди этой первобытной обстановки, пронизанной рыбной вонью, выглядеть и пахнуть так хорошо?
Ти не двигалась, но и не уходила. Что за притча?
«Может, – подумал Роман, – она целится в меня из снайперской винтовки?»
Но подумал несерьезно. Его шестое чувство даже не шевельнулось.
Зато ворохнулось нечто другое, чему виной был этот волнующий запах.
Роман из-под руки посмотрел на Ти.
Она неподвижно стояла в изножье кровати и смотрела на него. На ее круглом личике застыло странное выражение. Как будто она чего-то очень хотела, но не знала, как свое хотение осуществить.
– Чего тебе, Ти? – негромко спросил Роман по-русски, отнимая от лица руку.
