— Сэр, пригнитесь, пожалуйста… — в голосе Найджела зазвучал металл, держа руль одной рукой, второй он вытащил из-за пояса американский автоматический Кольт и положил его рядом с рычагом переключения передач — и не поднимайтесь, пока я не скажу…
— Что? — сэр Колин поспешил выполнить указание, он знал, что на острове опасно, но не думал, что проблемы начнутся вот так, сразу…
— Мне не нравятся вон те мотоциклисты, сэр, они прямо за нами идут. И они нарушают местный закон, ездя таким образом. Сейчас мы свернем, и посмотрим, что к чему.
И впрямь — в соседнем ряду, двумя корпусами дальше держался восьмисоткубовый БМВ, переделанный для езды по городу — самая мощная европейская машина в данном классе, если не считать нового, тысяча сто кубового стритфайтера этой же фирмы. И на нем восседали два, затянутых в кожу седока, причем на голове у каждого были черные шлемы с наглухо закрытым забралом. Все в черном, на черном мотоцикле, эти люди казались посланцами смерти, а вполне возможно — так оно и было на самом деле. Несколько лет назад власти острова издали местный закон, запрещающий двум мужчинам одновременно ехать на одном мотоцикле — острословы прозвали его «законом о мотоциклистах-гомосексуалистах», хотя на деле… смех смехом, а песец кверху мехом… Дело было в том, что самым популярным способом демонстративной расправы с неугодным был расстрел его из автомата пассажиром мотоцикла. Мощный, приспособленный для городской езды мотоцикл, водитель и киллер, оба в шлемах, так чтобы потом не опознали, заполненные транспортом улицы Палермо, которые такой вот мотоцикл прошивает как раскаленный нож — масло, дешевый пистолет-пулемет, который выбрасывается в мусорный контейнер или в море после террористической акции… Так погибли судья Стампанато, капитан карабинеров Крези и многие другие — это только последние жертвы, так их — сотни. Были и другие случаи — когда полицейские либо охрана мафиозных донов, подозревая в каждой паре мотоциклистов киллеров, просто открывала по ним огонь без предупреждения — так погибли несколько европейцев, путешествующих на мотоцикле. Поэтому, принять закон приняли, ну а кто его нарушал — тот мог потом пенять исключительно на самого себя. На Сицилии много народа, у которого «легкая гашетка».
Найджел ждал до последнего — и только после того, как проскочили Виллаграция де Канини — резко, через полосу, слетел с главной Е90, на второстепенную дорогу СС113, ведущую в Капачи, под визг тормозов и разъяренные гудки других водителей. Непонятно — то ли эти мотоциклисты охотились за ними, то ли за кем-то другим — но как бы то ни было, свернуть на эту же дорогу они не смогли и дорожный поток унес их дальше, к Палермо…
В Капачи — дальше этого населенного пункта можно было снова выскочить на Е90, Найджел Мартин и сэр Колин остановились перекусить в придорожной траттории. Траттория эта представляла собой покосившуюся одноэтажную лачугу и несколько деревянных, не пластиковых столиков с такими же стульями под обвисшими, выцветшими, спасающими от беспощадного солнца зонтами — но Боже, как же здесь кормили. Ничего подобного местной pasti не ел ни один из британцев. Pasti, antipasti в виде выловленных только утром даров моря, местный лимонад со льдом из только что выжатого лимона, который еще утром висел на ветке в нескольких десятках метров отсюда. И вся обильная трапеза на двоих обошлась британцам ненамного дороже, чем ланч в каком-нибудь лондонском недорогом ресторане, после которого глотаешь Маалокс и другие подобные лекарства. В качестве бонуса — пока хозяин траттории готовил, прислуживала дочь хозяина — на вид ей было лет шестнадцать. Ни один модный журнал мира не отказался бы поместить ее фото на обложке. И таких девушек в этом бедном, но гордом краю было много, эта была не самой красивой среди подруг. Сэр Колин начал понимать, почему тот человек, навестить которого он приехал сюда, выбрал в качестве своего убежища именно этот край…
Перекусив и оставив на столе вдвое больше, чем стол обед, британцы снова сели в машину и уже через километр вновь выскочили на Е90. Мотоциклистов не было видно, а автомобильный поток уплотнялся — впереди был «Норд Квест», а дорога эта была платной…
— Сэр, может, проедем побережьем? Виа Сапмоло, Сент-Эразмо? — осведомился Найджел, пока машина, двигаясь в час по чайной ложке, подъезжала к пункту сбора оплаты.
— Ты тут бывал?
— Нелегально, сэр… Сами знаете, здесь бывают и русские и германцы — а вот нас не жалуют…
Сэр Колин подумал…
— Нет, не стоит… Еще не хватало вляпаться во что-нибудь… Говорят, перестрелки прямо в городе происходят?
— Бывает и такое, сэр, но редко. У донов заключено соглашение, в городе не воевать, все разборки — за городом. Многие там живут, у многих — семьи, дети, для итальянцев это священно. Они не такие уж злодеи, сэр, просто они не такие как мы. У них есть понятие l'onore, честь — и это священно для каждого сицилийца. Любой сицилиец скорее умрет, чем потеряет свою честь…
— Тем не менее, убивают они друг друга изрядно, мой мальчик… — философски, как старый, пожилой и умудренный опытом человек заметил сэр Колин.
Найджел промолчал.
Расплатившись на пропускном пункте, британцы поехали по «Норд Квест» — здесь были городские ограничения скорости, но их никто не соблюдал, а дорога была ничуть не хуже федеральной Е90, позволяла держать скорость далеко за сотню. По левую руку мелькали жилые кварталы Палермо, вперемешку с промышленными — это был единственный город на Сицилии, где была хоть какая то промышленность. Здесь даже автомобильный завод был, от компании ФИАТ…
Машины попадались самые разные, в основном двух крайностей — либо небольшие, итальянцы вообще обожают небольшие автомобили с их-то городской теснотой — либо наоборот шикарные. Прямо перед ними катила чисто мафиозная машина — серая «Ланчия Тема» с шестицилиндровым мотором от Феррари. Часто такие машины бронировались, но бронирована ли была эта — понять было невозможно. Эскорта у машины не было — здесь это было не принято, только самые авторитетные доны, члены Копполо [Копполо — купол, высший совещательный орган мафиозных группировок] позволяли себе эскорт из машин. А если какой выскочка из менее авторитетных себе позволит — это был повод для убийства. Каждый — должен был знать свое место.
Быстро проскочив по «Норд Квесту», у Чиавелли вновь вышли на Е90, тут уже плату не собирали. Теперь дорога вновь пошла по самому берегу, через Кастельдаччия, туристическую Термини Имереса и дальше, на Катанию — второй по величине город Сицилии, край рыбаков и контрабандистов. Но до Катании им ехать было не нужно…
Картинки из прошлого. 20 мая 1993 года. Зона племен, провинция Нангархар. Афгано-индийская граница
И хотя здесь не было суровой зимы, с морозами и ледяными ветрами — горы все равно чувствовали весну. Горы просыпались. Пели птицы, на склонах гор весело зеленели поля конопли — конопля была едва ли не единственным источником дохода местных крестьян, все сильнее пригревало солнышко. Неизменным оставалось только одно — дорога. Великий путь, по значению не уступавший Шелковому, проходил через эти места, кормя всех, кто желал от него кормиться. Движение на дороге не замирало ни днем, ни ночью — и даже прошлогодние ракетные налеты не озлобили людей. Русские били только по военным объектам и по лагерям подготовки боевиков — а он здесь пользовались такой славой, что если где-то организовывался лагерь боевиков — то в соседних кишлаках начинали готовиться к уходу на другую землю. Те, кто обучался в лагерях, были дикими и жестокими людьми, Коран они признавали только на словах, а единственным правосудием для них был автомат. Автомат, да местный эмир — не менее жестокий, чем они. Торговать с лагерями было выгодно — всем требовалась еда и одежда, заодно и наркотики — а вот жить рядом с лагерями было невыносимо. Когда русские одним махом избавили местных от большинства из них — при том на мирные кишлаки не упала ни одна ракета — местные племенные вожди поняли это и оценили. Лагеря восстанавливались, снова и снова в эти края приходили люди со злобой в сердце и фанатичным желанием убивать — но до того, что здесь творилось в предыдущие годы, было очень далеко…
Небольшой темно-зеленый джип с закрытым кузовом остановился в самом центре небольшого селения, расположенного в двадцати километрах западнее Джелалабада, остановился у мадафы, пристроенной к местной мечети. Водитель какое-то время медлил, осматривался — но потом открыл хлипкую, сделанную из дерева (в Индии часто весь кузов машины делали из дерева) дверь и одним ловким прыжком выскочил наружу.
Выглядел этот человек как типичный местный житель, зажиточный — во всяком случае, не так как русский, на русского он был не похож совершенно. Среднего роста, довольно молодой, чернявый, загорелый с длинной бородой. Одет он был скорее не как пуштун, а как хазареец: в холщовые, из хорошей ткани брюки — тамбон, широкую хлопчатобумажную рубаху — пиран и теплую безрукавку поверх нее — воскат. Все-таки здесь было довольно холодно, особенно по ночам. Чалму он накручивал так, как и подобает истинному мусульманину. В руках человек держал кожаный портфель, такие обычно носят британские доктора, которые в этой глубинке совсем и не бывали…
