Многие из прибывших имели довольно серьезные ксивы и являлись учредителями солидных компаний, возглавляли банки и оперировали суммами, значительно превышающими бюджеты отдельных крупных городов.
Когда «Мерседесы» с московскими номерами разъезжали по казанским улицам, то предусмотрительные инспектора невольно брали под козырек.
Святой приехал за два часа до начала схода. У гостиницы его встретили трое широкоплечих парней. На зоне они выполняли бы роль «быков» или состояли бы в пристяжи у одного из подпаханников, здесь же напоминали телохранителей и свидетельствовали о том, что в стенах гостиницы собрался очень влиятельный и денежный народ.
К пятой модели «БМВ» насыщенно фиолетового цвета они отнеслись очень уважительно. Симпатии братков удвоились, когда они увидели на безымянном пальце Святого шикарный перстень с крупным бриллиантом, хотя вряд ли могли догадываться о его истинном значении.
– Не угонят? – шутя поинтересовался Святой у обступивших его парней.
Безошибочно он выделил главного – белобрысого, как альбинос, хотя брови были не в масть, черными.
Вопрос Святого вызвал у них беззлобный смех, похоже, что с чувством юмора у ребят все в порядке.
– А кто осмелится? – произнес белобрысый. – Если найдется такой нахал, то привяжем камень на шею да в реку бросим.
Сказано было не для красного словца. И вновь раздался хохот. Скупо улыбнулся и Святой. Есть чему позавидовать, когда-то он сам был такой же молодой, небитый, необстрелянный…
Администратор – красивая подтянутая женщина – не без интереса посмотрела на Святого, когда он назвался. Похоже, что его уже ждали.
– Это от вашей комнаты. – Она протянула ему ключ с номерком.
Хозяйка была хороша – стройная, с гибкой талией. Чем-то неуловимым она напоминала Оксану. Такую женщину легко представить солисткой зажигательного стриптиза. Взгляд Святого невольно скользнул по ее ногам, в меру тонким, соблазнительным. Он бы ничего не имел против, если бы однажды она устроилась у него на коленях.
– Спасибо.
– Ваш номер на третьем этаже. Из окна очень красивый вид. – Она улыбалась так, как будто обещала подарить ему незабываемую ночь. Интересно, она всем так улыбается или ему одному? Святому хотелось верить, что здесь нечто большее, чем обыкновенная служебная предупредительность. – Вас проводят. – Она поманила одного из парней, находящихся в фойе: – Проводи уважаемого господина в триста семнадцатый номер.
Высокий крупный парень был каким-то безликим, про таких говорят: без особых примет.
– Сделаем, – сдержанно ответил он и, повернувшись к Святому, сказал: – Пойдемте.
– Да, вот еще что. Вас спрашивал какой-то мужчина. Я спросила, что нужно передать, но он ответил, что заглянет к вам позже.
Святой невольно насторожился. Сам по себе чей-то визит обычное дело, мало ли у него здесь знакомых, но если это сопоставить с событиями, которые с ним приключились в последнее время, то это очень недобрый знак.
Парень шел уверенно, ни на секунду не сомневаясь в том, что подопечный идет за ним следом. Он замедлял шаг, как только Святой отставал, и, очевидно, наблюдал за ним третьим глазом, что искусно был вмонтировал в его бритый затылок.
– Вот ваш номер. – Он остановился напротив одной из дверей с золотыми цифрами на полированной поверхности. – Позвольте, я открою.
Неожиданно Святого осенила страшная догадка. Он шагнул к парню и скомандовал:
– Стой!
Рука парня с ключом застыла у самой скважины. Он обернулся и, не пытаясь скрыть своего удивления, произнес:
– А в чем, собственно, дело?
– Кто сюда заходил? – Святой чувствовал во рту неприятную сухость.
– Как обычно… горничная. Подметала, простыни меняла. А в чем, собственно, дело?
– Посмотри на ручку, – показал пальцем на дверь Святой.
– Ну? – буркнул парень, повернув голову. И тут же испуганно воскликнул: – Вот это да!
К ручке двери была привязана проволока, чуть толще человеческого волоса, и если бы не торчащий колючий кончик, она была бы совсем незаметна. Проволока была аккуратно изогнута под рельеф двери и ровной змейкой уходила в комнату. Обыкновенная растяжка, каких Святой за свою жизнь поставил и обезвредил изрядное количество. Наверняка с той стороны двери закреплен заряд, скорее всего какая-нибудь «лимонка», и стоит распахнуть дверь, как гость, нашпигованный стальными осколками, отлетит к противоположной стене.
Растяжка была установлена мастерски, не подкопаешься. Если бы не обостренное чувство опасности, которое никогда не покидало Святого, а после случившегося в монастыре еще и усилившееся, то это были бы последние минуты его жизни.
Багровый, с мокрым лицом, парень только сейчас осознал весь ужас происходящего. Он как-то усох, а плечи заострились и поникли. Наверняка дома он оставил молодую жену и со страхом подумал о том, что всю последующую жизнь она провела бы без его объятий.
– Растяжка! Но как она сюда попала?! Час назад номер убирали. Ну не могла же горничная поставить! Она же у нас пять лет работает.
– А сделано профессионально.
– Да и проволока качественная, – согнулся верзила, стараясь заглянуть в щель. – Только, бога ради, никому ни слова, – взмолился он. – Сами понимаете, репутация, что же о нас люди-то подумают! А вам я другой номер дам, – сунул коридорный ключ в карман. – Он такой же.
– Вид на реку? – с усмешкой поинтересовался Святой.
– Все номера с видом на Казанку заняты, – несколько растерянно проговорил парень. – Но из того номера панорама просто великолепная, – несколько неуверенно продолжил верзила. – Волга хорошо видна, озеро в центре города. Название странное… Кабан!
– Ладно, – согласился Святой, – давайте ваши новостройки.
Коридорный вытащил из кармана сотовый телефон и доложил:
– Специалиста по спецэффектам немедленно в триста семнадцатый… Да… Комната с начинкой… Есть над чем подумать… Постояльца?.. В девятьсот двадцать первый. Не возражает. Пока.
* * *
Центральная аллея кладбища была перекрыта. По обе стороны, с черными повязками на руках, стояли несколько крепких парней. И терпеливо, не повышая голоса, растолковывали немногим посетителям, что им лучше немного переждать. Парни были предельно корректны. Даже излишне улыбчивы для мероприятия, не совсем располагающего к веселью. В их взглядах ощущалось нечто особенное, что заставляло слушаться их и не прекословить. Лишь некоторые из посетителей отваживались на неопределенное бормотание и тут же отходили в сторонку.
А мероприятие, похоже, и впрямь было нешуточным. У могилы Шувалы собралась внушительная толпа. Приглядевшись, можно было не без удивления отметить, что в основном здесь собрались люди молодые и абсолютно одни мужчины.
Немного поодаль, словно незваные гости на чужом пиру, стояли милиционеры. А пространство, разделяющее молодых людей и стражей порядка, временами разрывал треск раций и невнятные голоса. Похоже, что оперативный состав был удивлен тем, что столь массовое мероприятие проходит так организованно.
Святой подошел только к самому концу, когда успели выговориться почти все желающие. Многих он знал, а многих и не знал. За то время, пока он пропадал в монастыре, выросло новое поколение воров. Среди них встречались совсем юные, лет двадцати, не больше. Раньше вор всегда был личностью, а это подразумевало большой жизненный опыт, накопленный в тюремных стенах, среди законных попадались и такие, что свои колоритные монологи уснащали цитатами из классических философских трудов.
Двадцать лет для законного маловато. Что он мог увидеть в жизни, едва оторвавшись от мамкиной титьки? Да он еще за бабу как следует не подержался! Но во взгляде каждого из таких ощущалась уверенность, что весь мир вращается вокруг его персоны.
Лица законных, что были постарше, выглядели значительно угрюмее. Тертые, не однажды битые, они уже давно осознали, что мир придуман не для них. И нужно приложить немалое усилие, чтобы получить свой кусок счастья.
Могила почившего положенца не отличалась помпезностью: обыкновенный темно-серый гранит, не более полутора метров в высоту, где на полированной поверхности искусно был выгравирован портрет улыбающегося парня. Глядя на портрет, можно было с уверенностью сказать, что в жизни Шувала был своим в доску.
Рафа стоял рядом с памятником и заботливо поправлял на венке скрутившуюся ленточку. Здесь же, только чуть сбоку, – Шаман; увидев Святого, он улыбнулся и слегка качнул головой. В отдалении маячили Глухой с Волыной, которые не любили выпячиваться и всегда держались очень скромно.
Барин стоял за спиной Рафы. Одет простенько, без претензий на изыск. Старенькие джинсы, чуть пузырившиеся на коленях, и такая же потертая куртка с обшарпанными рукавами. Глядя на его незатейливый прикид, невозможно было поверить, что этот человек с тусклым взглядом является казначеем воровского общака. Многие из непосвященных и вовсе воспринимали Барина как человека здесь случайного, затесавшегося в толпу только затем, чтобы подыскать компанию и раздавить на троих бутылочку.
