документы? – потребовал Шелестов, который устал слушать душевные терзания и словоизлияния немца.
Сосновский перевел вопрос.
– В дупле дерева, – помявшись, ответил Майснер. Было понятно, что ему стоило труда все же поверить этим людям и признаться. – Я прошел примерно километр, вышел к реке и увидел деревушку. Я не стал туда входить и сунул портфель в большое дупло старого дуба на опушке.
– На карте показать сможете? – Шелестов расстелил на столе топографическую карту.
Не менее четырех часов ушло на поиск того самого дерева. Шелестов уже начал подумывать о том, что Майснер морочит им голову. Злой как сатана, Сосновский молча шел рядом с немцем, и, казалось, только дай знак, и он тут же разрядит в него всю обойму пистолета.
– Кажется, вот здесь, – после долгого раздумья немец ткнул пальцем в северо-восточную окраину села Колтово.
Но неожиданно сам Майснер вдруг обрадовался. Наверное, интуитивно чувствовал, что угроза смерти идет за ним по пятам. Если русские не получат документы, то им незачем оставлять свидетеля их операции. Немец подбежал к раздвоенной березе, у основания которой образовалась приличная яма, прикрытая сверху обнажившимися корнями. Наверняка в прошлом году здесь была медвежья берлога.
– Здесь я шел, точно здесь шел, – торопливо заговорил Майснер. – Я еще хотел здесь портфель спрятать, а потом подумал, что от дождя документы могут испортиться, и тогда я зря их забрал из машины. Хотел место посуше найти. Вон туда надо идти!
Шелестов остановил Майснера, который бросился, было, вперед напролом через кустарник. Оставив немца под охраной Сосновского, он знаком предложил Когану и Буторину следовать за ним. Отойдя метров на тридцать, Шелестов заговорил:
– Ребята, понимаете, что мы близки к цели выполнения нашего задания? Сейчас главное избежать всевозможных неожиданностей. Давай, Виктор, ты направо, а ты, Борис, налево. Выйдите на опушку, осмотритесь. Я прикрываю тыл. Мало ли? Может, кто-то уже по пятам идет за нами в предвкушении заветного портфельчика. Не знаю, как вы, а я уже никому не верю. Слишком много на кон поставлено.
Вернувшись к Сосновскому, Шелестов тихо приказал ему идти с Майснером к дереву и взять портфель. Группа будет прикрывать. Действовать Михаилу придется по обстоятельствам. В крайнем случае Майснера следует ликвидировать. Но самое главное, если что-то пойдет не так, попытаться все же понять, кто Майснер. Антифашист, трус, предатель, агент гестапо?
Сосновский кивнул и махнул Майснеру рукой. Пошли! Немец двинулся вперед, оглядываясь на русских, которые разошлись по лесу, а потом совсем исчезли. Он шел, восстанавливая в памяти местность, какой видел ее тогда, во время боя на дороге. И в какой-то момент Майснер испугался. А как быть, если портфеля сейчас не окажется на месте? Но на то она и война, что бывает на ней всякое, и поворачивать с полпути назад нельзя. Как та русская разведгруппа, что погибла на дороге, пытаясь завладеть документами. Наверняка ведь знали советские разведчики, что не одна, а две колонны идут, а отступать было уже нельзя, не повернешь назад. И не повернули.
Немцев было двое. Сосновский остановил Майснера, положив ему руку на плечо. Что-то больно уперлось в ключицу. Немец понял, что это ствол пистолета. Михаил прижал палец к губам и осторожно выглянул из-за дерева. Может, их всего двое? Буторин и Коган знаков не подают, шума не поднимают. Не видят этих двоих? Или потому и не поднимают шума, что немцев всего двое? Майснер, стоявший рядом, молчал и только натужно сопел. «А ведь это связисты, – догадался разведчик. – Проверяют провод полевого телефона, проложенного прямо по земле. Временная связь, и вдруг здесь? Значит, готовится какая-то передислокация». Один из немецких связистов неожиданно заговорил о меде лесных пчел. Сосновский услышал их разговор, а потом увидел, что солдаты подошли к дереву с большим дуплом.
Рукой с зажатым в ней пистолетом Сосновский надавил Майснеру на плечо, заставляя его лечь. Михаил пригрозил немцу: если тот только пошевельнется или другим способом выдаст свое присутствие, то он его пристрелит. Майснер послушно лег на прошлогоднюю траву. Сосновский сунул пистолет в карман шинели, поправил ремень и двинулся к опушке. Он понял, что едва не опоздал. Потому что один из немцев, любитель меда диких пчел, сунул палку в дупло, рассказывая, как надо добывать мед. Он сразу понял, что в дупле что-то лежит. До солдат оставалось всего метров пятнадцать, когда один из связистов сунул руку в дупло и извлек наружу кожаный портфель.
– Что это? – опешил второй связист и взял цепочку, которая была приделана к ручке портфеля. – Откуда здесь портфель?
– Прекратить! – гаркнул Сосновский, подходя к солдатам и глядя на них суровым взглядом. – Кто разрешил?
Низко натянув на лицо фуражку и похлопывая по голенищу сапога прутиком, он сверлил солдат суровым взглядом, отчего у обоих по спине пробежали мурашки. Кто он, из какой части, что здесь делает? Вроде не из СС. Может быть, из абвера? Оба связиста подумали примерно одинаково, что черт их дернул лезть в это дупло! Проверяли бы себе провод и проверяли. Теперь объясняйся, откуда у них портфель, оправдывайся! Сосновский успел окинуть взглядом окрестности и заметить, что связисты приехали на мотоцикле с коляской и что поблизости других людей, кажется, нет. Мотоцикл стоит метрах в пятидесяти отсюда. «Надо как-то разлучить этих солдат», – решил Михаил. Он поднял свой прутик и с высокомерным видом ткнул в грудь одного из связистов.
– Ты! Мне нужен бензин для зажигалки. Налить и принести!
– Слушаюсь, господин гауптман! – вытянулся солдат и бросился выполнять приказ.
Второй связист, вытянувшись в струнку, продолжал торчать рядом, все еще держа в руках портфель. Сосновский, не убирая с лица спесивое выражение, протянул руку и щелкнул пальцами. Солдат с готовностью и даже с каким-то облегчением протянул ему портфель. Михаил взял портфель, покрутил его в руках и сделал вид, что лезет в карман за сигаретами.
– Спички! – приказал он холодно.
Немец поспешно сунул руку в карман, но в
