— Здорово! — кричал Джон. — Вот это да!
Мотор ревел, наполняя пространство гаража неописуемым грохотом.
— Эй! — кричал, пытаясь подняться, окоченевший вконец, Здоровяк.
А Даллас с любопытством и молча наблюдал, словно ожидая развития событий.
— Я чувствую, как сила мотора входит в меня, Фрэнк! — восторженно говорил Джон. — А, каково?!
Фрэнк стоял рядом с кабиной, глядя в радостное возбужденное лицо Джона, и улыбался.
— Ну, выключай, — сказал наконец он.
Джон отжал педаль газа, переводя двигатель на низкие обороты, но не выключая его. Он повернулся к Фрэнку и жалостно поглядел в глаза.
— Ну же! — скомандовал Леоне, оглядываясь.
— Фрэнк, ведь если я сейчас выключу, то больше никогда не включу.
— Я кому сказал!
Фрэнк попытался открыть дверцу кабины, но Джон задержал ручку с другой стороны.
— Прости, Фрэнк!
Джон как сомнамбула посмотрел вперед. Он включил передачу и добавил газ. «Форд» рванулся с места.
— Останови машину! — заорал Фрэнк.
Но было уже поздно. Автомобиль с разгона ударил в едва прикрытые на щеколду ворота, распахивая и ломая их, и вылетел во двор. Леоне выбежал вслед за автомобилем.
— Прекрасно! — откинулся Драмгул на спинку кресла. — Соедините меня с пятой вышкой.
Палач набрал номер и передал трубку селектора начальнику.
— Пятая вышка? Говорит Драмгул. Откройте огонь по автомобилю, выехавшему из гаража, и за бегущим за ним человеком. Это побег.
— Слушаю, сэр! — сказал металлический голос на том конце провода.
33.
Пролетев в считанные мгновения двор, автомобиль вырвался на стадион. Зэки, кто куда, разбегались от бешено прыгающей в разные стороны машины. Джон в экстазе крутил баранку то влево, то вправо. Его словно бы прорвало. Он пел во весь голос какой-то победный марш. Потом вдруг начинал хохотать, бросая автомобиль поворотом руля из одной стороны в другую. Со всех сторон раздавались крики.
— Псих!
— Он спятил!
— Куда он крутит, решил танцы что ли здесь устроить?!
Фрэнк выбежал на стадион. Он увидел, как крутится зигзагами на поле «форд». Прогремели выстрелы. Зэки, наблюдавшие за машиной с беговой дорожки, отпрянули назад, к стене.
Фрэнк закричал:
— Останови машину!
И бросился наперерез развернувшемуся «форду». Две пули ударили рядом с ним, взбивая фонтанчики грязи. Третья со звуком лопнувшей струны вонзилась в крыло автомобиля. Но Джона открытая по автомобилю стрельба, казалось, только лишь раззадорила.
— Врешь, не возьмешь! — кричал он.
Трое охранников вели прицельный огонь из карабинов по крутящемуся на поле «форду» и пытавшемуся остановить автомобиль Леоне. Внезапно на площадку пятой вышки выскочил капитан Майснер.
— Прекратите огонь! — закричал он.
— Но это приказ начальника тюрьмы, — попытался возразить один из охранников.
— Я кому сказал?! — заревел Майснер, вырывая карабин из рук стрелка.
Двое других испуганно опустили оружие.
Улучив момент, Фрэнк снова бросился наперерез «форду»
— Останови, идиот!
Внезапно выросшая перед лобовым стеклом фигура Фрэнка заставила Джона резко нажать на тормоз и вывернуть руль почти до упора вправо. Казалось, что столкновение неминуемо. Фрэнк еле успел отскочить. Машину резко развернуло и она остановилась, как вкопанная. Мотор взревел и заглох. Со всех сторон к машине бежали охранники, а следом за ними и зэки, бывшие свидетелями происшествия.
— Ну-ка, вылезай, быстро! — открыл дверь и схватил Джона за плечо Фрэнк.
— Ты видел?! — иступленно, в экстазе кричал Джон. — Я смог! Смог! Это было прекрасно!
— Вылезай, тебе говорят!
Фрэнк буквально выволок Джона из кабины.
— Я смог! Смог! — смеясь сквозь слезы тот. Набежавшая охрана схватила и скрутила их обоих.
Джон попробовал было вырваться.
— Отпустите меня! — кричал он.
Но несколько ударов заставили его замолчать. Зэки окружили машину в плотное кольцо. От гаража, с другого конца стадиона бежали Даллас и Здоровяк. Неожиданно толпа расступилась, и к машине вышел Драмгул.
— Ну, как покатались, ребята? — вкрадчиво начал он.
Зловещий тон его голоса словно бы загипнотизировал всю толпу, стоящую у машины. Стояла гробовая тишина. Все ждали развязки. Драмгул сделал два шага к автомобилю и похлопал его по крышке капота.
— Хорошая какая машина, — издевательски сказал он, обходя ее и приближаясь к Джону.
— И шофер какой славненький, — он потрепал Джона по щеке.
Джон попробовал было увернуться, но получил удар под дых от одного из державших его охранников.
— Спокойно, спокойно, — погладил его по голове Драмгул.
Теперь он перешел к Фрэнку.
— Но лучше всех наш главный механик, вдохновитель и организатор поездки.
— Это я! Я виноват! — выкрикнул, пытаясь вырваться, Джон.
— Молчать, скотина! — рявкнул, оборачиваясь на него, Драмгул.
Охранник снова ударил его под дых.
— Так вот, — сказал Драмгул, наставляя взгляд своих маленьких мертвящих глазок на Фрэнка и криво улыбаясь. — В сегодняшнем заезде у нее три победителя и каждый из них получит по премии. Итак, бронзовую медаль получит автомобиль.
Драмгул, очевидно, довольный своим каламбуром, мелко и натужно рассмеялся. Несколько зэков из толпы подхватило его хохот, ко основная масса и даже охранники молчали.
— Вот ты, — ткнул пальцем в Грейвса, стоящего в первых рядах с ухмылкой на своем дебильном лице, Драмгул. — Выйди сюда.
Грейвс развязно вышел из толпы,
— А также ты, ты, ты и ты, — снова показал пальцем на других зэков Драмгул.
Еще четверо выступили из рядов, все они были из команды Грейвса.
— Возьмите по железному пруту и разломайте этот чертов драндулет, чтобы и впредь никому не повадно было устраивать такие фокусы.
Один из парней побежал к гаражу за арматурой,
— А ты, Леоне, — подошел к нему Драмгул почти вплотную, — будешь смотреть, как они тебе ее сейчас отделают.
Грейвс вышел вперед и, пока не было прутов, ударил тяжелым кованым ботинком по фаре. Стекло разлетелось в дребезги. Другой парень открыл капот и вырвал рукой провода. Третий взял камень и разбил им боковое стекло. Вернулся, запыхавшись от бега, четвертый. Он принес тяжелые стальные пруты- арматуры. Вся пятерка взяла в руки по пруту и началось избиение. Полетели в стороны стекла. Удары сыпались один за одним. Прутья мяли и вспарывали обшивку корпуса. Вдребезги разлетелись подфарники, тормозные огни. Одну из дверей наполовину сорвали с петель, другую попросту искорежили. На глазах новенький блестящий «форд» превратился в грязную помятую консервную банку. В некоторых местах под ударами был содран красный лак и снова обнажилось прежнее белое покрытие. Грейвс, широко размахиваясь, громил мотор. Он перебил одну из радиаторных трубок системы охлаждения и пар от перегретого двигателя вырвался с каким-то мертвящим присвистом, как будто бы автомобиль, не выдержав мук, испустил наконец дух. С горечью в сердце Леоне неотрывно следил, как разрушается, как гибнет его детище. Однако лицо Фрэнка словно окаменело и сколько не всматривался, подобно Пилату, в его глаза Драмгул, он так и не смог увидеть ни тени страдания. С бесстрастием и презрением смотрел Фрэнк на работу палачей. Он ничем не выдал себя и Драмгул так и не смог насладиться сполна своим развлечением. Напоследок Грейвс отломал от радиаторной решетки эмблему автомобиля — маленькую фигурку бегущего мустанга, и засунул ее, с наглым смешком красуясь перед Леоне, за пряжку своего поясного ремня.
— Ну, а теперь пора раздать и главные призы за первое и второе места, — зловеще произнес Драмгул, когда бравые ребята закончили наконец свою черную работенку.
Толпа, стоящая вокруг автомобиля и до сих пор изредка комментировавшая действо, притихла. Какую меру наказания назначит Драмгул этим двум парням? Выдерживая паузу, начальник медленно обошел вокруг разбитого автомобиля, заходя к Фрэнку и Джону с другой стороны. Он остановился напротив того и другого и холодно посмотрел сначала в лицо Фрэнку, а потом Джону. Но ни тот, ни другой не отвели взгляд.
— Джон Фальконер, заключенный номер пятьсот двадцать семь, отправишься в карцер на четыре недели, — сказал Драмгул ледяным тоном. — А Фрэнк Леоне, заключенный номер пятьсот десять наказывается сроком в шесть недель, который должен провести в операционном спецкарцере.
Толпа загудела и заволновалась. Шесть недель в операционном спецкарцере, в этой специально оборудованной камере пыток, в этом изящном стерильном приборе где люди от силы выдерживают две недели, а потом начинают кричать и сходить с ума, шесть недель — этот срок фактически обрекал Леоне на безумие и на истощение всех его физических сил, если не на медленную смерть. Такого большого срока в спецкарцер не давали в Бэйкли еще никому.
