Паломники завершали второй ракат[13] полуденной молитвы, когда в подземелье вошла большая группа вооруженных автоматами Калашникова террористов.
Обычно сменявших друг друга стражников было двое, лишь во время раздачи воды и пищи к ним присоединялся третий, но сейчас из коридора, освещая себе путь переносными прожекторами, вошло не менее десяти человек.
Они дождались завершения паломниками намаза и даже выслушали небольшую проповедь, которую произнес Галиакбар-хаджи. Впрочем, боевики не поняли, о чем говорил Вагипов-старший, потому что не знали татарского языка. Но в потоке слов они неоднократно слышали знакомое — Аллах — и молча дожидалась окончания проповеди.
Старик говорил о важности ежедневной пятикратной молитвы.
— Человек должен молитвами и поступками поклоняться Аллаху. Нас создал Аллах, и закон тоже Аллаха. Если мы себя считаем мусульманами, то мы должны поклоняться Аллаху не так как мы хотим, а так, как Аллах от нас требует. В другом случае мы становимся грешниками. Аллах в Коране дает нам знать, что грешники не избегут ада. Поступки, которые нам Аллах назначил важными, обязательно совершать именно так, чтобы нам было только на пользу. А то, что Аллах нам запрещает, если будем делать это только на вред самому себе. Аллах в Коране говорит: «Читайте намаз, намаз отдалит вас от грехов»!
— Вы закончили, уважаемый Галиакбар-хаджи? — спросил по-арабски мужчина, чей голос показался Вагипову-старшему знакомым.
От нескольких прожекторов, направленных на своды подземелья, стало относительно светло, и старик разглядел молодого бородача с характерным небольшим, но глубоким шрамом под левым глазом. Да, именно его голос слышал Вагипов-старший во время допроса неделю назад. Именно этот человек требовал от него добиться приезда сына в Сирию, именно этот человек заслужил одобрительную реплику на английском от неизвестного, находившегося в комнате во время допроса.
— Да, — коротко ответил старик. — Я закончил.
— Мы вам дали неделю на размышление, больше ждать мы не можем. У вас было время посоветоваться. Что вы решили?
Галиакбар-хаджи знал, что из всей группы выложить полмиллиона долларов может лишь его бывший студент Рафаэль, у которого был бизнес, связанный с нефтью. Теоретически такие деньги могла бы собрать и вся группа, если бы родственники паломников продали на родине все, что имели, в том числе и крышу над головой. Но для этого понадобился бы не один месяц. Быстро выложить требуемую сумму выкупа мог только Рафаэль. И он был согласен, об этом он твердо заявил старику в разговоре с глазу на глаз.
Смущало лишь условие, поставленное террористами, чтобы деньги привез именно сын Галиакбара-хаджи, и об этом условии старик не сказал Рафаэлю. Старик представлял в общих чертах, чем занимается его сын, и, будучи человеком прозорливым, допускал, что похищение его группы может быть связано именно с его работой в корпорации «Геликоптер».
В самом деле, представлялось невероятным, чтобы из-за полумиллиона долларов люди, называющие себя мусульманами, могли пойти на такое кощунство — напасть на совершающих хадж паломников. Ведь их главарь вынужден был разыграть целый спектакль для того, чтобы подчиненные поверили, будто из России приехали не правоверные мусульмане, а великие грешники, способные во время хаджа пить водку и рассматривать непотребные картинки. Ставка должна быть очень высокой. Невероятно высокой.
— У нас есть возможность заплатить требуемую сумму, — ответил Галиакбар-хаджи.
— Да? — оживился Абдалла. — Вот и прекрасно. Вот и прекрасно, — дважды повторил он. — Когда ваш сын привезет деньги?
— Назовите номер счета, на который можно перечислить выкуп. Дайте возможность одному из нас отдать распоряжение о переводе денег, и они будут на вашем счету уже сегодня.
— Э-э! Мы так не договаривались, — выдвинул левую ладонь вперед, словно торговец на базаре, Абдалла. — Нам нужны только наличные деньги, раз. И гарантии полной безопасности, два. Такую гарантию может дать только ваш сын.
— Мой сын? Только он? — сделал вид, что очень удивился, старший Вагипов.
— Да, только он, — категорически заявил главарь террористов, не вдаваясь в объяснения.
— Мой сын не приедет, — твердо сказал старик.
— А вот это зря. Сегодня мы убьем двоих, завтра еще двоих. Пока не останетесь только вы. Вас мы убьем последним и будем очень долго убивать. Вам не понравится.
Вагипов-старший закрыл лицо ладонями, а когда убрал их, сказал убежденно:
— Свидетельствую, что нет божества, кроме Единственного Аллаха, у Которого нет сотоварищей, и свидетельствую, что Мухаммад — Его раб и Посланник! Я правоверный мусульманин, и для меня великое счастье умереть в мучениях на пути к Дому Аллаха.
Действительно, Галиакбар-хаджи говорил искренне и нисколько не лукавил. Каждый год во время хаджа в Мекке собирается около пяти миллионов мусульман, и из этого числа всегда кто-то умирает.
Многие пожилые мусульмане мечтают о таком завершении жизненного пути, ведь просто умереть на священной земле — это благо. А тем более находясь в паломничестве, в состоянии ихрама, на Господнем пути; умирая, такие люди приравниваются к мученикам. Именно поэтому после каждой молитвы паломники всегда читают заупокойную молитву.
По словам Пророка Мухаммада, если за усопшего помолятся сорок праведных мусульман, он обязательно попадет в рай. А во время хаджа за ушедших из жизни молятся несколько миллионов. Поэтому, даже потеряв близкого человека, которого смерть настигла во время хаджа, никто никогда не скорбит, не стенает и не рыдает. Правоверные понимают: умереть так — счастье.
— Старик, ты прожил длинную жизнь, — перешел на грубый, непозволительный в обращениях к старшему тон, Абадалла. — И я верю, что для тебя действительно подлинное счастье — умереть во время хаджа. Но неужели ты думаешь, что этот толстяк, — террорист показал рукой на Рафаэля, — успел насладиться жизнью и вкусить все ее радости для того, чтобы посчитать смерть сегодня счастьем? А может, этот молокосос, — Абдалла перевел руку на Ахмеда, — тоже жаждет умереть сегодня?
Рафаэль не понимал, о чем идет речь, полагая, что разговор зашел о деталях выкупа, и поэтому главарь террористов указывает на него, но Ахмед, изучавший арабский, прекрасно понял, о чем спрашивает Абдалла у руководителя группы паломников.
Мальчик побледнел как полотно, что было заметно даже в неверном свете ручных прожекторов, но сказал с горячностью:
— Галиакбар-хаджи! Я не боюсь. Аллах акбар!
— Что они хотят? — встревожился Рафаэль, которого смутила реакция подростка. — Что они говорят?
Вагипов-старший не ответил своему бывшему студенту, и бизнесмен стал дергать за рукав Ахмеда:
— Что он сказал?
— Он сказал, что нам с вами, возможно, придется умереть сегодня, — нехотя вполголоса объяснил мальчик, не желая, чтобы его слова услышала мать, которая стояла поодаль вместе с другими женщинами.
— Почему? Я не хочу! Я же сказал, что заплачу! Что за глупость? — помимо всего прочего Рафаэля возмутил некоммерческий подход к делу со стороны террористов. — Ведь если они убьют меня сегодня, они вообще не получат денег! Кто кроме меня способен здесь заплатить выкуп?
Рафаэль повернулся к Вагипову-старшему:
— Галиакбар Абдразакович! Скажите им! Я заплачу полмиллиона! Сейчас же! Мне нужно сделать только один звонок. Я не хочу умирать! У меня еще дети маленькие, у меня две жены! У второй недавно ребенок родился! Галиакбар Абдразакович! Миленький! Скажите им! Скажите! Я заплачу! Я все заплачу…
Голос толстого бизнесмена сорвался на рыдания. Абдалла широко улыбнулся, наблюдая эту картину. Он не понимал по-татарски, но поведение Рафаэля было красноречивее всяких слов.
— Постыдись! — строго сказал Вагипов-старший своему бывшему ученику. — Мальчик ведет себя, как взрослый мужчина, а ведь тебе уже сорок лет! Ты в три раза старше его, а у тебя нет мужества! И нет веры!
— Я верю! Верю! Но я не хочу умирать сейчас! Я не хочу! Скажите им!
— Ну что, старик? — спросил Абдалла. — Этот толстяк не торопится в рай?
— Все в руках Аллаха Милосердного и Справедливого! Он каждому из нас определит его место, в раю или в аду. Ему решать, кому и когда умирать на этой бренной земле.
— Жить или умереть прямо сейчас этому трусливому толстяку и этому щенку решать только тебе, старик. Ты ставишь себя на место Аллаха. Не слишком ли много ты берешь на себя, старик? Ну что? Будешь звонить сыну?
Вагипов-старший окончательно убедился, что этому человеку с глубоким шрамом под левым глазом не нужны полмиллиона долларов. Ему нужен его сын, Ринат, ценность которого много больше, чем чемодан зеленых бумажек. Вагипов-старший всегда очень гордился сыном, но только сейчас впервые осознал масштабность его роли в той работе, которой он занимался и о которой практически никогда ничего не рассказывал.
