— Ладно, не петушись. Садись, поедем…
Джимми устроился на сиденьи, и они тронулись.
— Так говоришь, она на Мэллор-стрит живет? То есть — жила… — поправился Джо.
— Ну да…
— Ей наверняка не по карману была такая квартира, — сказал Джо. — Там же очень дорогой район.
— Ну еще бы — конечно, дорогой, — согласился Джимми. — Я сам плачу за эту квартиру.
— Ах, вот как…
— Да вот так уж.
— И ты один так о ней заботился? Что ж, девушка особенная, необычная… Ты давал ей деньги на одежду, на машину, да?
— Нет, это уже не я — другие. У нее было много знакомых богачей.
— А, понятно, — сказал Джо несколько иронически.
— Что тебе понятно?
— Все понятно.
— Ты, наверное, не веришь в любовь, если такую рожу скорчил, — недовольно сказал Джимми.
Физиономия Джо продолжала оставаться довольно-таки скептической:
— Нет, я верю в любовь. И в рак я тоже верю.
Джимми немножко подумал:
— Это в том смысле, что и то, и другое — болезнь?
— Да, что-то в этом роде, — кивнул Джо.
— Пусть так. Но я не хочу выздоравливать.
«Бедный парень», — подумал Джо грустно. Кажется, когда-то и он сам был таким идеалистом — лет в пятнадцать, наверное. Куда что подевалось? Жизнь быстро ликвидирует подобные иллюзии — и даже странно, откуда они остались в этом большом ребенке. Наверное, это хорошо, когда во взрослом человеке такое остается, — только как с этим жить? Видно, здорово он любил эту Кори… Что ж, девушка и впрямь хороша была, этакая красоточка. Обычно таким в жизни везет: о них всегда находится кому позаботиться. Что ж, это правильно: красота украшает мир, и надо красоту опекать, лелеять. Вот только что делать дурнушкам или просто заурядным женщинам?
— А мы там на полицию не нарвемся? — спросил Джимми.
— Вряд ли, — ответил Джо. — Они там пока со своими бумажками разбираются, ждут результатов вскрытия. Это занудное дело — столько писанины всякой…
На слове «вскрытие» Джимми слегка поморщился.
Они свернули на Мэллор-стрит. Дом, в котором снимала квартиру Кори, стоял на пригорке — и им пришлось подниматься к нему по каменным ступенькам. Немного не доходя до двери Джимми нагнулся и, поковырявшись в щели между плитами, выудил оттуда ключ.
Он отпер дверь и первым проворно шмыгнул в квартиру. Джо последовал за ним.
— А как же сигнализация? — спросил он.
— Да я уже успел ее вырубить, — успокоил его Джимми. — Так что не волнуйся.
— Ты только ничего не трогай, — предупредил Джо. — Нам ведь совсем ни к чему оставлять полицейским наши отпечатки пальцев.
— Ясное дело.
Они прошли из прихожей в комнату — и Джимми невольно присвистнул.
Там царил страшный кавардак: перевернутая мебель, в беспорядке разбросанные вещи…
— О, Господи… — сказал Джо. — Это она так торопилась на работу, что ли?
Джимми хмыкнул:
— Ладно: я буду вытирать пыль, а ты пылесось…
Он обвел взглядом комнату — и взгляд его невольно остановился на разворошенной постели. Сколько раз они с Кори обнимали в ней друг друга, сколько прекрасных часов провели вместе… Может быть, все просто приснилось, и сейчас войдет сюда Кори и скажет: «Ах, вот и ты, мой милый»…
Джимми потряс головой, отгоняя наваждение. Нет-нет, ничего уже не воротишь. Можно сделать только одно: наказать убийц Кори. Они тут что-то искали — но что? Что такого важного могло быть у Кори, ради чего здесь устроили тарарам? Она опасалась их — значит, если у нее было что-то важное, она постаралась спрятать это получше. А такой тайничок, простой и хитроумный одновременно, у Кори был — Джимми знал это хорошо…
Он прошел на кухню и открыл один из шкафов. Среди стоявших в нем банок безошибочно выбрал одну — судя по надписи, в ней должен был храниться кофе.
Джимми опрокинул банку над столом: из нее действительно посыпались кофейные зерна. Но было в ней и кое-что еще… Джимми достал из банки небольшой белый пакетик и заботливо спрятал его в карман. Но в банке оставалось и еще что-то.
Джимми вернулся в комнату и продемонстрировал Джо свою находку:
— Смотри-ка: наверняка они искали вот это.
— А как ты нашел?
— А у меня нюх, как у ищейки.
Джо с сомнением взглянул на Джимми.
— Ну, видишь ли, я просто знаю, где она могла прятать что-либо важное, — пояснил тот.
Джо опорожнил банку. На стол легли аудиокассета, пара фотографий и телефонный счет.
— Глянь-ка: ведь это Марком, — ткнул Джимми пальцем в одну из фотографий. — Президент клуба «Лос-Анджелесские жеребцы».
— Да, я знаю, — кивнул Джо.
— И тут тоже он. А кто это рядом с ним?
— Келвин Беннард, сенатор.
— А что здесь за засранцы?
— Телохранители. Он без них никуда не ходит.
— Осторожный, сука.
— За что ты его так? — спросил Джо.
— Конечно, сука. Разве в ином случае он стал бы сенатором? — убежденно сказал Джимми.
— Что ж, это верно, — согласился Джо.
— А зачем здесь телефонный счет? Смотри, один номер обведен. Наверное, это важно. Только как узнать, чей это номер?
Джо призадумался. Он посмотрел на обведенный номер, перевел взгляд на фотографии и, немного покопавшись в памяти, уверенно сказал:
— Это домашний телефон Беннарда.
— А ты почем знаешь? — удивился Джимми.
— Да мы с ним были в одном отряде бойскаутов, — неохотно пояснил Джо. — Вот с тех пор и помню. У меня вообще память ничего себе.
— Ты с ним по корешам, что ли?
— Ну вот еще, — нахмурился Джо.
Джимми в задумчивости почесал нос.
— Видишь ли, — сказал он, — вчера вечером Кори говорила мне о подарке, который хочет мне сделать. Она сказала, что я смогу вернуться в команду. То есть Марком вернет меня обратно, потому что… Видимо, потому что она знает нечто такое, отчего он может выполнить ее просьбу насчет меня. Но Беннард-то здесь при чем?
— Он, между прочим, член комиссии по делам спорта или что-то в этом роде, — вспомнил Джо. — Недаром же он контачил с Маркомом: значит, что-то их связывало.
— По фотографии трудно судить, что там такое их связывало. Может, они просто гомики.
— Фотографии — это вроде как опознавательные знаки. Ключ такой, понимаешь? Как и телефонный счет. Вот, смотри: она говорила с Беннардом двадцать минут. О чем — мы не знаем. Но это — подсказка, намек на то, что может быть достойно внимания.
— Значит, она чувствовала, что ее наверняка убьют, раз такую подсказку оставила, — грустно произнес Джимми. — И ведь ничего мне об этом не говорила…
— Хотела, видимо, тебе сюрприз сделать.
— Да уж: сюрприз получился хоть куда. Свихнуться можно — такой сюрприз…
Джо задумчиво рассматривал фотографии.
— Так что же все это значит, Джо? — спросил Джимми.
— Не знаю, малыш. Мы, может быть, сможем засадить этих двух негодяев надолго, если нам повезет. Без каких-то темных делишек тут не обошлось — это уж как пить дать.
— Так что же — Кори их шантажировала, что ли? Шантажировала сенатора?
— Может быть.
— Значит, он ее трахал — да? — зло прищурился Джимми.
— А вот этого я не говорил. Возможно, он за ней ухаживал. Просто ухаживал — вот и все.
— Ну да — за ней многие ухаживали, черт.
— Ну вот, — продолжил Джо, — он за ней ухаживал, а она что-то такое увидела, что-то услышала… Откуда я знаю? Но что-то было наверняка. Надо еще вот эту кассету послушать: может, что-то и прояснится.
— Ладно, я вроде понял, — кивнул Джимми. — Это у нас как бы улики, да? Кассета, фотографии Маркома и Беннарда. То есть можно надеяться, что мы ухватим их за яйца?
— Очень даже может быть.
Джимми даже повеселел:
— Вот за это я люблю Америку: за то, что тут любого козла, будь он хоть сенатор, хоть президент, можно крепенько взять за яйца…
— Ладно, подожди радоваться, — сказал Джо. — Это еще надо суметь сделать. А пока, если мы не хотим, чтобы нас тут взяла за яйца полиция, нужно сматываться.
— А пленку разве не послушаем?
— У меня в машине магнитофон есть.
— Ну, хорошо.
14Джо и Джимми вышли из квартиры Кори и зашагали к машине. День уже вовсю разгулялся, светило веселое солнышко, город выглядел счастливым и умиротворенным.
Хорошо, наверное, жить на свете, думал Джо Ханбек, если не врубаться во всякие такие кровавые дела: мир тогда представляется разумным и справедливым, гармоничным и уютным. Может быть, не стоит влезать в это дело с убийством Кори? Ведь никто в данном случае работу не оплатит, увы… Но были две причины, по которым Джо не считал возможным уходить в сторону. Во-первых, он оплошал — не смог уберечь Кори. Эта промашка чрезвычайно уязвляла его самолюбие профессионала. Девушка была убита почти на его глазах, всего пара минут решила дело в пользу гангстеров. И теперь Джо Ханбек хотел отыграться. И второе: неизбывное мальчишеское чувство справедливости всегда жило в его душе, еще с бойскаутских времен. Джо скептически ухмыльнулся бы, если б кто-то сказал ему что-либо про высокие идеалы, но по сути своей он оставался все тем же правоверным бойскаутом, который навытяжку стоит во время исполнения национального гимна, у которого комок подкатывает к горлу при виде развевающегося звездно-полосатого флага. Наверное, он был последним истинным бойскаутом — а такое умирает в человеке только вместе с ним самим. И когда такой бойскаут, пусть уже и потрепанный жизнью, пусть и признанный неудачник, сталкивается со злом — он готов встать на его пути, не щадя своей шкуры. А деньги — что ж деньги… Их всех так и так не заработаешь.
