— Чарли Уилсон? — переспросил я.
— А вы никогда не виделись с Чарли? — Он налил себе еще бренди. — Хороший парень, канадец, работает по нижнему течению реки с тремя "Рапидами". Готов продать свою сестру, если понадобится. Верите, я всегда думал, что Сэм что-нибудь выкинет. Разве мог он позволить, чтобы двадцать тысяч долларов ускользнули сквозь пальцы с такой легкостью.
Во мне просто все перевернулось, я начал находить объяснение некоторым странностям, которые никогда не всплыли бы на поверхность, если бы не эта случайная встреча.
— Двадцать тысяч долларов? — осторожно спросил я.
— Да, его премия.
— Я не представлял, что так много.
— Я знал и даже пытался получить этот контракт, а потом мой партнер уехал на запад с нашим вторым самолетом. С тех пор я остался один и на свой страх и риск работаю в среднем течении реки, базируясь в Колоне и делая рейсы до четырехсот миль. В Манаусе бываю совсем редко.
Он продолжал что-то говорить, но я уже не слушал его, думая совсем о другом, потом встал, подобрал свою парусиновую сумку и двинулся к двери.
— Еще увидимся, приятель, — крикнул мне вслед Джонсон.
Мне хотелось ответить ему, но я не смог, потому что пытался вспомнить события той первой ночи по минутам: мою встречу с Хэннахом, происшествие в "Лодочке", Марию Анджелос и разыгравшуюся потом трагикомедию.
Я понял, что со мной случилось то, что Хэннах обозначил бы своей любимой фразой — меня провели.
* * *
Очень странно организм человека реагирует на обстоятельства. Я совсем забыл о сне. Больше всего мне хотелось получить ответы на возникшие вопросы, а задать их я мог только там, где все началось.
Прежде всего я принял холодную ванну, чтобы взбодриться и привести в порядок свои мыслительные способности. Потом надел помявшийся в сумке легкий костюм, сунул в один карман пистолет 45-го калибра, а в другой — пригоршню патронов и вышел.
До "Лодочки", я добрался в восемь вечера, по здешним понятиям рано, и поэтому ничего не произошло. Мне не терпелось найти одну персону, ту самую девушку, подругу Хэннаха, Лолу, которая танцевала тогда в красном атласном платье. Но она еще не появлялась. Как сказал мне бармен, она придет никак не раньше половины десятого.
Я уже смирился с тем, что мне предстоит терпеливо ждать. За весь день я съел только один сандвич, поэтому прошел в кабинет, заказал обед и бутылку "Поули" за счет Хэннаха, что доставило мне особое удовлетворение.
Я уже заканчивал обед и пил кофе, когда раздвижная дверь позади меня открылась и снова закрылась, чьи-то пальцы слегка взъерошили мне волосы, и я увидел Лолу.
Она выглядела неожиданно респектабельно в хорошо сшитой черной юбке и наглухо застегнутой белой хлопчатобумажной блузке.
— Томас сказал, что вы спрашивали меня. — Она подвинула ко мне бокал. — Какая-нибудь особенная причина?
Я налил ей вина.
— Мне хочется немного развлечься, только и всего. Я здесь на всю ночь.
— А Сэм?
— А что Сэм?
— Он что, все с той женщиной, которая была здесь тогда ночью? С американкой?
— О, она, похоже, постоянно обосновалась в Ландро, — ответил я.
Ножка бокала хрустнула в ее руке.
— Ну и черт с ним, — с горечью сказала она.
— Я понимаю твои чувства. Я тоже его люблю.
Она внезапно нахмурилась:
— Что вы имеете в виду?
Я постучал по столу, подзывая официанта.
— Ну ладно, перейдем к делу. Мария Анджелос. Ты помнишь ее? Ту самую, которая скрылась. Я хочу знать, вы с Хэннахом когда-нибудь видели ее раньше?
Появился официант со второй бутылкой. Лола настороженно спросила:
— А если и так, то почему я должна вам что-то говорить?
— Чтобы отомстить ему. Гораздо проще для тебя, чем воткнуть ему нож в спину. Грязное дело. Да и пахнет по меньшей мере десятью годами.
Она громко рассмеялась, расплескивая вино по столу:
— А знаете, вы мне нравитесь, англичанин. Даже очень.
Лола перегнулась через стол и поцеловала меня затяжным поцелуем, приоткрыв губы и немного высунув язык, а потом снова откинулась назад. Ее улыбка постепенно угасала, и на лице появилось задумчивое выражение. Похоже, она приняла какое-то решение и потрепала меня по щеке.
— Предлагаю сделку. Вы даете мне то, что я хочу, а я говорю вам то, что вам нужно. Идет?
— Отлично, — автоматически ответил я.
— Хорошо. Я живу здесь недалеко, на набережной.
Она вышла, а я последовал за ней, удивляясь самому себе и не понимая, какого черта мне нужно.
* * *
Ее комната неожиданно оказалась чистенькой, с балконом, выходившим на реку. На стене над мерцающим пламенем свечки висел образ Святой Девы с младенцем. Лола повела себя немного неожиданно. Она оставила меня на балконе с выпивкой и исчезла на добрых пятнадцать минут. Вернулась она в простом халатике голубого шелка, без макияжа, с волосами, связанными сзади.
Я поставил стакан. Она немного подождала, глядя на меня, а потом скинула халат и бросила его на кровать. Редкие женщины выглядят лучше обнаженными. А Лола имела такое тело, за которое можно только благодарить Бога.
Она так и стояла, положив руки на бедра, потом спокойно спросила:
— Ну что, я красива, сеньор Мэллори?
— Едва ли найдутся мужчины, которые не согласились бы с этим.
— Но я же потаскушка. Может быть, красивая, но все же потаскушка. Доступная каждому, кто даст хорошую цену.
Я подумал о Джоанне Мартин. Она никогда не требовала наличные на бочку — единственное различие между ними.
— И как я устала от всего этого, — призналась она. — Хоть раз побыть с мужчиной, который откровенен со мной и с которым я тоже откровенна. Который не просто использует меня. Вы понимаете?
— Думаю, что да, — ответил я.
Она задула свечу.
* * *
Было уже поздно, когда я проснулся; судя по светящемуся циферблату моих часов — где-то в третьем часу. Я лежал один, но когда повернул голову, увидел огонек сигареты на балконе.
Я начал одеваться. Она тихо спросила:
— Вы уходите?
— Должен идти. У меня же есть дела, или ты забыла?
Последовало короткое молчание, а потом, когда я натянул сапоги, она сказала:
— Там напротив последнего пирса, на другом конце набережной, есть улица. Дом на углу, с фигурой льва, вырезанной над дверью. Вам нужна квартира во втором пролете лестницы.
Я надел пиджак.
— И что же я найду там?
— Не хочу портить вам сюрприз.
Я пошел к двери, не зная, что сказать ей в ответ. Она спросила:
— Вы вернетесь?
— Не думаю, скорее нет.
— По крайней мере откровенно. — В ее словах сквозила горечь, а потом она рассмеялась, совсем как та прежняя Лола, впервые с того момента, как мы ушли из "Лодочки": — И все-таки, сеньор Мэллори, я не совсем уверена, что получила именно то, чего хотела. Вам не кажется это забавным?
Я не нашел ничего забавного в сложившихся обстоятельствах и посчитал лучшим как можно скорее уйти.
* * *
Дом со львом над дверью, громоздкий, в стиле барокко, оставшийся от прошлого века, построенный, наверное, для какого-то богатого торговца, а теперь заселенный многочисленными жильцами, я отыскал довольно легко. Парадная дверь сразу подалась, и я вошел в большой мрачный холл, освещенный керосиновой лампой. Где-то в верхних комнатах шла вечеринка, и я услышал обрывки голосов и музыку, когда кто-то открыл и снова закрыл дверь.
В наступившей тишине я стал подниматься по ступеням. Первая лестничная площадка также освещалась керосиновой лампой, но следующий пролет тонул во тьме.
Держась за стены, стараясь не производить шума, я осторожно поднимался, а крысы и ящерицы врассыпную бросались от меня. На площадке зажег спичку и поднял ее над головой. На двери не значилось ни номера, ни фамилии, и висевшую тут же лампу никто не зажег.
Спичка догорела, огонек лизнул мне пальцы, и я отбросил ее. Потрогал дверную ручку. Дверь оказалась запертой, и я осторожно постучал.
Некоторое время спустя под дверью появилась полоска света, потом послышалось движение и голоса, сначала мужской, а потом женский. Кто-то прошаркал к двери, и я снова постучал.
— Кто там? — тревожно спросил женский голос.
— Меня прислала Лола, — ответил я по-португальски.
Дверь начала открываться, а я отступил назад в тень.
Она сказала:
— Видите ли, у меня сейчас есть кое-кто. Не могли бы вы зайти немного позже?
Я не ответил. Дверь приоткрылась пошире, и оттуда выглянула Мария Анджелос:
— Эй, где вы там, мужчина?
Я схватил ее за горло и сдавил его так, что она замолчала, втолкнул ее в комнату и быстро закрыл за собой дверь. Мужчина в кровати закричал в тревоге. Это была просто гора мяса, я такого никогда не видел. Громадное трясущееся брюхо, он, видно, умирал от страха, и только.
