Денис про себя подумал, что китайца надо брать в оборот как раз сейчас, пока не оклемался, но вслух не сказал — на то он, в конце концов, и частный детектив, а не государственный. У него свои методы найдутся.
Он молча вздохнул и повернулся к Ладе:
— Поехали домой? Я устал как сволочь.
Она кивнула с пониманием и добавила:
— Только давай сегодня в «Седьмой континент» заезжать не будем, ладно?
Денис расхохотался. Дядя с непониманием уставился на них, потом махнул рукой: валите, мол, отсюда, оглоеды, и без вас проблем хватает.
9Минут через пятнадцать она сказала:
— Ты пропустил поворот.
— Знаю. Хочу в агентство заехать, посмотреть фотографии, которые на даче у Рогачевских сделал. Не против?
Лада усмехнулась.
— Ты что?
— Да так. Удивляюсь. До чего же оптимистичный ты человек. Может быть, рассчитываешь, что Майя сама поймала убийцу Бакатина и теперь посадила его под домашний арест?
Денис молча пожал плечами, свернул на Неглинную и остановился около офиса «Глории». Они спустились на цокольный этаж. Денис открыл дверь своим ключом. Заглянул к Максу. Того уже не было.
— Придется самому, — вздохнул он. — Не очень-то я это умею, но попробую, — сказал он Ладе.
— Может, позвонить Максу, пусть возвращается? За что, в конце концов, ты ему деньги платишь?
— Не плачу уже два месяца, — сознался Денис. — Да и честно сказать, оно и к лучшему. Не хочу сейчас ни с кем разговаривать.
— Ладно, иди к компьютеру, а я зайду к ребятам. Потом подойду.
— Хорошо.
Денис прошел прямо в свой кабинет. Слава богу, никого не было, ему действительно не хотелось никого видеть, ни с кем разговаривать. Он достал свой цифровой фотоаппарат и стал подсоединять его к компьютеру.
— Ну давай, где ты, малыш, — приговаривал он тихо.
Наконец в компьютере возникли фотографии, сделанные Денисом в доме генерала. На них был небольшого роста человечек с нервным припухшим лицом. Лица, впрочем, почти нигде видно не было, за исключением кадра, где он отрешенно уставился куда-то в одну точку.
«Кто же он такой? — размышлял Денис. — И почему Майя держит его взаперти?»
Тихо вошла Лада.
— Ну что, получились фотографии? — спросила она у Дениса.
— Так себе. Лица почти нигде не видно.
— Дай посмотрю, — Лада села рядом с Денисом за компьютер.
Он показал ей несколько фотографий.
— Странное ощущение, — произнесла Лада. — То ли дежа вю, то ли…
— Вот, пожалуй, самая лучшая фотография, — Денис, не прислушиваясь к ее интонации, вывел на монитор изображение человека, печально смотрящего в окно. Объектив четко поймал взгляд этого человека, словно специально вглядывающегося в камеру.
Лада со странным выражением лица откинулась на спинку стула, закрыла глаза рукой.
— Ты что? — спросил Денис.
Она усмехнулась и покачала головой. Потом еще раз всмотрелась в фотографию и, опять усмехнувшись, сказала:
— Ты знаешь, кто это?
— Нет, а ты? — в свою очередь поинтересовался Денис.
— А я знаю…
— Кто?
— Это Гришка, мерзавец!
— Какой Гриша?
— Тот самый Гриша Грингольц. Я тебе рассказывала.
— Ты же говорила, его убили? — Денис поднял брови.
— Угу, убили. Значит, не на смерть. Ну подлец! Как все обставил! Значит, он жив и невредим.
— Значит, жив, курилка! — повторил Денис. — А ты говоришь, плохо быть оптимистом.
Денис в возбуждении забегал по офису, размахивая руками.
— Усопший Грингольц, говоришь? — в сотый раз терзал он Ладу.
— Он самый, — с легким раздражением отвечала та. — Что, никак не можешь поверить своему счастью? Вернее, моему?
— Честно говоря, не могу. Чувствую себя героем американского триллера: узники, прикованные наручниками, ожившие покойники. Красота. Я в детстве хотел летчиком стать, думал, жизнь интересная. Хорошо, что не стал. Представляешь, какая у них скукотища: проснулся, умылся, оделся, полетал немного, спать лег. А тут такая романтика. Просто «Возвращение живых мертвецов», часть четвертая.
— Ладно, перестань болтать, — перебила Панова. — Делать-то что будем?
— К дяде поедем, — ответил Денис.
— Думаешь, он по тебе уже соскучился?
— Просто уверен в этом. Пошли скорее.
Молодые люди запрыгнули в машину и снова отправились на Петровку. Но сделать это оказалось не так-то просто. Огромная пробка растянулась на несколько кварталов. Грязнов нервничал, постоянно давил на сигнал, чем довел Ладу и окружающих до исступления, и матерился про себя на обнаглевших «чайников».
— Почему ты так дергаешься? — не выдержала Лада.
— Да потому что я уже подумал, что это безрезультатное дело, и мы никогда не докопаемся до истины! Я ненавижу проигрывать. А теперь вновь появилась надежда распутать это дело.
— Ага, рвешься в бой. Остынь. В таком состоянии плохо соображается. Дела нужно распутывать с холодной головой.
— И чистыми руками, — вставил Денис. — Они тоже не помешают. Кстати, ты знаешь, что в твоем родном отечестве — в США то бишь — стояние в пробках перевели в конкретные цифры потерь национального дохода?
— Первый раз слышу, — призналась Лада.
— Семьдесят восемь миллиардов долларов — то-то же. Больше чем весь российский годовой бюджет, между прочим.
Грязнов-старший, увидев переступившего порог его кабинета племянника с американской спутницей, с трудом удержался от улыбки.
— С чем пожаловал?
— Тут дельце одно есть, — сообщил Денис.
— Да ну? Удивил старика. Я-то понадеялся, что любимый племянничек заскочил с плюшками дядьку своего проведать после длительной разлуки, а ты разочаровываешь меня. Нехорошо.
Денис обиженно покосился на хмыкнувшую Ладу.
— Хватит издеваться. Помощь нужна.
— Ну и кого арестовать, кого к стенке поставить? Вертолет с ОМОНом заказывать, или так обойдемся?
— Обойдемся. Я думаю, автобуса со спецназом будет достаточно, — оскорбленно прогудел Денис.
— Да что случилось, наконец?!
— Нужно человечка одного из заточения вызволить. Он на дачке одной парится. Нам бы несколько крепких ребят на всякий случай, и делов-то на пятнадцать минут.
— Ну-ну, быстрый какой, — охладил пыл Дениса Грязнов-старший. — Что за дачка-то?
— А дачка принадлежит государственной важности человеку. Генералу армии в отставке Магниту Игнатьевичу Рогачевскому. Знаешь такого?
— Иди ты! — усмехнулся начальник МУРа. — Генерал армии? Широко шагал товарищ Рогачевский. Как не знать такую значительную фигуру. Он лет двадцать назад кровушки моей вволю попил, старый солдафон.
— Как это? — удивился Грязнов.
— Расскажите, — попросила Лада.
— Ох, если вкратце, этот нехороший человек однажды напился и непотребно себя вел. Оскорблял советскую милицию вообще и отдельных ее сотрудников в частности, приставал на улице к мирным, ни в чем не повинным людям и пытался укусить девушку за ногу. Поэтому я решил, что пятнадцать суток тюремного содержания подействуют на него облагораживающе, а он решил, что такие люди, как я, не достойны носить гордое звание капитана милиции, и сделал все возможное, чтобы я перевоплотился в лейтенанта. Но это еще не все, начальство мое, показывая свое рвение, отстранило меня от всех мало-мальски серьезных дел и обязало заниматься трудными подростками и бумажками. На них я убил полтора года своей молодой жизни, пока снова не доказал свою профессиональность и лояльность. Вот так, подробности письмом, а пока давайте выкладывайте, что за человек с генеральской дачи вам понадобился.
— Есть некий Гриша Грингольц, который умер, а оказалось, что вовсе он и не умер, а сидит себе преспокойненько в гостях у генерала Рогачевского, который в свободное от решения государственных вопросов время является папенькой Майи Рогачевской, гражданской вдовы, если можно так сказать, усопшего Валентина Бакатина соответственно.
— Грингольц — это тот, по делу которого я приехала, — напомнила Лада.
— Понятно. То есть, как всегда, совсем ничего не понятно. Тут умер, тут не умер. Это как? Больной скорее жив, чем мертв?
— Дядь, подробности письмом. Сейчас надо Гришу вызволять. Так поможешь?
— Ну что сказать тебе, Денис? Видно, придется тебе меня в свое агентство на штатную должность оформить, да и ребяток из ОМОНа тоже. А то они, бедолаги, вечно твои вопросы решают.
— Без проблем, возьму на ставку, — ответил Денис. — Ну что, получится?
— Ох, не даешь старику отдохнуть. Едем, — Грязнов поднял трубку и начал набирать номер.
— Дядя Слава, а тебе-то чего надрываться? Мы и сами справимся. Охраны там всего два человека. Никаких проблем возникнуть не должно.
— Ну да, — Вячеслав Иванович укоризненно посмотрел на Дениса. — Во-первых, генерал армии — это тебе не Грингольц какой-нибудь, а во-вторых, мне с ним и самому повидаться охота. Вспомнить молодость, так сказать.
