Но, в самом деле, имеет ли право он, Галиакбар-хаджи, решать — кому жить сейчас или умереть? Ведь его бывший ученик явно проявил малодушие пред лицом земной кончины, он маловер и поплатится за это, когда попадет к подножию Великого и Милосердного. И него уже не будет времени искупить свой грех и исправить свою вину.
— Уведите их! Этого и этого, — приказал Абдулла, поочередно тыкнув пальцем в Рафаэля и Ахмеда.
Мальчик пошел к выходу из подземелья в коридор сам, подталкиваемый в спину стволами автоматов, а Рафаэль с воплем распростерся на грязном полу, стал хватать за ноги Абдуллу и целовать его пыльные берцы.
— Я не хочу! Не хочу! — кричал, извиваясь как червяк, бизнесмен.
Подручные главаря, повинуясь его приказу, подхватили бизнесмена за руки и потащили волоком в коридор.
— Стойте! — внезапно крикнул Вагипов-старший! — Отпустите их! Я позвоню сыну.
Третьи сутки сухогруз «Эсмеральда» под флагом Белиза находился в нейтральных водах восточной акватории Средиземного моря. Помимо команды из восемнадцати человек — военных моряков специального подразделения Главного управления генерального штаба Вооруженных сил Российской Федерации — на корабле было еще 26 человек, официально не входивших в состав команды.
В их функции входило обеспечение жизнедеятельности экспериментального вертолета «Громобой» во время выполнения им особо секретного задания на территории дружественной арабской страны. Оно было чрезвычайно секретным, потому что сам факт несанкционированного появления в воздушном пространстве Сирии российского вертолета мог нанести серьезный урон добрым отношениям между двумя государствами.
Конечно, руководство этой арабской страны, чья армия почти полностью была оснащена российской и еще советской техникой, вполне могло бы пойти навстречу просьбе россиян, но в этом случае «Громобой» неизбежно привлек бы внимание разведывательных служб многих западных государств и мог бы стать их легкой добычей.
Поэтому операция, задачей которой были поиск и спасение российских паломников, захваченных пока неизвестными террористами, проводилась в режиме особой секретности.
Официально руководил операцией Герой Советского Союза генерал-лейтенант Острохижа, но поскольку он был прежде всего летчиком, куратором со стороны главного управления генерального штаба был назначен опытный разведчик подполковник Красовский, и все нити управления фактически были в его руках. Генерал лишь визировал его решения, непосредственно вмешиваясь лишь тогда, когда речь заходила о специфических вопросах, связанных с работой экипажа экспериментального вертолета.
Острохижа уже пять лет возглавлял проект по созданию супергеликоптера, главным конструктором которого был его давний друг Ринат Вагипов. Они познакомились так давно, что казалось, дружили целую жизнь. Впрочем, так оно и было.
В конце семидесятых годов прошлого века лейтенант Острохижа был прикомандирован летчиком-испытателем к одному из структурных подразделений Казанского авиационного завода, имевшего славную историю.
Накануне Великой Отечественной войны на базе деревообрабатывающего предприятия на берегу великой русской речи Волги было организовано авиационное производство, которое за годы войны выпустило десять тысяч машин — примерно десятую часть всех самолетов, произведенных в Советском Союзе за это время. Правда, это были всего лишь фанерные ПО-2, но свой вклад, и очень весомый, в общую Победу они внесли несомненно. Удивительно послушный биплан был не только незаменимым тружеником войны, но и настоящим бойцом — штурмовиком и ночным бомбардировщиком.
После Великой Отечественной с 1951 года основной продукцией Казанского авиационного завода стали вертолеты конструкции Михаила Леонтьевича Миля. Именно здесь с 1965 года производился МИ-8, ставший, наряду с американским UH-1, самым распространенным вертолетом в мире. Опытное производство завода всегда было на острие прогресса, здесь создавались передовые образцы вертолетной техники. Позднее одно из конструкторских бюро стало ядром корпорации «Геликоптер».
Молодой летчик-испытатель Вася Острохижа познакомился с молодым инженером Ринатом Вагиповым во время работы над одним из опытных образцов военно-транспортного вертолета, позднее получившего наименование МИ-8МТ, прекрасно зарекомендовавшего себя во время десятилетней необъявленной войны Советского Союза в Афганистане. Авторство многих разработок, примененных на МИ-8МТ, принадлежало талантливому конструктору, который уже тогда вынашивал идею супер-вертолета, Ринату Вагипову.
Впрочем, несомненный талант инженера-конструктора, которым обладал Вагипов, не стал определяющим в выборе Ирины Ковалевой, пришедшей в его бюро после окончания Казанского авиационного института. Смешливая и очень обаятельная девушка, сочетавшая в себе все классические достоинства того времени — комсомолка, спортсменка, красавица — предпочла разбитного Острохижу тихоне Ринату, который, как умел, оказывал знаки внимания своей подчиненной.
Вертолетчик Вася, в чьих жила кипела отчаянная кровь предков — донских казаков, прямо из-под носа увел у друга девушку, которую Ринат уже считал чуть ли не своей невестой. Однако сама Ирина об этом своем статусе так и не узнала, потому что вечно занятый начальник КБ просто не успел ее осчастливить предложением руки и сердца. Зато успел Вася Острохижа, пронзивший ее сердце стрелой Амура, оправдав, таким образом, свою довольно редкую фамилию, которая расшифровывалась, по словам его деда, старого казака Григория, как острая пика.
Как ни удивительно, но любовный треугольник не привел к раздору между товарищами. Более того, Ринат стал свидетелем со стороны жениха и безукоризненно сыграл свою роль в свадебном церемониале, ни словом, ни жестом, ни взглядом не выдав того, что творилось у него на душе.
Ринат так и не женился, работа над «Громобоем», по сути, лишила того, что называется свободным временем, и вся жизнь его, с раннего утра до поздней ночи, проходила сначала на заводе, а потом на его филиале, который он возглавил, в небольшом уральском городке, затерянном в тайге. Тем не менее с другом молодости и его семьей он продолжал общаться и во время своих нечастых приездов в Москву останавливался у Василия и Ирины, которые считали Рината родным человеком. Так же относились к нему и их дети.
Особенно тесными отношения стали, когда генерал Острохижа был назначен руководителем проекта «Громобоя», и они с Ринатом вновь, как в молодости, были заняты одним общим делом. Именно поэтому генерал настаивал на проведении весьма рискованной операции с участием «Громобоя» и взял на себя всю ответственность за ее итог, потому что знал, что кроме отца у Вагипова больше не осталось близких родственников.
Большинству из тех, кто находился на «Эсмеральде», было запрещено показываться на верхней палубе, поскольку нельзя было раскрывать истинное количество людей на судне, чтобы не привлечь особого внимания разведывательных служб Израиля.
«Фантомы» с голубой шестиконечной звездой Давида на фюзеляжах, прилетавшие с авиабазы Хацора на севере еврейского государства, кружились над «Эсмеральдой» хотя бы один раз в день, но непременно в разное время. Учитывая тесные связи разведок Израиля и стран НАТО, можно было не сомневаться, что результаты этих полетов могут стать известными не только в штаб-квартире АМАНа.[14]
Поскольку члены основного экипажа, чтобы оправдать бездействие корабля, демонстрировали бурную деятельность по текущему ремонту — беспрерывно мыли, драили и красили палубу, рубку и корпус судна, то всем остальным приходилось дышать свежим воздухом только ночью, да и то по очереди. Исключение составляли только генерал, конструктор «Громобоя» и куратор Главного управления генштаба подполковник Красовский. Они могли подниматься на верхнюю палубу в любое время, правда, при условии соблюдения дресс-кода — формы офицеров торгового флота.
Генерал Острохижа и Вагипов уже полчаса как любовались изменчивым цветом спокойных вод Средиземного моря, но спокойствие воды отнюдь не соответствовало их настроению. Все это время старые друзья вели дискуссию, перераставшую временами в ожесточенный спор.
— …Именно поэтому я распорядился, чтобы все звонки на твой телефон переадресовывались сюда, на корабль, — с горячностью в голосе объяснял конструктору предпринятые особые меры предосторожности генерал.
— Спасибо, конечно, это очень удобно, — грустно улыбнулся Ринат, — но я и не предполагал, что это сделано только для того, чтобы тебе удобно было вычислить тех, кто захватил моего отца.
— А ты что думаешь, Галиакбар Абдразакович тебе так и не позвонит?
— Полагаю, что если бы отец имел возможность, он давно бы позвонил. Прошло уже больше недели. Если паломники, молю Аллаха об этом, живы, то у них попросту отобрали мобильники.
