– Командир, не хочу быть разлучником, но через пять минут ты должен быть здесь, – выстрелил Коломиец. – Нам дарована еще одна попытка попасть в засаду…
Кортеж из трех внушительных внедорожников с эмблемами «БМВ» выехал с лесной дороги и запрыгал по проселку мимо поля с одуванчиками. Борта машин были разрисованы эмблемами непризнанной республики. Мощные стальные рамы обтекали кузова. В люках каждой машины были установлены спаренные бельгийские пулеметы британской модификации FN MAG под патроны калибра 7,62. Пуленепробиваемые стекла были покрыты тонировкой. Колонна казалась неприступной. Из люков торчали головы в касках – пулеметчики вертелись, как сычи, наблюдая за округой. Колонна шла по району, контролируемому ополчением, но меры предосторожности никогда не были лишними. До выезда на асфальтовую дорогу оставалось метров семьдесят. Дорога перегибалась – колонна опускалась в покатую низину, чтобы через тридцать метров снова вынырнуть на поверхность.
Но, видно, не судьба. Оператор с переносного пульта управления произвел подрыв. Сработали все три мины «МОН-50», установленные вдоль дороги с интервалом в пятнадцать метров. Их поставили на ножки и засыпали песком. Расчет оказался верен – каждой машине досталась своя «персональная» мина! Прогремел троекратный взрыв, и стальные убойные элементы ураганом ударили по бортам. Их смяло в лепешку, ударная волна отбросила джипы на правую обочину. Первый внедорожник в колонне завалился набок, сполз в канаву водостока. Его колеса продолжали вхолостую крутиться. Второй врезался в первый, его отшвырнуло в поле, но он устоял на колесах. Третьему досталось больше всех – он несколько раз перевернулся, шмякнулся в траву, выставив на обозрение деформированный бок. Из машин вываливались контуженые люди в защитном. Но на этом вводная часть не закончилась. Из зарослей бурьяна на левой стороне дороги выросли три фигуры в маскировочных накидках. Каждая держала на плече гранатомет «РПГ-7». Кумулятивные заряды покидали пусковые части, пролетали короткое расстояние и взрывались с оглушительным грохотом – под колесами, в салоне, рвали на куски металл и пассажиров. В первом джипе не осталось никого живого – его разнесло на части. Кровь лилась, как из ведра, части тел летели в разные стороны. В остальных еще не угасла жизнь. Несколько человек спрятались за обездвиженным внедорожником, отстреливались короткими очередями. Полз по полю раненый, оглашая пространство жалобным стоном – ноги были перебиты и раздавлены. В третьем внедорожнике тоже кто-то уцелел, показалась рука, бросающая гранату. Взрывом разметало дорожное полотно, никого не зацепило. Из бурьяна мерно застучал ручной пулемет. Град пуль доломал деформированную крышу джипа, поразил метателя. Он затих. Заворошилась трава – кто-то полз по ней, приподнялся, огрызнулся автоматной очередью. Оставались еще живые, они беспорядочно стреляли – из травы, из-за обугленного железа. Кто-то хрипло, с истерическим надрывом кричал в рацию, вызывал помощь. Но это были тщетные усилия – связь в заданном квадрате отсутствовала. Ожил бурьян на левой стороне дороги, появились «привидения» в накидках защитного цвета. Они передвигались к дороге короткими перебежками, вели прицельный огонь из автоматов. Они прекрасно видели цели. Вот кто-то метнулся на правой стороне – и тут же повалился, взмахнув руками. Выпрыгнул из канавы еще один – с перекошенным лицом, с какой-то пиратской косынкой на голове, выпустил от живота короткую очередь и опрометью кинулся к лесу. Но не повезло – с нескольких сторон устремились за ним вдогонку вереницы пуль, стали рвать бронежилет, одна попала в голову. Диверсанты перебежали дорогу, укрылись за остовами джипов. Они работали неспешно, вдумчиво, как-то даже с ленцой. Не иссякли еще желающие добежать до леса – терять было нечего, рассчитывать только на удачу. Под прикрытием раненого, ведущего огонь из положения на спине, поднялись трое, стали пятиться к опушке. Двое плечистых ополченцев прикрывали третьего, видимо, командира. Раненый долго не продержался, откинул голову – с подбородка капала кровь, автомат остался лежать на груди. Двое других отстреливались, надеясь на чудо – до конца выполняли свой долг. Диверсанты залегли – уж больно упорно по ним палили. Человек, которого прикрывали, сильно прихрамывал, левый рукав промок от крови. Телохранители пятились за ним, не давая диверсантам поднять головы. Но долго продолжаться такое не могло. Гавкнула снайперская винтовка Драгунова. Подломился боец, оскалился – словно даже улыбнулся на прощание. Второй самоотверженно продолжал прикрывать начальника. Кончились патроны в автомате, он выбил магазин, полез за новым. Пуля ударила в бронежилет, он качнулся, побледнел, но машинально продолжал работу – извлек магазин, вставил до щелчка. Пуля выбила автомат из рук, другая пробила шею. Он схватился за горло, повалился ничком. Командир остался в гордом одиночестве. Рука висела плетью, ноги подгибались. Он стрелял с одной руки – из 18-зарядного «стечкина». Рука тряслась, кровавый пот стекал со лба, он не видел мишеней. Диверсанты хладнокровно выдерживали паузу. Кончилась обойма, мужчина выбросил пистолет, развернулся, чтобы бежать – до опушки оставалось не больше пятнадцати метров. Пули вспороли землю под ногами, разметали одуванчики. Намек был предельно ясен. Мужчина застыл, словно напоролся на преграду. Он медленно повернулся, обхватив здоровой рукой простреленную конечность. Высокий, скуластый, с жесткой трехдневной щетиной – он угрюмо смотрел, как подходят люди. Он терпел боль. Выражение недоверчивости в глазах сменялось какой-то мутной поволокой. Он соорудил презрительную усмешку, стрельнул глазами по сторонам. Прийти на помощь в этот трудный час оказалось некому, погибла вся дюжина сопровождающих – обученные, подготовленные специалисты. Посторонних в округе не было, место для засады выбрали идеально. К мужчине приблизился кряжистый диверсант в буро-зеленом комбинезоне и наброшенной на плечи накидке. Судя по поведению, он был здесь старший. Остальные вырастали из травы, но близко не подходили, наблюдали за округой. Колючие глазки впились в раненого. Землистое лицо, измазанное сажей, озарила торжествующая усмешка.
– Так-так, – негромко сказал офицер. – Кого мы видим. Отбегались, господин Разбоев Артур Русланович, «легендарный» полевой командир сепаратистов с позывным «Вано». Отпрыгались, отстрелялись. Наши поздравления. Вы все-таки попались на удочку. Вас столько раз объявляли мертвым, и всякий раз вы выходили сухим из воды и с удовольствием раздавали интервью продажным российским журналистам. Горячо надеюсь, что больше такого не повторится.
Командир ополченцев облизал пересохшие губы. Он неплохо держался, хотя, черт возьми, меньше всего на свете ему хотелось сегодня умирать. Но все его товарищи погибли, он растерянно скользил глазами по мертвым телам, пока еще не в состоянии свыкнуться с тем, что произошло.
– Ты кто такой, падла? – прохрипел он.
– Капитан Бурковский, вооруженные силы Украины, отдельная диверсионная группа, – охотно представился диверсант.
– Да мне плевать, сука, кто ты такой…
– А зачем тогда спрашиваете, Артур Русланович? – Диверсант не смеялся, смеялись его глаза. Все было предрешено. Переправить за линию фронта такую выдающуюся личность – чертовски заманчиво, но такая морока! Да и не набегаешься через эту линию, когда дел невпроворот. Он был немного разочарован – командир террористов вел себя не так, как хотелось. А хотелось бы, чтобы он ползал в ногах, молил о пощаде, умолял сохранить жизнь в обмен на раскрытие парочки страшных военных тайн. А он стоял, качаясь, как былинка, смотрел волком, готов был грызть диверсанта зубами. Но ладно, это неважно, важен результат. Бурковский извлек из-под накидки телефон, перевел на режим фотокамеры.
– Улыбочку, Вано. Вам же не трудно? Ну, типа, передаете привет друзьям и соратникам.
– Пошел ты, гнида…
Снимок получился нормальный. Никакая не подделка, лицо крупным планом – а то ведь наверняка найдутся скептики, будут кричать, что фотошоп, что Вано опять окажется живее всех живых. Он вытащил пистолет, прицелился террористу в голову. Тот как-то подобрался, распрямил плечи. Хорошо хоть не орет свои сепаратистские агитки, понимает, что на присутствующих они не произведут впечатления. Он выстрелил без драматической паузы. Не дело тут долго оставаться. Вано повалился как подкошенный. Пуля разбила заднюю стенку черепа и выбросила часть мозгов.
– Ой, – сказал Карась и засмеялся.
– Мистика, – уважительно проговорил Майданов. – Завтра оживет и будет снова давать интервью. Вот так с пулей в башке и будет. И без мозгов.
