— Товарищ полковник, ничего предосудительного между мной и ангольской гражданкой не было. Встречались на уроках португальского языка... — нескладно начал оправдываться майор.
— Перестань, Найденов, — перебил его Григорий Никитич, презрительно махнув рукой. — Она сама, призналась. Здесь. В этом самом кабинете. Пока ты пьянствовал с подполковником Рубцовым. Ну, то отдельный разговор.
— Ана была у вас?
— Была. И, основываясь на ее показаниях, я сделал вывод, что ты соблазнил девушку.
— Вранье!
— Майор Найденов, выбирайте выражения!
— Виноват, товарищ полковник.
— Еще как виноват. Никуда не деться. Придется исправлять положение.
Найденов решительно произнес:
— Ни на какие действия, направленные против Аны, не соглашусь. Со мной поступайте со всей строгостью, а ее трогать не имеете права.
— Кому ты на хрен нужен. Тоже мне кавалер... Дон Жуан. Наблудил и еще в герои лезет. Пусть за это твоя жена и тесть краснеют. Я до твоего сведения довожу приказ: «Лично познакомиться с профессором Вентурой и обеспечить его участие в операции».
— Отца Аны?
— Смотри, догадливый. Не требую от тебя непорядочных поступков. И так насовершал. Но, как говорится, суп отдельно, а мухи — отдельно. С девицей спутался по собственной инициативе, а с отцом будешь работать по моему приказу.
— Почему вы сами его не пригласите?
— Потому что речь должна идти не о военной операции, а об экспедиции, организуемой при нашем содействии, с научными и познавательными целями. Найденов понял — ему давали шанс.
— Значит, если я уговорю профессора, мои отношения с Аной будут квалифицироваться как служебные?
— Это еще заслужить надо.
— А вдруг профессор не согласится?
— В таком случае я лично закажу тебе билет в Москву к любимой жене.
— Ана знает о ваших планах?
— О них знаем ты и я. Утечка информации равносильна измене Родине.
Может, тебе действительно лучше в Москву? Подумай. Тогда и с девушкой встречаться не обязательно.
— Согласен.
Проценко продолжал кружить по кабинету, наслаждаясь победой. На его лице возникло подобие улыбки, и он с пафосом произнес:
— Я знал, что чувство долга для советского офицера превыше всего!
Отсидеть пять суток Рубцову не довелось. В санчасть прибежал запыхавшийся помдеж и передал приказ Емельянова срочно прибыть в госпиталь.
Моряки были рады избавиться от сумасбродного гостя. Поэтому быстро усадили Рубцова в джип и пожелали счастливой службы. Подполковник на прощание окинул их мрачным взглядом. Но стоило за окном машины замелькать открытым солнцу и ветру улицам, как им овладело игривое настроение. Похмелье словно рукой сняло. Рубцов вспомнил, что вчера был замечательный день. И получилось же у него по-умному уладить конфликт с Нинкой. А то, что Панов кричал, так на то и генерал. Зато он, Рубцов, ведет себя так, как считает нужным, и никто ему здесь, в этой дыре, не указ.
Возле госпиталя прохаживался Емельянов. Коротко поздоровавшись, он жестом предложил Рубцову следовать за ним. Они прошли по коридору на кубинскую половину, где располагались палаты для военнослужащих с Острова Свободы. Вошли в одну из них. На кровати лежал человек, лицо которого было заклеено кусками пластыря. Длинные черные волосы помогли узнать в этом безлицем мулате вчерашнего Нинкиного знакомого. Мулат с трудом приоткрыл один глаз, над которым нависал лиловый набрякший синяк.
— Узнаешь? — строго спросил Емельянов, показывая рукой в сторону подполковника.
Мулат кивнул, что-то прошепелявив, и Рубцов с удовольствием отметил, что с несколькими зубами его противнику пришлось расстаться.
— Подполковник Рубцов, — официально обратился Емельянов, — объясните, чем вызвано вчерашнее ваше поведение?
— А тем, что эта падла мою жену взасос при всех поцеловал и к тому же облапить намеревался, — вызывающе ответил Рубцов и непроизвольно сделал шаг вперед, отчего в единственном зрячем глазу Оливейры промелькнул ужас.
Емельянов обратился к мулату по-португальски:
— Господин Оливейра, это тот самый подполковник, который застал вас вчера в баре с его женой. Надеюсь, теперь вы не будете утверждать, что мы хотели свести с вами какие-то счеты? Думаю, каждый советский офицер на месте подполковника поступил бы так же. А наши договоренности к этому инциденту не имеют ни малейшего отношения. Вы согласны со мной?
Перепуганный мулат сделал едва заметное движение головой, означающее согласие...
— Нам пришлось применить меры дисциплинарного воздействия, потому что подполковник поклялся убить тебя, — продолжал, как ни в чем не бывало, Емельянов.
Оливейра, превозмогая испуг, прошепелявил, что никакого отношения к жене офицера не имеет. Рубцов спросил с нетерпением:
— Что эта обезьяна бормочет?
— Он говорит о красоте вашей жены, — спокойно ответил Емельянов и повис на руке Рубцова, не давая ему возможности подойти к кровати Оливейры.
— Ну, падла, одним пальцем задавлю! — взревел Рубцов.
Оливейра заколотил рукой в стенку. Дверь распахнулась, и на пороге появился полковник Санчес. Емельянов обхватил Рубцова за плечи и крикнул Санчесу:
— Видишь, до чего доигрался этот мудак!
— Он хочет меня убить! — вдруг прорезавшимся голосом взвизгнул Оливейра.
— И это его право, — лаконично подтвердил Санчес.
Рубцов несколько успокоился и понял, что находится здесь для иллюстрации. А Емельянов тем временем продолжал по-португальски:
— Мы, разумеется, тебя в обиду не дадим. Но если решишь блефануть с алмазами, подполковник получит полную свободу действий. И тогда, Оливейра, тебя не спасет даже рота телохранителей. За этого парня я ручаюсь. К тому же он невероятно ревнивый.
— Надо же тебе было так вляпаться, — укоризненно покачал головой Санчес.
— Я... я честный коммерсант, — простонал Оливейра, — ради всех святых, уберите его отсюда... Его жена сама согласилась, даже деньги отказалась брать...
— Ну, уж это нас не интересует, — прервал его Емельянов.
— Повезло тебе, — то ли в поддержку, то ли в осуждение произнес кубинский полковник.
Рубцову надоело стоять, как памятник.
— Чего мне с ним дальше делать? — поинтересовался он у Емельянова.
— Ты уже наделал. Этот мулат — один из крупнейших предпринимателей в Анголе. У него полно родственников в правительстве. Собирается раздуть громадный скандал. У тебя один выход — побыстрее в джунгли. Только стопроцентный успех спасет тебя от трибунала. В следующий раз сперва выясняй, кому собираешься морду бить, — заключил Емельянов.
— Чего ему, своих баб мало? — пробурчал Рубцов.
— Ладно, закончили о бабах, дела ждут, — Емельянов отпустил Рубцова и подошел к Оливейре:
— Надеюсь, мы поняли друг друга?
Синяк под глазом мулата покрылся испариной, покорный взгляд выражал согласие.
Когда Емельянов и Рубцов появились в кабинете физиотерапии, Женька собрала на столе бумаги и безмолвно вышла.
— Не кипятись, Рубцов, — первым нарушил молчание Емельянов. — Всякое бывает. Панов согласен посмотреть сквозь пальцы на этот случай. Но и ты отслужить обязан.
— Мне служба не в тягость. Крепость возьму с первого захода. Дали бы мне взвод афганцев.
— С ума сошел? Забудь! Воевать — дело кубинцев и ангольцев.
Полковник Санчес вошел, что называется, на реплику. Емельянов торопился. Он уселся за стол, развернул маленькую, типографским способом напечатанную карту и обратился к собеседникам:
— Давайте-ка, мужики, повнимательнее следите за мной.
Длинным указательным пальцем принялся водить по карте.
— Приблизительно в этом месте вертолеты высаживают вас и чуть дальше команду спецназа.
— А почему не вместе? Ищи их потом в зарослях, — Рубцов решил с самого начала дать понять кубинцу, кто меж ними главный.
— Потому что с вами в вертолете летит профессор Вентура. Он не в курсе боевой операции. Для него это прогулка по Национальному парку с научной целью.
— Прикажете мне записаться в ботаники? — не унимался Рубцов.
Емельянов сделал вид, что пропустил замечание мимо ушей.
— Профессором будут заниматься майор Найденов и полковник Санчес.
Необходимо, чтобы Вентура довел вас до Старой крепости, после чего вы останетесь ждать отряд, а полковник Санчеc возьмет профессора на себя.
Рубцов удивленно посмотрел на безучастно молчавшего кубинского полковника. Тот слегка улыбнулся. Рубцову не понравилась его улыбка.
— Почему, я смогу и сам проводить профессора назад к вертолетам.
— Вертолетов уже не будет, — нехотя ответил Емельянов, словно речь шла о само собой разумеющемся.
Рубцов чуть не онемел. Их специально лишают возможности отступления? Но какого черта? Будут вертолеты или нет — Рубцов в любом случае не повернет назад. Но зачем же настолько ему не доверять и бросать в джунглях без всякого прикрытия? А как с ранеными? Да и потом — это глупо: раз уж вертолеты найдут место для посадки, пусть там и остаются.
