Прерывались дважды. Первый раз — на скоротечный обед прямо в номере, второй — когда позвонил Володя. Лехе пришлось накинуть халат и выйти с ним в холл. Обслуга принесла серебряный кофейник и, для Володи, тарелочку птифюров.
— Как приобщение к тайнам полковника Исаева?
— Пытаю, — скромно ответил Кастет, — пока молчит.
— Да уж наслышаны… Ладно. А теперь, как говорится, есть две новости — похуже и получше, с чего начнем?
— Без разницы.
— Правильно, потому что обе новости — плохие. Кондратьев, ну — банкир, у которого ты был, приставил к тебе хвоста, аж на двух машинах. Один хвост я обрубил. Второй ушел — мне ж не разорваться. Так что имей это в виду. Для того он тебя и вызвал, чтобы под колпаком держать. Может, использовать как-то втемную хочет, может, грохнуть при случае. Дальше. Гена Есаул в «Монтенегро» сегодня не приедет, будет играть в катране на Среднегаванском. Прикинь, как туда сможешь попасть, думаю, все-таки через казино, там дружки его постоянно пасутся. Значит, часам к девяти надо там быть — раньше нормальные люди не играют, только шелупень всякая. Ты как, игрок по жизни, или нет?
Кастет пожал плечами. Курсантом баловался в картишки, от безделья — не из азарта, а с тех пор вроде и не играл.
— В любом случае бабок много с собой не бери, или просадишь, или сопрут. У своих, постоянных клиентов не берут — за это и жизни можно лишиться, а ты кто? Ты — бобр, у тебя выкупить — святое дело!
— Чего это я бобр? — возмутился Кастет.
— А кто ты еще? Ты с ворами на дело пошел, язык их понимать должен. По фене — бобр — богатый фраер, которого обобрать — сам бог велел! Выкупить — значит украсть из кармана. Ты книжку какую-нибудь купи про воров, почитай. Или к тебе переводчика с блатного еще приставлять? Если в катран попадешь — один будешь, мне там светиться ни к чему. Так что базар фильтруй, там воры правильные собираются, ни за что ни про что не обидят, но за слово неправильное и порешить могут. Бабу эту с собой не бери, пусть тут поспит, в катран ее все равно не пустят, а до разборок если дойдет — обуза лишняя. Дальше. После встречи с банкиром Сергачев дал добро письма рассылать. На, почитай.
Письма эти были самой главной и самой авантюрной частью плана, именно из-за писем Кирей и отказался в нем участвовать, назвал все это «чумой» и еще каким-то воровским словом, которого Кастет не запомнил, и собрался вообще уходить. Петр Петрович тогда остановил его, отозвал в сторону и что-то долго объяснял, показывая бумаги и живо жестикулируя. Кирей мрачный вернулся к столу, но в разговоре почти уже не участвовал, только слушал, недовольно морщась.
Кастет взял отпечатанный на принтере листок бумаги, повернулся к свету.
«Господа бизнесмены! С 1 мая текущего года Смотрящим по городу заступает господин Голова. С этого числа все прочие поборы и дани отменяются. Отныне плату за обеспечение вашей личной безопасности, безопасности ваших семей и процветание вашего бизнеса вы будете платить лично господину Голове. Первый взнос в Фонд безопасности Города — $1 000 000, который должен быть внесен не позднее 1 июня 2003 года. О способе передачи взноса и необходимых гарантиях вам своевременно сообщат».
— Да, бля, чума! — сказал Кастет. — И сколько таких… — он так и не смог подобрать удобного слова.
— Двадцать восемь. И одно письмо — начальнику ГУВД.
— Ни фига! Вроде не говорили ж о ментах-то!
— Все меняется, — спокойно ответил Володя, — списочек фирм ты возьми, а письмо мне отдай — ни к чему у себя держать. Лады. До встречи в казино. И силы на вечер прибереги, всякое может случиться…
* * *
Казино «Монтенегро» издалека привечало людей радостными огнями, сулящими невиданную удачу и процветание. Здесь было все необходимое для того, чтобы человек мог легко и быстро, за один вечер, просадить или положить к себе в карман месячную, а если хоть немного повезет, то и годовую зарплату квалифицированного токаря.
Самое главное — для этого не надо долго учиться, вставать ни свет ни заря на завод, резать руки о горячую стружку, даже думать для этого совсем не надо. Нужно освоить две немудрящие операции, доступные даже среднего ума обезьяне — опустить монету в специальную дырочку и дернуть за особый рычаг. И все! Операция открывания кошелька происходит уже автоматически, без участия мозга.
Самые прозорливые рассчитывают на «Потного Джека», то есть на «Джек Пот». Выпадает он, конечно, редко, но ведь может же выпасть, может!
Но настоящие игроки пренебрежительно проходят мимо «одноруких бандитов», потому что по-настоящему большая игра идет в залах рулетки и «Блэк Джека». Там чаще всего стоит величественная тишина, прерываемая возгласами крупье, стуком жетонов и жужжанием шарика, летящего по колесу рулетки.
В этих залах собственно денег и нет, игра идет на безликие жетоны — металлические или пластмассовые кружочки, которые котируются только в этой стране игр. В другом мире на них не купишь ни хлеба, ни виски, ни самого плохонького автомобиля. Только на зеленом сукне жетоны приобретают ценность и власть, только их примет крупье и, возможно, вернет тебе в многократном размере.
Ни в одном казино Земли нет часов. Это особый мир вне времени, вне пространства — законы казино едины для Америки, России и Берега Слоновой Кости, можно не знать ни слова по-китайски и стать миллионером в пекинском казино. Вне времени и пространства царят только две вещи — азарт и число. Азарт игрока и число на рулетке, а сумма чисел на рулеточном колесе равняется 666.
Настоящий игрок Арво Ситтонен легко прошел мимо «одноруких бандитов», улыбнулся вежливым господам, осуществляющим на входе «фейсконтроль», и легким пружинистым шагом поднялся на второй этаж, туда, где шла Настоящая Игра.
Сыграл пару раз в рулетку, перешел в карточный зал — друзья Гены Есаула в рулетку не играют. И почти сразу увидел их. Три хорошо одетых господина мало отличались от остальных игроков, но мимика, но движения рук, особенно пальцев — их жесты чем-то напоминали язык глухонемых, постоянно шевелились, двигались, складывались в какие-то фигуры. И плохо уничтоженные татуировки на кистях. Господин Ситтонен пересел за их стол. Играл много. Играл по-крупному. Много проиграл, но много и выиграл. В итоге, наверное, остался при своих. Сгреб кучу фишек, небрежно высыпал в карман, встал из-за стола — в зале не поговоришь — и вышел в курительную. Почти сразу вышел один из троицы —помоложе и пошустрее.
— Вам сегодня повезло, — заискивающе сказал он.
Кастет небрежно повел плечами — мол, не для денег играем. Молодой топтался рядом, видно, не зная, что сказать дальше. Кастет решил ему помочь.
— Вы — местный человек? — спросил он с легким акцентом.
— Что? Да, конечно, местный… — молодой обрадовался продолжению разговора.
Надо было увезти этого бобра на катран и там казачнуть по полной…
— Мне мои друзья сказали, что есть место, на Среднегаванском проспекте, где идет нормальная игра, не на этот мусор, — Кастет презрительно вытащил пригоршню жетонов, — а на нормальные деньги. Я — не мальчик, я не могу играть, когда не вижу денег.
Молодой замер. На Среднегаванском был воровской катран, там правильные воры играли, и везти туда фраера?
— Я даже не знаю, где этот Среднегаванский. Есть и другие места, где на большие деньги играют, могу подсказать…
— Нет, мне друзья сказали — только там! Извините, я в другом месте узнаю, — и Кастет поднялся.
— Подождите, я у товарищей спрошу, может, они знают. Подождите, пожалуйста.
— Хорошо, я подожду, — и Кастет снова уселся в удобное кресло.
Молодого не было довольно долго, видимо, советовался с друзьями, может, звонил на катран.
— Извините, что я так долго, далеко эта улица, мало кто знает… Давайте я вас отвезу.
— Нет, спасибо. Я на машине, так что доеду сам, к тому же надо в гостиницу заехать, деньги взять, не на эти же копейки играть, — и Кастет опять потряс жетонами на пару тысяч долларов.
У молодого перехватило дыхание — бобер и так упакован выше некуда, а если еще бабок прихватит! Гена Есаул ему только спасибо за такую наколку скажет.
— Хорошо, пишите. Среднегаванский проспект, дом 3, квартира … Позвоните два раза и спросите Геннадия Сергеевича. Ехать надо…
— Я найду, спасибо.
И сунул за труды обалдевшему сявке стодолларовую купюру.
* * *
Дверь в воровской катран открылась сразу после звонков и условленной фразы. Мужчина в темной прихожей внимательно посмотрел на Кастета, ощупал быстрыми глазами фигуру, после чего закрыл дверь и хрипло сказал:
— Проходите.
Не пригласил, но позволил пройти.
Комната в квартире была одна, но большая, плотно накуренная. Шестеро бывших там мужчин повернулись на вошедшего Кастета и, не сказав ни слова, возвратились к игре. Играли, собственно, четверо сидящих за столом. Двое чуть в сторонке курили, наблюдая за игрой. Таинство игры проходило молча, без реплик, комментариев и, уж тем более, без советов.
