Теперь была дорога каждая секунда. Сорвавшись с места, боевик спустился в канаву и по ней стал обходить заставу с западной стороны.
Прошло полминуты… Он вышел к отстойнику со стороны заставы. Теперь главное не встретиться с тем старлеем, будь он проклят. Минута. Он вышел за территорию части и ступил в густую растительность. Едва это случилось, боевик, стараясь не обращать внимания на боль в ноге, побежал наугад в сторону Грозного. Растительности хоть отбавляй, и каждый куст помогает спастись. Зимой пришлось бы туго.
Убитый им солдат будет обнаружен через полторы минуты.
В пору становления оперативной бригады, несмотря на все меры, предпринимаемые командованием, подступы к ней были уязвимы для проникновения. Оказаться в бригаде в ночное время было делом немыслимым, поскольку несущие службы заставы и караулы контролировали каждую пядь земли. Но днем, когда бригада приходила в движение и отстойник гудел от прибывающих и убывающих машин, при знании схемы работы застав и внутренних караулов, то есть при знании внутренней жизни бригады, оказаться внутри нее было несложно. Но это был первый случай, когда на территорию боевой части въехал автомобиль с боевиками.
Происходящие в бригаде события связаны только с появлением Стольникова – строить другие версии военной прокуратуре и ФСБ уже не приходилось. В этой связи утверждение Зубова о том, что ему неизвестно местонахождение капитана, выглядело уже сомнительным не только для Костычева. Отсутствие последнего в приемной генерала сам Зубов истолковывал как отказ работать с ним в связи с утратой доверия. Дальше так продолжаться не могло. Настырный и не желающий верить Стольникову сотрудник управления ФСБ на Северном Кавказе связывался с Москвой и получал инструкции – комбриг понимал это. Необходимо было форсировать работу по изготовлению дубликата навигатора и готовить остатки взвода капитана для выхода в…
Зубов сам не мог назвать это место. Язык не поворачивался. Сумасшедшим Стольникова он не считал, поскольку еще ни один поступок капитана не выходил за рамки служебной необходимости или обычной человеческой логики. Но Другая Чечня – даже для него это было слишком. «Скорее всего, – думал генерал, – это какое-то неизведанное место, куда отделение под Ведено забрело и не может выбраться самостоятельно». Он вызвал Ждана.
– Тебя как все зовут, лейтенант? Дома как называют?
– Шуриком.
– Шуриком? Хорошо, я тоже буду называть тебя Шуриком. Чтобы ты чувствовал себя здесь как дома. Ты не против?
– Никак нет.
– Хорошо. Сейчас тебя отведут в мою комнату для отдыха. Там уже установлен компьютер и на столе лежит навигатор. Летуны привезли точно такой же прибор из Моздока. Правда, не новый. Пришлось снять с машины какого-то бизнесмена.
– Главное, чтобы работал.
– Тогда иди, Шурик, и делай свою работу. Что тебе еще нужно?
– Я уже говорил – банку растворимого кофе.
– Удальцов, достань ему кофе. И сахару пусть принесут из столовой.
– Сахар не нужен.
– Куришь?
– Нет.
– Правильно. – Зубов закурил. – И чтобы к вечеру навигатор-два был готов. Иначе я тебя, Шурик… – и Ждан снова услышал это слово.
«Похоже, – подумал Шурик, – железная дисциплина в этой части держится только на страхе перед этим. Как хорошо было в Коломне».
* * *
Вырвавшись из здания аэропорта и почувствовав свободу, Саша со всех ног побежал к отстойнику. Подальше от бригады. Пусть уляжется шум. В части он добыча ФСБ и, как теперь выясняется, Алхоева. Перебивая друг друга, они не забывают о главном – о Стольникове. Ему вдруг пришло в голову, что не он сам им нужен, а навигатор. Алхоев – понятно. Ему прибор необходим, чтобы исключить возможность появления в Другой Чечне русских. А настойчивость ФСБ уже перестала казаться просто желанием разыскать чокнутого капитана. Вряд ли Контора всерьез полагает, что он является соратником Алхоева и специально завел отделение в ловушку. Глупо. Всем известна кровная вражда разведчика и полевого командира. Так что Конторе тоже нужен навигатор… Но зачем он ФСБ? Или там знают о приборе больше, чем Стольников?
Озадаченный догадкой Саша не заметил, как оказался у заставы. Окоп, палатка, расположенная в нем, места для стрельбы, окоп для бронетранспортера, сам БТР, башня которого торчала из-за бруствера, и несколько человек бойцов – вот и вся застава.
Увидев Стольникова, один из солдат юркнул в палатку, и вскоре оттуда вышел лейтенант, в котором Саша узнал одного из новых взводных своего батальона. С ним он несколько раз даже общался, перед штабом это было, кажется, но имя его капитану было неизвестно.
Лейтенант цыкнул на солдат, и те занялись своими делами.
– Привет, – бросил Саша, раздумывая, а не зависнуть ли в палатке взводного до вечера, когда из части уедет прокуратура и ФСБ успокоится.
– Ты же Стольников? – вместо приветствия ответил лейтенант. Невысокого роста, щуплый, он больше походил на курсанта четвертого курса военного института, чем на год отслужившего лейтенанта. Он смотрел на Стольникова, и в суете его серых глаз Саша заметил тревогу.
– Стольников, – ответил капитан и осмотрелся. После таких вопросов нужно быть начеку.
– Я не знаю, что вы натворили. Но я только что получил приказ о немедленном вашем задержании.
– В том случае, если я появлюсь, надеюсь?
– Ну разумеется.
– Кто отдал приказ?
– Комбриг.
– Вот как.
– Ну, не лично, разумеется, – поторопился с объяснениями лейтенант. – На связь выходил Есников. Он и передал.
– А, ну тогда понятно, – успокоился Стольников, хотя причин для беспокойства не было – даже если бы имя Есникова в этом контексте не прозвучало, Зубов обязан был отдать такой приказ. Хотя бы по требованию ФСБ, чтобы отвести от себя подозрения. Понимая прекрасно при этом, что задержание Стольникова дело хлопотное и малоперспективное.
– Надеюсь, ты не собираешься выполнять этот приказ?
– А вы здесь были?
– Когда?
– Сегодня.
– Не помню, – подумав, ответил Саша. – Я много где был. Но здесь, кажется, нет.
– А я вот совершенно точно помню, что вас здесь сегодня не было, – твердо ответил лейтенант.
– Спасибо, братишка. Забыл вот только твою фамилию…
– Андреев. Лейтенант Андреев.
– Точно! – обрадовался Стольников, хотя фамилии такой не помнил и ранее.
– Надеюсь, вы не предатель.
Саша внимательно глянул ему в лицо.
– Встретимся через пару недель, старик, поговорим. А почему ты не хочешь меня задержать?
– Есников много приказов от имени комбрига отдает, и не все они мне понятны.
– Например? – Стольников вытащил из пачки лейтенанта сигарету.
– Например, сегодня он велел мне пропустить без досмотра «ГАЗ-66», прибывший из Грозного, хотя мне эта рожа сразу не понравилась.
– Чья рожа?
– За рулем сидел, скотина: без очков, видно – дух. И еще улыбался, гад.
Стольников потер лоб.
– Подожди, подожди, лейтенант Андреев… Когда это было?
– Полтора часа назад. А потом в бригаде начался шухер – я слышал пальбу, и от отстойника две машины ФСБ к штабу рванули, «уазик» и «Нива».
Мысли Стольникова метались в голове, как чайки в шторм.
– А еще?
– Что еще?
– Ты сказал, что не все приказы Есникова нравятся. Какой еще не понравился?
– Еще мне не понравился приказ выпустить за территорию солдата с автоматом. Есников связался по рации, сказал, что он бойца к родственникам в Садовый отпустил. – Андреев снял кепи и почесал затылок. – Но если в Садовый, тогда зачем меня предупреждать? В Садовый он должен был через заставу «Роса» идти… Это раз. И второе: если к родственникам, то почему с автоматом? Теперь третье: если даже Есников решил кого-то отпустить к родственникам с автоматом, тогда почему бы ему не договориться с кем-то из колонны, чтобы бойца взяли в кузов, а в нужном ему месте притормозили?
– Как интересно ты рассказываешь, старик.
– Но это еще не все, – спокойно заметил командир заставы. – Если все правильно, тогда зачем этому солдатику в нас стрелять?
– Не понял…
– Вон он лежит, в ста метрах от бруствера.
– Вашу мать… – Стольников обомлел. – Вы его пристрелили, что ли?
– А что мне делать? – удивился Андреев. – Я его пропустил, а он на растяжки попер. Кричу ему – не слышит, хромает все быстрее и быстрее. Я в воздух – бах! – а этот засранец разворачивается и по мне очередью: н-на!..
Саша кашлянул в кулак.
– И что дальше?
– А дальше у моего снайпера терпение кончилось.
– Это я уже и сам понял. Я спрашиваю – что дальше было?
– А дальше я связываюсь с Есниковым и докладываю, что его увольняемый пристрелен, как собака. А подполковник приказывает мне молчать. Обещает медаль Суворова. Это как понимать? Медаль мне не нужна при таких обстоятельствах, но чем в бригаде занят Есников – узнать бы хотелось. Поэтому я связался с фээсбэшниками, и они сейчас будут.
