– Какой еще тип? – мгновенно насторожился Рамзан. Все-таки здесь он себя чувствовал командиром партизанского отряда в глубоком вражеском тылу. И если кому-то станет известно, кто на самом деле арендовал железнодорожный состав, то уже через полчаса здесь будет батальон «краповых беретов» с тяжелой бронетехникой, а вполне возможно, и с боевыми вертолетами. Второго Буденновска федералы не допустят.
– Вон того мужика у старого пакгауза видишь? – Барс ткнул пальцем в окно, указывая на немолодого мужчину, сидящего на корточках и дымящего «беломориной».
– Это бригадир грузчиков, – Рамзан узнал мужчину, который попросил закурить во время погрузки вертолета на платформу.
– Я знаю, кто это, – резко ответил помощник, – только последние дни он постоянно крутится возле нашего состава. Может, хочет чего-то спереть, а может…
– Мы через полтора часа уезжаем, – пытался сам себя успокоить Рамзан, но его помощник оставался непреклонен.
– Он мог много чего разглядеть, а потом и ляпнуть что-то лишнее. И если сказанное им дойдет до нужных ушей, нас в течение нескольких часов обнаружат и превратят в решето.
– Я понял, – негромко ответил Иергиев и подошел к стоящим гурьбой пятерым боевикам, которые так и не решились разойтись без команды. – Муса, Али и Карим, у вас появился шанс реабилитироваться… – В нескольких словах он быстро пояснил цель предстоящего задания и в конце добавил: – Оружием не пользуйтесь, тихо кончите его, труп спрячьте.
– Все сделаем в лучшем виде, – горячо заверил его заметно повеселевший Муса.
Трое вайнахов один за другим пружинисто спрыгнули на перрон и гуськом направились в сторону старого полуразрушенного пакгауза. Место было вполне подходящим для задуманного…
Алексей Варава докурил папиросу и встал с полусгнившей балки, собираясь сменить место для наблюдения. В этот самый момент он увидел, как из одного из вагонов «чеченского» эшелона выпрыгнули трое «духов», которые быстрым шагом направились в его сторону.
Они двигались по-волчьи, цепочкой, первый цепким взглядом смотрел вперед, следующие позади контролировали левую и правую стороны.
Бывшему контрразведчику не нужно было много времени, чтобы понять, с какой целью и куда так стремительно направлялись эти абреки. Он хорошо изучил географию станции и мог запросто скрыться, но что-то заставило отставного майора остаться на месте. Он только бросил в ближайший куст телефон, полученный от офицера «комитета», и стал сминать бумажный фильтр очередной папиросы.
Когда до пакгауза оставалось метров двадцать, впереди идущий Муса крикнул, обращаясь к Вараве:
– Эй, мужик! Постой!
– А я никуда не тороплюсь, – спокойно ответил Алексей. Глядя в глаза чеченца, он глубокими затяжками раскурил папиросу.
– Заработать хочешь? – теперь убийц и их жертву разделяли считаные метры.
– А кто ж не хочет, – охотно откликнулся грузчик.
– Тогда у тебя есть шанс. – Оказавшись рядом с грузчиком, Муса негромко предложил: – Идем пошепчемся.
Он указал рукой в сторону обвалившейся крыши пакгауза. Старые надежные стены должны были стать прикрытием готовящегося убийства.
– Ну хорошо, идем, – согласился Варава. И в сопровождении трех чеченцев прошел к развалинам склада, оказавшись на довольно большой площадке, вполне подходящей для хорошей потасовки.
Бывший офицер спецназа ФСБ за долю секунды до нападения почувствовал опасность и тут же сделал широкий шаг вперед, с одновременным разворотом в сторону чеченцев. В этот момент Муса попытался накинуть ему на шею удавку из куска телефонного провода, но не успел. Варава легко поднырнул под петлю и тут же засадил кулак в печень крепыша. Тот охнул и сложился вдвое, а в следующую секунду получил сокрушительный удар в лицо кирзовым сапогом.
Долговязый Али и самый молодой, Карим, возмущенные наглым поведением работяги, одновременно бросились на него. Алексей просто отступил в сторону, заставляя атакующих его чеченцев на ходу перестраиваться.
Али ударил Вараву ногой, удар оказался сильный и правильно поставленный и обязательно достиг бы своей цели, спровоцировав разрыв внутренних органов, но отставной майор умело ушел от удара и незаметным движением руки подбил ступню атакующего. Долговязый сделал обратное сальто и рухнул лицом вниз на месиво из песка и различного мусора, потеряв на какое-то мгновение сознание.
Карим, гортанно подвывая, бросился сломя голову на Вараву. В его руке угрожающе блеснуло длинное остро отточенное лезвие кинжала. Алексей успел перехватить кисть руки с оружием и с разворота провести бросок, а когда чеченец рухнул на землю, попытался добить его ударом кулака в затылок, но не успел. На него рыбкой бросился пришедший в себя Муса.
Мужчины покатились по песку, нанося друг другу беспорядочные удары. На помощь Мусе подоспел вскочивший на ноги окончательно обозленный Карим, он воинственно размахивал своим кинжалом и злобно вращал глазами.
Захватив руки Мусы, Алексей со всей силы ткнул его лбом в лицо. Мясистый нос сломался без привычного хруста, просто раздалось неприятное хлюпанье, как от созревшего нарыва. Чеченец застонал. Тут же ослабив хватку, Варава, не теряя времени, двинул его двумя руками по ушам и рывком отшвырнул тело от себя, а в следующую секунду подсек налетевшего юнца.
Карим снова полетел на землю, за это время экс-майор поднялся на ноги и осмотрелся.
Сейчас Алексей Сергеевич походил на загнанного скакуна, десять лет гражданской жизни давали о себе знать. Да и его противники выглядели не лучшим образом. Али держался за ушибленную грудь и негромко стонал, полулежа у входа. Лицо Мусы было окровавленное и опухшее. Он напоминал хищника, загрызшего свою жертву. Карим стоял на левом колене, правой рукой опираясь о стенку, и раскачивался, пытаясь встать. Опустив голову, он свободной рукой держался за разбитый затылок.
– Хха-а, – внезапно в едином порыве Муса и Али бросились на Вараву.
Алексей успел ударить долговязого Али ногой, целясь в колено, но промахнулся. Сапог скользнул по бедру чеченца и ушел в сторону, лишая грузчика равновесия. Муса воспользовался моментом и набросился на Вараву, по-медвежьи сжимая его руки и горланя:
– Бей!
Карим поднялся на ноги и ужом метнулся к противнику. Алексей попытался еще раз ударить Мусу головой в лицо, но внезапная острая боль в пояснице пронзила тело отставного майора, выгибая его дугой.
Молодой нохчи вонзил свой кинжал по самую рукоятку, а затем с нечеловеческой силой провернул клинок вокруг оси. Тело грузчика обмякло и стало медленно оседать.
Карим рывком вытащил лезвие из тела убитого, с длинного клинка кинжала тонкой струйкой стекала темно-багровая кровь. Вытерев клинок об одежду трупа, вайнах спрятал кинжал под полу куртки, где были закреплены ножны.
– Нужно труп спрятать, – морщась от боли, вспомнил приказ Рамзана Муса.
Убитого оттащили в дальний угол и забросали бытовым мусором, потом присыпали песком следы крови.
Когда чеченцы выбрались из пакгауза, маневровый тепловоз несильными толчками осторожно тащил состав…
Добраться до чеченцев в Элисте Лялькин, Савченко и Клинч не успели, пришлось состав перехватывать на ближайшей станции.
Ключ трудно было назвать станцией, это был небольшой полустанок, примостившийся на краю поселка пастухов, состоявший из множества мелких животноводческих хозяйств.
Богатый населенный пункт имел не только свой поселковый совет, несколько баров, магазин, но также и своего участкового, который неустанно следил за соблюдением законности во вверенном ему поселке.
Богатырского сложения капитан с плоским круглым лицом типичного китайского мандарина, одетый в форменную рубашку с коротким рукавом, стоял мощным столпом на железнодорожной платформе в окружении трех милиционеров.
Серая милицейская форма не особо вдохновляла морских пехотинцев, но выбора не было, таков уж был сценарий предстоящей операции.
Виктор Савченко с погонами старшего сержанта поправил широкий брезентовый ремень автомата на плече и скосил глаза на стоящего сбоку Клинча. Выпускник Рязанского десантного училища, мастер спорта по боксу, внешне выглядел не особо грозно. Скорее всего общее впечатление портили подковообразные усы пшеничного цвета, которые делали его по-деревенски простоватым.
Рядом с участковым, широко расставив ноги, стоял Кирилл Лялькин. В отличие от морпехов оперативник был облачен в китель с погонами старшего лейтенанта, на ногах у него были высокие хромовые сапоги, начищенные до зеркального блеска, а на голове – лихо заломленная набок фуражка. В таком виде офицер больше напоминал казака из бессмертного «Тихого Дона», чем сурового стража порядка. Но именно таким Кирилл представлял местного милиционера, а так как после каждого возвращения из заграничной «командировки» оперативники проходили переподготовку, где среди специальных дисциплин обязательно было актерское мастерство, то систему Станиславского шпионы осваивали на уровне почти профессиональных актеров. Ведь иногда от умения перевоплощаться напрямую зависела жизнь бойца невидимого фронта.
