Один из них – плотного телосложения блондин – поднес к глазам бумагу и, осмотрев стоящие в ряд на обочине машины, указал рукой товарищу на «Ниву». Второй – лет около сорока, тоже высокий, с рыхлым лицом – кивнул, и они подошли к автомобилю. Оба выглядели обыкновенными механиками, и прохожие не обратили на них особого внимания.
Первый открыл дверь водителя, присел на корточки и потянул на себя рычаг открывания капота. Второй, откинув освободившийся от защелки капот, поставил его на фиксатор.
У них все было готово, их действия заняли не больше полуминуты. Мина, специально смонтированная для таких целей, представляла собой несложную конструкцию, внешне похожую на воздушный фильтр «Жигулей».
– Готово, Карл.
Номер первый закрыл дверь, и они так же деловито подошли к своей машине. Блондин завел двигатель.
– Пожелай парню счастливого полета, Леня, – сказал он приятелю, когда они проехали мимо машины журналиста. – Дудаевцы всегда помнят своих героев.
Краснов улыбнулся.
Карл отъехал метров на сорок и остановил машину. Краснов через окно показал Мирзе, что все о'кей. Таджик покинул пост и присоединился к товарищам.
* * *
Фрамуга в туалетной комнате находилась на уровне вытянутых рук Мельника. Он встал на унитаз, открыл шпингалет и зафиксировал фрамугу в открытом положении с помощью ресторанного ножа. Для того чтобы вылезти наружу, необходимо было опереться ногой о смывной бачок и оттолкнуться от него.
Он осмотрел хозяйственный двор ресторана, подождал, пока уйдет кухонный рабочий, выносивший пищевые отходы к контейнерам, и легко спрыгнул на землю.
От мусорных баков шарахнулась в сторону бродячая собака. Поджав хвост, она смотрела на Павла из глубины двора. Баки были высокими, и она, худая, голодная, не могла достать себе пищу. А запах бараньих костей с оставшимися на них тонкими полосками мяса дразнил и измывался над ней.
Мельник решительно подошел к баку, запустил туда руку и достал вожделенные бараньи ребра. Собака села на задние лапы и облизнулась: она была так голодна, ее слезящиеся глаза жалобно смотрели на Мельника.
Он бросил ей кости.
Собака, не отрывая от человека взгляда, наклонила голову. Мясной аромат вскружил ей голову, но она, битая палками и ботинками, не решалась взять брошенную ей пищу; работающий на полную мощь инстинкт самосохранения судорожно искал подвоха в действиях человека. Она смотрела на его руки, в них ничего не было, но, может быть, у него за спиной спрятана палка или камень.
– Не бойся, ешь.
Собака ухватила добычу зубами и прошмыгнула в проулок.
Мельник вздохнул. Только недавно он видел таких же собак. Они бесформенной кучей – обезглавленные и сожженные, задушенные и раздавленные – были утрамбованы в черные пластиковые мешки. Десятки, сотни безвинных жертв всех человеческих пороков, вместе взятых.
Он вышел проулком на улицу и остановил проезжающую мимо легковушку.
* * *
Спустя пятнадцать минут к ресторану подъехало такси, и из него вылез Рафаил Билямов с небольшим чемоданчиком в руке. Наблюдавший в панорамное зеркало за автомашиной журналиста Краснов толкнул локтем Хейфеца:
– Смотри, Карл!
Тот обернулся.
Маленький круглый человечек юркнул в салон «Нивы», на мгновение исчез из вида, потом вновь появился. Было видно, что он собирается завести машину.
Хейфец зажмурился, ожидая услышать грохот взрыва… Но взрыв заставлял себя ждать. Карл снова открыл глаза, на этот раз совсем широко. Он ничего не понимал.
Деловой незнакомец стоял уже возле открытого капота и чесал пальцами лысину. Вот он нагнулся над двигателем, что-то проделал руками и выпрямился, держа в руках мину.
– О черт!.. – прошептал Хейфец. – Мельник раскусил нас и вызвал специалиста. Этот мужик, – он ткнул пальцем в сторону Рафаила, – профи, пиротехник или подрывник.
– Что будем делать? – спросил Краснов.
– Черт его знает… Будем наблюдать. Но как он засек нас?
– Вероятно, за нами тоже следили люди журналиста.
– Скорее всего так. Мирза, ты ничего не заметил?
Таджик покачал головой.
А Рафаил уже вскрывал «адскую машину», чрезвычайно заинтересованный незнакомым приспособлением. Это удалось ему довольно быстро. Черная надпись на желтой упаковке резанула ему глаза.
За что? Это была первая мысль механика. За что его хотел взорвать Павел Мельник?!
Вот это номер – заглохла машина, приезжай, Раф, заведи ее! Ни фига себе! Механик шмыгнул носом, оглядываясь вокруг. Наверняка сидит где-нибудь и наблюдает за ним. Надо позвонить в милицию, решил он, увидев на противоположной стороне улицы телефон-автомат. И как был с миной в руке, шагнул в направление «Ауди».
Иномарка с пробуксовкой рванула с места.
– Вот падла! – ругнулся Рафаил. – Он сидел в «Ауди»!
На полпути к телефону-автомату механик неожиданно остановился. С журналистом он разберется. По-своему. Он знает, как нужно действовать и кого подключить к этому делу. Но за что?! – еще раз пронеслось у него в голове.
Понемногу успокоившись, он закурил и сел в машину. Взрыва не последовало, думал он. Значит, что-то не в порядке с зажиганием. Скорее всего причина в замке зажигания.
Он открыл чемоданчик с инструментами, освободил рулевую колонку от кожуха и тупо уставился на перерезанные провода: Павел Мельник пытается взорвать его, Рафа Билямова, и в то же время перекусывает провода замка зажигания. Ничего не понятно.
Механик задумался на пять минут и понял, что существует только три объяснения этому странному факту.
Первое.
Мельник не собирался взрывать его, а только хотел предупредить. Смотри, Раф, я приготовил все, но в последний момент передумал, перерезал провода. Это было похоже на предупреждение. Но что такого мог сделать Рафаил журналисту? Ответа на этот вопрос не было.
Второе.
Мельник имел твердые намерения взорвать механика. Но кто-то, предупредив эту несправедливую и зверскую акцию, перерезал провода, спасая тем самым жизнь Рафу. Кто же это может быть? Ирина?
Третье.
Кто-то хотел отправить на тот свет журналиста, но тот, раскрыв злодеяние, перерезал провода. Потом он позвонил ему, Рафу, и попросил отогнать заминированную машину. Причем он не говорит об этом ужасном факте, надеясь, наверное, что Раф, заглянув под капот, в считанные мгновения сообразит, что к чему.
«А он не подумал о том, что я мог сразу соединить провода и поехать! Да, поехать… Полететь!»
Механик находился сейчас на распутье трех дорог. Куда идти? Он решил использовать четвертый вариант: назад. Он соединил провода, поставил кожух на место и завел двигатель. Через двадцать минут он въезжал в ворота автосервиса.
– К вам Наркис Бакерия, – доложил на грузинском языке охранник, приоткрыв дверь в комнату босса.
– Пусть войдет, – уронил Тимур Двали, даже не взглянув в его сторону. Двали был маленький и толстый, с сердитыми глазками моллюска и большим горбатым носом. Покатые плечи покоились под спортивной кофтой, на безымянном пальце – золотое кольцо, тянувшее граммов на пять-шесть. Возраста он был неопределенного: на вид ему можно было дать лет шестьдесят пять, а вот если надеть на него детские ползунки, распашонку и посадить в коляску, то месяцев восемь-девять.
Вошел Наркис. Двали указал ему на кресло, резво вскочил на ноги – эдакий гномик в спортивном костюме – и потянулся, подняв руки вверх.
– Рассказывай, – потребовал он.
– У них там кое-какие неприятности.
– Это я знаю, – недовольно отозвался Тимур. – Меня вообще не интересует разговор с этим недоноском Белухой. Ты лучше скажи, Карл звонил?
– Звонил. Белуха настаивает на ликвидации двух человек: журналиста и его жены. Биолога и врача поликлиники уже нет в живых.
Босс возмутился, легко прокатившись по кабинету.
– Он кто, этот Белуха, – ноль-седьмой агент с лицензией на убийство? Иосиф Сталин, прости, господи, его душу грешную? – Тимур перекрестился. – Он кто, Муаммар Каддафи?
Наркис улыбнулся.
– Мне тоже кажется, что Белуха много берет на себя.
– Он просто не разбирается в ситуации! – вскричал Тимур, срываясь на фальцет. – Зачем ему вздумалось убивать женщину? С женщиной нужно говорить, ласково убеждать ее, и она согласится на все. Даже на молчание. Ты знаешь, Наркис, хоть одну женщину, которая после разговора с нами вообще что-нибудь говорила?
– Нет, Тимур, я такой женщины не припомню.
Хозяин продолжил натиск.
– А вообще, у нас были такие? Хоть одну мы тронули пальцем?
– Нет.
– Свяжись с Карлом, пусть поработает с ней и… пускай живет, – распорядился Тимур.
– А что насчет журналиста? – спросил Бакерия.
– Ты знаешь, Наркис, они дураки, эти белухи и губенки. Они хотели поиметь крышу в верхах власти, посадили, грубо говоря, на иглу мэра с прокурором. Что это им дало? Все равно они имеют дело с нами. Не спорю, выгода от этого есть, есть и польза. Ладно, можно посчитать, что это даже нормально. Но куда они от нас-то денутся? Мы что, дураки покупать у них «отраву» и терять деньги? Да я лучше переломаю ноги этому Белухе, а доктора Ли посажу на цепь. Ты как считаешь?
