Затем появились какие-то странные звуки. Это была человеческая речь, но абсолютно бессмысленная, будто кто-то прокручивал запись задом наперед. Звучали слова, предложения, ощущалась интонация, то умиротворяющая, то, наоборот, грозная.
Эти инфернальные звуки сносили крышу, выворачивали сознание наизнанку, словно потрошили Богдана. Одно за другим в голове стали пролетать воспоминания. Они шли не линейно. Приходило что-то совсем забытое из раннего детства, следом за этим Князев видел себя с Ольгой Латушко, потом появлялись сцены боев на Северном Кавказе. Беззвучно вспыхивали выстрелы. Стлался дым от взрывов. Лежали на камнях мертвые тела.
Князев не мог управлять этими воспоминаниями. Они приходили сами по себе, наслаивались друг на друга. В них внезапно возникали люди, которых он вообще не знал. Будто кто-то чужой заглядывал в его прошлое. Искаженный, текущий в обратную сторону голос продолжал звучать.
Князеву казалось, что он начинал понимать его. Слова приобретали смысл. Но их суть не являлась информацией в обычном смысле этого слова. Это скорее были чувства, эмоции, а то и картинки. Князеву хотелось заткнуть уши, не слышать, не поддаваться, но его руки были намертво притянуты ремнями к столу.
Голос, растворенный в пространстве, зазвучал быстрей. Теперь он походил на скороговорку, на заклинание, ввинчивался в уши, буравил мозг. Казалось, в голову входит раскаленная игла, обжигающая память.
– Нет, нет… – пытался кричать Богдан, но не слышал собственного голоса, который будто бы проваливался и глох в мягкой вате.
Ему показалось, что неведомая сила затягивала его в какую-то воронку. Пространство стало сжиматься, теснить его существо. Богдан превращался в точку, не имеющую ни ширины, ни длины. В одно мгновение его не стало. Он исчез для самого себя.
На берег озера набегали небольшие волны, приятно шелестели, ласкали слух. Потрескивал костер. Возле него стояли две девушки, одна полненькая, вторая худая и стройная, как молодая сосенка.
– Красотень! – с умилением произнесла полненькая, вглядываясь в ночной пейзаж.
– Давно на природу не выбиралась, – отозвалась худышка.
– Если бы мальчишки нас не вытащили, то мы теперь в городе задыхались бы от жары.
Пухленькая взяла из сумки жестянку с пивом, захрустел металл, брызнула пена.
– Будешь? – Она протянула банку подруге.
– Не откажусь.
– Пиво – это хорошо, особенно холодное.
Девушки сбросили обувь, зашли по щиколотку в воду, стали бродить по мелководью.
– Пиво холодное, а вода теплая. Самое то, что надо.
– Мы еще ребят не поделили, – прошептала толстушка, оглядываясь. – Надо сейчас договориться, чтобы потом конфликта не было.
– Если бы что-то серьезное просматривалось, можно было бы и поделить. А так…
– Никогда не знаешь, когда серьезное начнется, – напомнила толстушка.
– Пусть все само собой получится. А то мы с тобой сейчас договоримся, а они нас тоже наверняка делят. Вдруг не сойдется? Мне оба нравятся.
– Да уж, они точно нас сейчас делят. А что тут за забор такой огромный?
– Не знаю. Какой-то крутой гостиничный комплекс. Из него охранник приходил, хотел согнать нас на другое место. Мы его куда подальше послали. С какой стати нам перебираться? И так они свой забор с нарушением законодательства поставили. Часть озера прихватили, а оно им не принадлежит.
– У нас повсюду так. Понаставят заборов, не пройти, не проехать. Правильно их послали.
Со стороны леса показались ребята. Они тащили дрова.
– На всю ночь должно хватить, – сказал один из них, бросая валежник поближе к огню.
– Мы до утра ночь у огня сидеть не собираемся. Вы бы хоть палатки поставили, – сказала толстушка.
– Палатка у нас, между прочим, одна. – Парень достал бутылку водки и спросил девушек: – Вам налить?
– Ага, если я крепкое выпью, то потом совсем невменяемой стану. Споить нас хотите? Не получится. Мы только пиво в малознакомой компании употребляем.
– Как хотите. Мое дело предложить.
Ребята разлили водку по пластиковым стаканчикам, чокнулись.
– За отдых.
– Я думала, кто-нибудь речь скажет. А тут просто «за отдых», и все. Неинтересно.
– Скучно, – поддержала подругу худенькая девушка.
– Конечно, женщины любят ушами! – Парни переглянулись и мигнули друг другу.
– Кто сказал о любви? – насторожилась толстушка.
– Скользкая тема, – встряла худенькая. – Любовь разные люди понимают по-разному. Для одних это высокое чувство. Для других – низменное.
Понемногу развернулась дискуссия на скользкую тему. Горел костер. В ход пошли новые банки с пивом, ребята откупорили вторую бутылку водки. Глаза у всех уже слегка поблескивали. Все шло к закономерной цели. Вот только подводили к ней не прямые слова, а отвлеченные разговоры, невинные жесты.
– Давайте купаться, – предложил парень, разливавший водку. – На берегу прохладно становится, а вода теплая-теплая.
– Я купальник не взяла, – предсказуемо произнесла толстушка. – Жаль, придется на берегу сидеть, вас ждать.
– Да, незадача, – сказал второй парень. – Я тоже плавок не прихватил.
– Естественно, – усмехнулась худенькая. – Спиртное взял, трусы забыл. Чисто мужской поступок.
– Трусы я не забыл, они на мне. Это я плавки не взял.
– Можно и в белье купаться, все равно темно. Ничего не видно, – произнесла худенькая, глядя на полную луну, которая освещала берег так, что можно было различить даже отдельные иголки, облетевшие с сосны.
– Простите за откровенность, но такой вариант мне не подойдет, – тихо произнесла толстушка.
– Стеснительная очень?
– На мне нет лифчика.
– Вот за это следует выпить.
Налили понемногу. Парни не собирались напиваться раньше времени.
– Итак, что мы имеем? – принялся рассуждать один из них. – Частичное отсутствие купальных костюмов и элементов белья. Можно, конечно, использовать для водных процедур то, что есть в наличии. Но это неправильно. Одна из вас будет купаться топлес, а это несправедливо. Все одетые, она нет. К тому же потом возникнет проблема с мокрым бельем. Поэтому есть предложение купаться всем нагишом. Ночь же на дворе. К тому же мы сможем отвернуться, пока вы будете заходить в воду. Кто за?
Парни подняли руки. Чуть подумав, это сделала и худенькая девушка.
Толстушка вздохнула и заявила.
– Принято большинством голосов.
Парни, естественно, подглядывали за своими подругами, когда те раздевались. Те видели это, но не возмущались. В конце концов, все было игрой, прелюдией к более тесным отношениям. Девчонки с визгом вбежали в воду. Парни чуть выждали и тоже бросились в озеро. Они плавали парами. Шутили, громко смеялись.
– Ты неуверенно держишься на воде, – сказал толстушке парень, оказавшийся рядом с ней.
– Да я вообще не умею плавать, – призналась та.
– Хочешь, научу? Это очень просто. Ложись на воду, а я буду тебя поддерживать. Только не напрягайся, расслабься.
Толстушка легла, парень подвел руку под ее живот и придержал, чтобы она не опускалась под воду.
– Видишь, как просто. Ты же теперь держишься сама, я только касаюсь тебя. Я сейчас уберу руку и…
– Ой! – вдруг вырвалось у толстушки.
– Что такое?
– Там!.. – Толстушка уже забыла об уроке, стояла на дне и с жутким испугом указывала в сторону открытой воды.
Все посмотрели туда же. Над озером клубился туман. В нем просматривался теплоход с погашенными огнями. В густом тумане серели какие-то зловещие фигуры. Они шли прямо по воде и не проваливались.
– Да это же монахи! – ужаснулась худая девчонка.
Так оно и было. У некоторых людей, скрытых под рясами и капюшонами, в руках были большие кресты и хоругви. Полотнища развевались, но почему-то против ветра.
– Призраки проклятых монахов! – прошептала толстушка. – Они не отражаются в воде.
Тут по воздуху пронесся какой-то тихий, заунывный, пронзительный звук. Никто из молодых людей не знал, как именно должен звучать похоронный звон, но в их восприятии это он и был. Послышалось тихое заунывное пение, больше похожее на плач по мертвым. Монахи направлялись к берегу, к тому самому месту, где купались парни с девушками и горел костер.
– Они заметили нас, идут сюда! – Толстушка истошно заверещала, побежала к берегу.
– Тише! – пытался уговорить ее парень.
Однако паника уже началась, и ее нельзя было остановить. Девицы забыли, что на них ничего нет, вереща, запрыгнули в машину и захлопнули дверцы. Парни впопыхах забрасывали вещи в багажник.
Заунывное пение неслось в ночи. Полная луна краснела на небосводе. А по воде шли призраки монахов с крестами и хоругвями в руках. Они находились уже довольно близко и должны были выйти на берег в этом самом месте.
