– Но не злоупотребляете этим?
– Естественно. Когда знаешь как, то делать подобное “чудо” становится слишком просто. Обхожусь без излишеств. Женщины – странные создания, их привлекает то, что я слепой. Наверное, в самом деле это волнует женщину, когда она может стоять обнаженной, зная, что мужчина ее не видит. Я научился различать женские характеры с первого прикосновения, иногда даже раньше – по запаху. Хотя, наверное, вам, как лицу духовному, не стоит слушать такие вещи.
– Я уже говорил, сана у меня нет, да и знать – не значит делать. Знать о грехе – первый способ его избежать.
– Теперь направо, – без тени сомнения, словно он видел дорогу, сказал Игорь.
Холмогоров, хоть и слегка засомневался, не ошибается ли его пассажир, все-таки повернул.
– Притормозите, впереди яма.
Совет пришелся кстати, потому что яма выглядела как мелкая лужа, а на поверку оказалась довольно глубокой выбоиной в асфальте.
– Налево. Видите, дом со свежевыкрашенными воротами и голубым фронтоном? Это и есть дом отца Михаила.
– Я запомнил, – сказал Холмогоров, – теперь подвезу вас к дому.
– Я живу неподалеку, остановитесь тут, утром хорошо пройтись пешком. Видите за церковью девятиэтажку и рядом с ней небольшой деревянный домик в старом саду? Наверное, над трубой вьется дымок?
– Да.
– Я там живу. Спасибо, что подвезли. Если будете несильно заняты, зайдите ко мне, я бы хотел, чтобы вы выступили в эфире моей станции. Не каждый ди-джей может похвастаться тем, что провел беседу в открытом эфире с советником патриарха.
– Мне это, конечно, льстит, – ответил Холмогоров. – Но учтите, советник патриарха – далеко не то же самое, что сам патриарх.
– Я понимаю, что сотрудник администрации президента – еще не президент. В любом случае много званых, но мало избранных.
И хоть при знакомстве мужчины не обменивались рукопожатиями, на прощание Холмогоров крепко пожал Игорю руку.
– У вас длинная линия жизни, – заметил тот и подмигнул невидящим глазом.
Холмогоров сидел в машине, глядя в спину удаляющемуся Игорю. Тот шел уверенно, обходя лужи. Перед широкой улицей задержался, прислушался, не едет ли машина, и лишь потом перешел проезжую часть.
"Удивительный человек, удивительный город”, – подумал Холмогоров, глядя на голубые купола церкви.
Скрипнула калитка в свежевыкрашенных воротах, и на улицу выглянула женщина. Близоруко прищурилась, всматриваясь, кто сидит в машине. Холмогоров, никогда прежде не видевший жены Михаила Летуна, сдержанно кивнул и пошел к дому. Глаза женщины были красными, чувствовалось, что она без сна провела всю ночь.
– Я Андрей Холмогоров, – назвался советник патриарха. – Михаил дома?
– Это вы?! – воскликнула матушка. – Он так ждал вас. Вы его не видели?
– Я только что приехал.
– Нет? – и матушка, не удержавшись, заплакала навзрыд. – Что мне делать, я не знаю, посоветуйте, пожалуйста!
Холмогоров подумал, что сон все-таки не просто так привиделся ему в Москве. Матушка провела Холмогорова в дом, в гостиную, усадила на диван. Сама же, не находя места, металась по просторной комнате.
– Он не приходил ночевать.., его никто не видел… – сбивчиво говорила женщина. – Я у дочери в Минске была, а он остался один… Только приехала, вы позвонили. Думала, вот уж Михаил обрадуется.., а его нет. Вот уже целые сутки нет. Из церкви приходили, сегодня заутреню служить священник из Минска приехал. Яви морг звонила, в больницы…
– В милицию обращались? – спросил Холмогоров.
– Да.
– И что?
– Сказали, что в городе ничего серьезного за последние сутки не произошло… Он велосипед взял, на нем поехал…
– Куда?
– Не знаю, меня же дома не было. Не мог он просто так уйти, ничего мне не сказав, даже записки не оставил.
– Всякое могло случиться, – попробовал успокоить женщину Холмогоров, хотя и сам понимал, что ничего хорошего ждать не приходится, – его могли вызвать по срочному делу.
– Он обязательно позвонил бы мне, знает, я места себе не нахожу.
Холмогоров поднялся, подошел к женщине, взял ее за плечи"
– Я надеюсь, все будет хорошо.
– Не верю, – прошептала матушка и, повернувшись к иконе, висевшей в углу, тускло освещенном лампадкой, несколько раз истово перекрестилась. – Вы извините, что так… – она не договорила и молча принялась молиться, не сводя глаз с лика Богородицы.
В ворота дома постучали, деликатно, боясь потревожить.
– Встретьте гостей, пожалуйста, – прошептала женщина, не оборачиваясь.
Холмогоров вышел во двор. На улице стояли двое – молодой мужчина в костюме, при галстуке, в светлой рубашке и расстегнутом плаще. Манера держаться, выправка говорили о том, что он или военный, или офицер милиции. Мужчина смотрел спокойно, явно готовый к тому, что его собеседник будет взволнован, станет требовать от него объяснений. Его взгляд говорил о том, что мужчина приучен довольно спокойно, во всяком случае внешне, смотреть на женские слезы. Второй же пришедший наверняка был церковным старостой. Благостное выражение лица, седая бородка, теплая стеганая куртка наброшена на плечи, в руках огромный ключ от церковных ворот.
– Вы кто? – строго спросил вместо приветствия мужчина с холодным взглядом. Холмогоров представился.
– Документы, пожалуйста.
– Сперва я хотел бы увидеть ваши.
– Что ж, имеете право, – мужчина привычно выхватил из кармана удостоверение, взмахнул им. Буквально секунду перед лицом Холмогорова было раскрытое удостоверение с фотографией и гербом, больше ничего рассмотреть было невозможно. Затем плотные картонные половинки защелкнулись, и удостоверение исчезло в кармане.
– Вы не очень любезны, – спокойно сказал Холмогоров.
Холмогоров достал свое удостоверение и, лишь только мужчина захотел завладеть им, отвел руку в сторону. Мужчина усмехнулся, поняв, что это ответ на его малоприветливый жест.
– Раскройте, я его и в ваших руках прочитаю.
То, что Холмогоров – советник патриарха, на мужчину не произвело впечатления, но презрительная улыбка все же исчезла с губ.
– Гражданка Летун дома?
– Да.
– Вы как здесь оказались?
– Я друг отца Михаила, только что приехал.
– Не знаю, что она наговорила вам, но я пока не вижу повода беспокоиться. По положению мы обязаны реагировать, когда пройдет три дня с момента обращения. Конечно, случай не рядовой, священник исчез.
– Я думаю, вы хотите пройти в дом?
– Я хотел узнать, не вернулся ли отец Михаил.
– Нет.
– Жаль, – искренне сказал представитель местной милиции.
– Думаю, вам стоит поговорить с матушкой. Начальник районного отделения милиции говорил с матушкой недолго. Ничего не обещал, сказал лишь, что обзвонил своих коллег в соседних районах, и те ничего о судьбе отца Михаила не знают. Женщина плакала, сидя за столом.
Холмогоров проводил милиционера до ворот. Церковный староста остался с матушкой.
– Не знаю, что и думать, – признался начальник милиции. – Довольно часто случается, что приходит жена, плачет, мол, муж пропал, дома не ночевал. А потом через пару дней ее благоверный объявляется, все деньги пропил, протрезвел и вспомнил, что у него семья есть. Вы только не подумайте, я не намекаю на отца Михаила, он человек непьющий, священник, – милиционер, говоря это, поднял указательный палец, словно указывал на небо и намекал на заступничество Всевышнего.
– Извините меня, я не фокусник и не успел рассмотреть ни вашего имени, ни звания.
– Майор Брагин, – с готовностью представился начальник райотдела милиции, – Анатолий Павлович.
– Андрей Алексеевич Холмогоров, – для проформы добавил советник патриарха.
– Вы по делу в Борисове? – – И по делу тоже. Отец Михаил звонил мне позавчера, мы договорились встретиться.
– Странно, – задумался майор Брагин, – звонил вам, просил о встрече, а сам исчез. Что ж, будут новости – сообщите, – и Брагин достал служебную визитку. Он вручил ее Холмогорову как огромную ценность.
– Непременно.
Брагин запахнул плащ и зашагал к райотделу милиции, расположенному на одной с церковью площади.
Холмогоров вернулся в дом.
Церковный староста подошел к нему и горячо зашептал на ухо:
– Я не знал, кто вы такой, мне матушка только что сказала. Очень рад познакомиться – Иван Спиридонович Цирюльник, староста, – мужчина шестидесяти с лишним лет заискивающе смотрел в глаза Холмогорову, будто ждал от того благословения. – Что делать будем? Милиция искать не хочет, я уж и так с ним говорил и этак. Заладил: три дня, три дня… Вы-то что, Андрей Алексеевич, насчет всего этого думаете?
– Я еще ничего не знаю, – Холмогоров сел на диван.
Женщина плакала, уткнув лицо в ладони.
– Миша просил пленку проявить, – она суетливо стала рыться в сумочке, вытащила пленку и пакет с фотографиями. – Вот, в Минске проявила, вроде что-то получилось. Извините меня, ничего не могу с собой поделать, – и совсем уже невпопад добавила:
