Установив под крышкой журнального стола «жучок», Матвей направился было к выходу, когда на глаза попался небрежно брошенный в кресло пиджак. Он проверил карманы и наткнулся на визитную карточку с именем Аллен Моррис. Запомнив телефоны, положил ее обратно.
Неожиданно в дверь позвонили. Матвея не бросило в жар, даже сердце не екнуло. Отправляясь в чужую квартиру, он был готов к любому развитию событий. Через Дешина Матвей узнал, что Адоратский не имеет договора с вневедомственной охраной, поэтому был уверен, что это не мобильная группа, которая прибывает в случае срабатывания охранной сигнализации. Сам конструктор еще в больнице. Как только он появится на проходной, Марта сразу предупредит.
Матвей прокрался в коридор и выглянул в глазок. Все-таки какими бы железными нервы ни были, а неприятный холодок по спине пробежал. На площадке стояли двое сотрудников в форме полиции и мужчина в очках. Дверь напротив была открыта. Нетрудно было догадаться, что все это результат бдительности «очкарика». Матвей бесшумно стал пятиться задом. Когда он входил в квартиру, то увидел на полочке ключи, и сейчас они были очень кстати. На ходу раздеваясь, Матвей метнулся в ванную комнату. Быстро стянув кроссовки и джинсы, включил воду и подставил под струю голову.
В дверь снова позвонили, теперь уже более настойчиво. Схватив висевший в ванной махровый халат, Матвей вернулся в коридор:
– Минуточку! Подождите! – И, оглядев себя в зеркале, открыл двери.
– Здравствуйте! – кивнул сержант в бронежилете и с автоматом Калашникова. – Сержант Васильев.
– Сергей Петрович, – представился Матвей, опасаясь, что вода с намоченного парика сейчас размоет краски. – В чем, собственно, дело?
– Он? – посмотрел на «очкарика» второй полицейский.
– Он, – кивнул тот.
– Гражданин утверждает, что по этому адресу проживает другой человек. А вы десять минут назад открыли двери отмычками.
– Что за глупости? – бросил на соседа осуждающий взгляд Матвей, отступил в коридор, взял ключи и протянул сержанту: – Андрей Денисович дал мне их перед отъездом в больницу к жене.
– А вы кто будете? – недоверчиво взял связку сержант, вставил один из ключей в замочную скважину и повернул.
– Родственник Любови Львовны, – наблюдая за тем, как язычок замка выскочил и вернулся обратно, ответил Матвей.
– Кто такая Любовь Львовна? – Сержант снова посмотрел на соседа.
– Это жена Адоратского, – тихо ответил тот.
– Дело в том, что Любочка попала под машину, и я сегодня приехал из Екатеринбурга, – с легким раздражением заговорил Матвей, смахнув со лба капли воды. – Если хотите, сейчас подъедет моя супруга и покажет вам паспорта. Она взяла их, чтобы купить билеты на обратную дорогу. Когда вы позвонили, я был в душе…
– Да, действительно, у Адоратского жена в тяжелом состоянии, – виновато потупившись, заговорил сосед. – Я как-то не подумал…
– Извините, – козырнул сержант и направился к лифту.
– Поверьте, – оглянувшись на полицейских, прижал руку к груди «очкарик», – я абсолютно из лучших побуждений.
– Вы у них просите прощения, – показал взглядом на сотрудников Матвей. – Это они по жаре сюда поднимались.
Закрыв двери, он снял халат и снова надел джинсы и рубашку. Посмотрел на себя в зеркало. Грим был качественный, поэтому не пострадал. Только вот голова под париком начала чесаться. Но это можно перетерпеть. Матвей снова натянул резиновые перчатки, достал из кармана платок и протер дверные ручки. После этого вернулся в комнату. Теперь, чтобы не насторожить Адоратского, придется что-то вынести. Пусть думает, будто здесь действительно побывали воры.
Он забрал из кабинета ноутбук, вытряхнул из небольшой шкатулки золотые украшения, рассыпал по полу содержимое нескольких выдвижных ящиков небольшого комода, открыл дверцы шкафа и там тоже устроил беспорядок. Критически оглядев результаты своего труда, Матвей вышел из квартиры.
Навалившись на стену, Андрей Денисович с тоской наблюдал за тем, как вызванный из домоуправления слесарь вскрывает замок, который утром он по неосторожности захлопнул, оставив на полочке ключи. Размышляя над разговором с заместителем министра, Андрей Денисович не заметил, как дверь напротив открылась, и на площадку вышел сосед. Конопатого, застенчивого очкарика звали Василий. Андрей Денисович знал, что он работал ночным сторожем на автостоянке.
– Добрый вечер, – поприветствовал Василий и виновато потупил взгляд. – Вы уж извините меня…
– За что? – не понял Андрей Денисович.
– За родственника, – вздохнул Василий, поправляя очки, перемотанные на переносице скотчем. – Но кто мог подумать? Он так долго возился с замком…
– С каким замком? Какой родственник? – насторожился Адоратский.
– Ну как? – Лицо соседа вытянулось от удивления, которое тут же сменилось прояснением и стало злым: – Точно! Он обманул!
– Кто обманул? – Андрей Денисович ровным счетом ничего не понимал.
– Ну как же так?! – в сердцах ударил себя сосед руками по бокам. – Ближе к обеду… Сейчас скажу. – Василий закатил глаза под потолок. – Без четверти двенадцать… У меня Моська затявкала. Я заглянул в глазок и увидел, как у вашей двери возится какой-то человек…
– И что? – покосившись на слесаря, Андрей Денисович всем телом развернулся к соседу.
– Я вызывал полицию. Они приехали… Сейчас скажу… – Он снова закатил глаза под потолок.
– Неважно! – поморщился Андрей Денисович. – Что было дальше?
– Они позвонили. – Сосед заговорщицки посмотрел на лестничный марш и заговорил быстрее: – Двери открыл какой-то мужчина в банном халате на голое тело. С него вода текла…
– Позвольте, вы хотите сказать, что в мое отсутствие ко мне кто-то приходил мыться? – растерялся Андрей Денисович.
После посещения следователя и разговора с Набокиным, Адоратский туго соображал и не мог взять в толк, что хочет сказать Василий. Он даже потянул носом воздух, заподозрив, что сосед пьян. Но запаха спиртного не было. От ночного сторожа за версту разило сугубо здоровым продуктом, а именно чесноком.
– Надо полагать, у вас дома мылся вор! – выдвинул очередную нелепость сосед.
– Вор? – протянул Андрей Денисович, размышляя над вменяемостью соседа. – Мылся?
– Готово! – наконец раздался голос слесаря, и он распахнул двери.
Только оказавшись в комнате, Андрей Денисович наконец понял, что стал жертвой квартирных воришек.
Полицейские приехали поздно вечером. Все это время Андрей Денисович просидел на кухне. Следуя инструкции участкового, он ни к чему не прикасался. Обследовав квартиру и не найдя отпечатков пальцев, полицейские составили список похищенных вещей, допросили соседа и уехали. Оставшись один, Андрей Денисович прошел в зал, достал из бара бутылку коньяка, рюмку и уселся на диване. Ночь напролет он молча пил и глядел на сереющий квадрат окна, размышляя над ставшими итогом всей жизни событиями. Перед глазами пронеслось послевоенное детство, ПТУ, смерть матери, институт. Лицо то светлело, и на нем появлялась нежная улыбка, то вдруг мрачнело, и тогда губы сжимались в одну сплошную линию, образовывая вокруг рта четкие складки. Когда в памяти всплыли годы перестройки, он снова наполнил рюмку и залпом выпил. В те тяжелые для всей страны времена Люба мыла лестницы, а он подрабатывал по ночам грузчиком. Утром, позавтракав бутербродом с маргарином, тогда еще просто Андрей садился на трамвай и ехал в институт. Люба бежала читать лекции, по пути проверяя магазины. При всем при этом они были счастливы и верили, что не может быть постоянно плохо, а черную полосу сменит белая. Он улыбнулся, вспомнив, как в начале девяностых узнал, что лишен всех сбережений. Как, продав дом родителей, Люба решила заняться бизнесом, а потом они долго прятались по съемным квартирам от бандитов. Все воспринималось как приключение и временные трудности. Однако сейчас совсем по-другому. Его, по сути, лишили всего, к чему он стремился и чем жил. Вчера заместитель министра Набокин ясно дал понять, что на всех его проектах поставлен крест. Все, над чем трудился все эти годы, оказалось ненужным. Если вдруг не выживет Люба, жизнь потеряет всяческий смысл. Занятая своими проблемами дочь практически не навещает их. Она и у матери-то была лишь раз, поразив Андрея Денисовича холодным спокойствием. Вечно занятые то выживанием, то наукой, они мало уделяли дочке внимания, не заметив, как вырастили совершенно чужого человека. Мысли крутились вокруг семьи и дела всей жизни. Он не заметил, как вновь вернулся к разговору с Набокиным, и в груди сразу защемило.
«Как такое возможно? Неужели этот лощеный торгаш не понимает, что без собственной микроэлектроники у России нет будущего? – думал Андрей Денисович, выпив еще одну рюмку крепкого напитка. – Чего я, собственно, добиваюсь? Ведь сейчас уже никакие деньги положение не спасут! Пусть даже дадут вместо полутора миллионов миллиард, а толку? Разработанные проекты российские предприятия из-за отсталости оборудования все равно не осилят. Это прошлый век».
