– Хм... Даже не знаю... Только из уважения к вашему мастерству! К концу недели вы должны быть здесь. Иначе мы расторгаем контракт и сообщаем господину Кельту.
– Благодарю, Михаил...
Клименко еще долго провожал взглядом хрупкую фигурку в белом плаще. «Конечно, она стерва и порядочная дрянь. Зато как работает! Ни одному мужику не снилось... Пробраться в закрытый заповедник, где эти золотопогонные недоумки гоняли кабанов, и аккуратно снять Клярова всего с пары сотен метров... Импровизируя на месте, без всякой рекогносцировки. Феноменально! Следаки так и не поняли, что произошло. Такое впечатление, что она может все... Или она заговоренная?
Нет, эта баба должна работать с нами, и только с нами!»
– Привет! Как самочувствие?
– Отличное... Только валяться здесь надоело.
– Ничего, считай, последний день. Завтра заберем тебя отсюда.
Митрич, улыбаясь, присел на край кровати.
– А ты знаешь, у меня день рождения сегодня, – неожиданно сообщил он Татьяне.
– Поздравляю, – живо откликнулась девушка.
– Спасибо. Давай отметим, что ли... – С этими словами он начал вынимать из сумки разные вкусные вещи, преимущественно фрукты.
– Ой, как много всего! – удивилась Татьяна.
– Спиртного не будет. – Митрич выставил два пакета с соком и две банки «спрайта». – Завязываю я с этим делом, а то совсем сопьюсь к чертям. Как думаешь, удержусь?
– Это уж от тебя зависит, – ответила Таня, аккуратно очищая апельсин.
– Согласен. А вот ты как считаешь, удержусь или нет?
– Должен удержаться! – искренне переживала девушка. – Должен дать себе слово и держать его.
– Ну-у, самому себе слово давать... Да еще держать... Лучше я тебе дам слово!
– Ну давай, – согласилась Таня. – Только уж тогда держись! Следить буду строго, ты так и знай! – Ей хотелось сделать что-то хорошее для этого человека, и не только потому, что он ей здорово помог.
– Спасибо, – произнес он. – Спасибо, Таня, – повторил бывший военврач и взял ее руку в свою. – Таня, я хочу тебе сказать... – сказал он и замолчал. Опустив глаза, потер подбородок и продолжил: – В общем, я мужик одинокий... Жена ушла, детей нету. Ну и... Я, в общем...
Договорить ему не удалось. Дверь распахнулась, и в палату вошла молоденькая медсестра Верочка. Кроме главврача, она одна знала о характере «заболевания» пациентки – главврач ее выбрал как самую надежную и посоветовал поменьше болтать. С Татьяной они были почти одногодки и успели подружиться.
– Здравствуйте, Юрий Дмитриевич, – приветствовала она Крючкова. – Я вижу, вы тут целый пир устроили!
– Здравствуй, Вера, – не очень-то любезно откликнулся Митрич, бросив на медсестру быстрый взгляд.
– Хочу сообщить вам, что у Тани все в порядке, на днях можно выписываться, – объявила Верочка.
– А я знаю. Мне врачи уже сообщили, – еще менее любезно проговорил Крючков. Закон мирового свинства действовал безотказно: у него к Татьяне личный разговор, и на тебе, этой барышне захотелось пообщаться именно сейчас. Вот уж не вовремя...
Однако Верочка считала по-другому. Она совсем не собиралась покидать палату, напротив, подошла к окну и, упершись ладонями в подоконник, пристроила на них объемистую попку.
– Какой сегодня жаркий день. На пляж, что ли, после смены сходить...
«Шла бы ты в баню, – чуть не вырвалось у Митрича. – И побыстрее».
Верочке не больше двадцати, однако ее фигура уже расплылась, талия была бы незаметна, если бы не гордо выпирающая из-под халата грудь. И лицо было под стать: круглые щеки, носик пуговкой, маленькие серые глазки, уже обозначался второй подбородок. Спасали положение яркие, полные, вечно улыбающиеся губы.
– А вы, Юрий Дмитриевич, на пляж сегодня не собираетесь? – продолжила Верочка игривым тоном.
– Нет, Вера, я сегодня занят. – Митрич был хорошим врачом, но плохим дипломатом, голос его скрипел, как песок на зубах. – И очень прошу тебя – дай нам поговорить наедине... Попей водички, угостись фруктом. – Крючков протянул медсестре нераспечатанную банку «спрайта» и апельсин.
– Спасибо, Юрий Дмитриевич, что-то не хочется. Беседуйте на здоровье. – Даже не взглянув на Крючкова, Верочка вздернула носик и, стуча в знак протеста каблуками, вышла из палаты.
– Напрасно Верочку обидели! – Татьяна глядела укоризненно. Она вновь обращалась к Митричу на «вы». – Ей посидеть с нами хотелось, а вы ее выставили!
– Не выставил, а попросил. – В голосе Крючкова звучала досада.
– Между прочим, она очень хорошо относится ко мне, – продолжала линию защиты Татьяна. – Никогда не грубит! А вы...
– Это ее обязанность! Здесь военный госпиталь...
– Нельзя так с людьми! Потому от вас жена и ушла! – неожиданно для самой себя выпалила Татьяна, тут же пожалев об этом.
Вскинув голову, Крючков глянул в глаза, хотел было возразить, но раздумал.
– Ну, я пойду... До завтра, выздоравливайте окончательно. Приеду за вами часов в десять, будьте готовы.
Митрич, не оборачиваясь, плотно закрыл за собой дверь палаты. Татьяна не успела его остановить... Бежать вслед? Что он подумает?
«Идиотка, – корила она себя. – Ну что тебе за дело до его жены, небось профура та еще. Разве от такого мужика нормальная баба уйдет добровольно? Нет, завтра надо будет извиниться... Ну, как-нибудь сгладить...»
...Домой Верочка возвращалась в расстроенных чувствах. Конечно, она не красавица, но и не уродина, чтобы ее вот так выставляли за дверь! В госпитале всем известно, что она самая трудолюбивая и дисциплинированная, хорошо готовит и шьет, заботится о младшей сестре... Тем не менее симпатичные мужики отдают предпочтение всяким... вроде этой Татьяны – с ногами, как оглобли, глазастым и худым, вроде шнурков.
Ну вот и автобус ушел прямо из-под носа! Нет, сегодня просто какой-то день неудач! Теперь вот жди... Полчаса как минимум. От нечего делать Верочка принялась прогуливаться взад-вперед вокруг остановки.
Рядом цвели деревья, и из окон отделения милиции раздавалась веселая матерщина.
– ...Вот эта, между прочим. Очень опасная. Клофелинщица, рецидивистка... – услышала неожиданно Верочка негромкий мужской голос за своей спиной. – Подержи-ка вот здесь!
Обернувшись, Верочка увидела, как двое милиционеров прикрепляют на стенд «Их разыскивает милиция» очередной портрет.
– Может быть вооружена, – продолжал свои комментарии один из милиционеров.
– Однако красивая, стерва! – высказал свое мнение второй, закрывая стендовое стекло. – Прямо фотомодель!
Последнее словечко было, как соль на рану. Едва милиционеры скрылись в дверях отделения, Верочка подошла посмотреть на красивую, вооруженную стерву-фотомодель. Просто интересно... У Верочки перехватило дыхание.
С фотографии на нее смотрела Татьяна. Та самая Татьяна, которой она делала перевязки и противостолбнячные уколы на протяжении последних дней. Та самая Татьяна, которую Юрий Дмитриевич Крючков обозначил как свою племянницу (или двоюродную сестру – сейчас уже не вспомнишь) и записал на свою фамилию... Та самая Татьяна, ради разговора с которой Юрий Дмитриевич выставил ее вон...
А ведь ранение было огнестрельным. Правда, пустяковым, по касательной... Крючков это объяснил несчастным случаем и уломал старинного приятеля, главврача, никуда об этом не сообщать. Верочка слышала все это собственными ушами. Ее маленькие зоркие глазки быстро пробежали отпечатанный рядом с портретом текст: Степнова Татьяна Андреевна, разыскивается за совершение целого ряда грабежей и мошенничеств в особо крупных размерах. Приметы: на вид 19—20 лет, рост сто восемьдесят сантиметров, худощавого телосложения, волосы темно-русые, глаза карие... Просьба всем, кто знает местонахождение Степновой Т. А., немедленно сообщить об этом в ближайший отдел внутренних дел.
«Целого ряда грабежей!.. И мошенничеств в особо крупных размерах!» – ужаснулась Верочка и даже отшатнулась от стенда. Случайное совпадение исключалось. Рост 180 см, глаза карие, а главное, вид фотомодели... Да, это она! Небось обманом втерлась в доверие к симпатичному, но не бдительному мужику Юрию Дмитричу, и главврач оказался обманутым, да и она сама чуть не...
Порыв гражданской доблести был неудержим. Верочка, отбросив мелькнувшую было мысль предупредить главврача, отважно переступила порог отделения милиции.
– Спасибо, девушка! Вы даже не представляете, как вы нам помогли!
Верочка смущенно опустила светлые реснички, ее пухлые щеки окрасились пунцовым румянцем.
– Значит, выписать ее хотят завтра? – переспросил сидевший напротив нее высокий, плотный мужчина лет тридцати, в штатском.
– Да... Юрий Дмитриевич настаивал на этом, – охотно уточнила она.
– Вы очень вовремя предупредили нас! Теперь самое главное, чтобы об этом никто не узнал. Надеюсь, вы не из болтливых.
– Что вы, я отлично все понимаю...
