— Понимаю.
* * *
Анри придвинул к себе телефонный аппарат. Сейчас, дожидаясь, когда ему дадут наконец этот затерянный где-то в джунглях переговорный пункт, он понимал: ему нужно всего лишь услышать голос Ксаты. А что ей сказать, он знает. Главное, чтобы она согласилась оставить Бангу и переехать к нему в Париж. Если ему удастся убедить ее в этом и она согласится, все остальное будет уже проще. Он сядет на первый же самолет, улетающий в Африку, заедет в Бангу за Ксатой, вернется с ней в аэропорт, и они первым же рейсом улетят назад, в Париж. Трудностей с оформлением выезда и визы у них не будет, Ксата французская подданная.
Набрав код междугородной, он услышал:
— Междугородная.
— Девушка, я хотел бы узнать, явились ли на мой вызов.
— Минутку, месье… Номер вашего заказа?
— Я уже много раз вам звонил. — Анри сообщил номер заказа. — К телефону должна подойти мадемуазель Ксата Бангу, из деревни Бангу. Вы не могли бы выяснить, подошла ли она?
— Секундочку. В трубке что-то зашуршало. Затем он услышал несколько щелчков. Простите, вы месье Дюбуа?
— Да, я месье Дюбуа.
— Месье Дюбуа, но ведь вы звонили нам полчаса назад. И я вам сказала: ваш абонент не явился.
— Девушка, вы даже не представляете, как мне нужен этот абонент. Помогите мне, девушка. Решается жизнь, честное слово.
— Хорошо, месье, попробую войти в ваше положение. — Телефонистка вздохнула. — Вы можете подождать немного у телефона?
— Конечно.
Не знаю, есть ли сейчас прямая связь с Африкой, но попробую все же с ними связаться. Вам придется потерпеть, хорошо?
— Конечно, мадемуазель. Огромное спасибо.
— Пока не за что.
Минут пять Анри вслушивался в раздававшиеся в трубке неясные шумы и голоса. Наконец среди мешанины из слов, фраз и разрозненных восклицаний ему удалось разобрать: «Переговорный пункт Теком? Да, мадемуазель Ксата Бангу… Здесь? Не понимаю, она пришла или нет? Пришла? Так в самом деле пришла? Алло, Теком… Теком…» Слова снова превратились в бессвязную мешанину. Вслушиваясь в нее, Анри подумал: ведь слова телефонистки «Так в самом деле пришла?» могли означать, что Ксата действительно пришла на переговорный пункт. Господи, повторял он про себя, только бы она пришла. Только бы пришла. Господи, сделай гак, чтобы она пришла.
Наконец шум в трубке пропал, и он услышал голос телефонистки:
— Месье Дюбуа?
— Да, мадемуазель.
— Кажется, вам повезло, ваш абонент наконец явился. Не отходите от трубки, я соединю вас с Африкой напрямую.
Постаравшись справиться с колотящимся сердцем, он выдавил:
— Хорошо.
— Но предупреждаю, слышимость очень плохая.
— Ничего. Огромное спасибо, мадемуазель.
— Все, говорите.
— Алло? — сказал он в трубку. — Алло, Ксата? Ксата, ты слышишь меня?
Несколько секунд трубка отдаленно шумела; наконец он услышал пробившийся сквозь ватный треск слабый голос, в котором сразу узнал голос Ксаты:
— Алло, это Париж? Алло, Париж! Вы слышите меня?
— Ксата, это я, Анри. Ксата, ты слышишь? Это Анри.
— Анри?
— Да, Анри. Анри Дюбуа, если ты помнишь.
— О, Анри… — она замолчала.
— Ксата, если бы ты знала, как я рад, что слышу наконец тебя.
— Да? Я тоже. — Шум стал тише, так что последние слова он разобрал вполне отчетливо.
— Честно? — сказал он.
— Конечно. Только я не ожидала, что ты позвонишь.
Шум в трубке снова усилился, и он крикнул:
— Ксата, очень плохо слышно, я боюсь, нас вот-вот разъединят. Как ты отнесешься к тому, чтобы я приехал в Бангу и забрал тебя в Париж?
— Меня в Париж? Ты?
— Да? И мы сразу же поженимся! Ты меня слышишь? Я не могу без тебя. Ксата, ты понимаешь? Мне очень плохо без тебя, ты слышишь?
Трубка молчала. В мембране сейчас не было слышно ничего, кроме треска. Выждав, он спросил:
— Ксата, ты где?
— Я здесь. Просто я даже не знаю, что тебе сказать.
— А что тут говорить? Скажи прямо: ты любишь меня?
Она не ответила, и он повторил:
— Ксата, ты слышишь? Ты меня любишь?
— Ну… да. Ты же знаешь.
— Теперь знаю. Но тогда все гораздо проще. У тебя ведь есть французский паспорт?
— Французский паспорт? Вроде есть. Есть, только я не знаю, где он лежит. Мама его куда-то спрятала.
— Держи его наготове. Я приеду за тобой, и мы сразу же улетим назад, в Париж. Слышишь?
— И… когда же ты хочешь приехать?
— Сейчас. Прямо сейчас. То есть, конечно, нет, сегодня это уже наверняка не получится, просто я хочу забрать тебя как можно скорей… Давай так: я прилечу за тобой завтра?
— Анри, просто не знаю, что тебе сказать. Все это так неожиданно…
— Ксата, завтра я буду в Бангу. И ты будешь ждать меня, ты слышишь? Ты будешь меня ждать? Ксата?
— Ну… да.
— Все. Я люблю тебя.
— Я тоже.
Сообщив телефонистке, что разговор окончен, он нажал отбой. Подумал: кажется, мир снова начал улыбаться ему.
* * *
Жильбер заканчивал завтракать, когда раздался телефонный звонок. Звонил Марсель; услышав голос Жильбера, он сказал без всяких предисловий:
— Жиль, есть кое-какие новости, я зайду?
— Давай, только ты где?
— Внизу, у твоего подъезда.
Марсель появился через три минуты. Усевшись за стол и закурив, сказал:
— Ланглуа раскрылся. Он дал понять Пикару, что уверен: убийца скрывается среди окружения Дюбуа. Сегодня Ланглуа зашел также ко мне и сообщил, что абсолютно убежден: убийцу Дюбуа надо обязательно искать или среди работников конюшни, или в рядах телохранителей. Пикар сказал мне, что с утра Ланглуа пел ему ту же песню.
— Значит, окружение Дюбуа, на которое катит бочку Ланглуа, отпадает.
— Да. Во всяком случае, копать сам под себя Ланглуа никогда не будет.
— Что ж, может, это даже хорошо. Сокращается круг поисков.
Марсель покрутил сигарету. Покачал головой:
Сокращается круг поисков… А тебе не приходит в голову, что мы оказались в тупике? Телохранители не отходили от Дюбуа ни на шаг. Да и потом, в жокейской все на виду. Там даже пальцем нельзя шевельнуть, чтобы это все не увидели. Нет, Жиль, как хочешь, но подменить незаметно коробочку в жокейской было просто невозможно.
* * *
После того как Марсель ушел, Жильбер занялся мытьем посуды и уборкой квартиры. Закончив, начал, как обычно, готовить оружие. Однако вскоре это занятие было прервано попискиванием телефона; сняв трубку и отозвавшись, он услышал голос Нгалы:
— Жиль, Анри сейчас улетает в Бангу. Прямо сейчас, ты понимаешь?
— В Бангу? Зачем?
— За Ксатой. Он вбил себе в голову, что должен привезти ее сюда. И жениться на ней. Ксата только что разговаривала с Анри из Текома. По вызову.
— Из Текома? — Жильбер застыл. Еще через мгновение его прошиб холодный пог. Черт, подумал он, ведь Теком находится на нейтральной территории. И он хорошо знает, что этот переговорный пункт набит балиндовскими стукачами.
— Жиль, ты что? спросила Нгала.
Откуда Анри вообще узнал про Теком?
— Я ему сказала.
Выругавшись про себя, Жильбер тут же вспомнил пиктограмму, предупреждающую об «ударах судьбы». Вот он, удар. Впрочем, нет, вряд ли они тронут Ксату. Тут же подумал: Ксата — самое уязвимое место Омегву. Ведь ясно как день: Нгзима и его люди, зная, что в Бангу Ксата находится в полной безопасности, давно уже пасут ее, дожидаясь удобного момента. И вот этот момент наступил — наступил, как только Ксата направилась в переговорный пункт в Теком.
— Что с тобой, Жиль? Я что-нибудь сделала не так? Ведь Теком на нейтральной территории?
— В том-то и дело, что на нейтральной. Когда точно вылетает Анри?
— Самолет через два часа, из Бурже. Жиль, поверь, я не ожидала, что он к ней вылетит.
— Нгала, говорить больше нет времени. Пока.
Положив трубку, он минут пять сидел, размышляя. Наконец, набрав номер Шарля, сказал, услышав его голос:
— Шарль, ты можешь быстро подготовить двух самых надежных ребят?
— Двух самых надежных ребят? Зачем?
— Через два часа мы, ты, я и эти двое, должны вылететь в столицу. Желательно, чтобы это были два Франсуа, Тлеле и Большой.
С полминуты Шарль молчал. Наконец сказал:
— Ладно. Что еще?
— Я пока займусь билетами, а ты дай туда шифровку. Бебе, ты понял?
— Понял. Что ему сообщить?
— Пусть освободится от дел. И подготовит машину. Машину лучше взять в прокате, крупную и хорошей проходимости. Предупреди его: мы четверо и он сразу же поедем на этой машине в Бангу. Так что он должен ждать нас на этой машине у аэровокзала, в условном месте. Ты понял?
— Понял. Ты можешь хоть намекнуть мне, что к чему?
— Угроза. Серьезная угроза Омегву.
— Омегву?
— Да. Все остальное объясню в самолете. Все, пока.
