Но необходимость получить хоть каплю информации оказалась, как и ожидал Торрес, сильнее. Морозов, опасаясь разоблачения, в Москву не звонил, и его начальству ничего не оставалось делать, как идти на поклон к Торресу.
– Обжорства за ним не замечено, – сказал, наконец, генерал Слепцов. – А за все остальное он ответит, это я вам, генерал, обещаю.
– Надеюсь, – сменив гнев на милость, буркнул Торрес.
В общем, ссориться в русскими не входило в его планы. На фоне зарождающейся великой дружбы между Венесуэлой и Россией их разногласия могли вызвать недовольство на высшем уровне, чего генералу Торресу вовсе не хотелось. Он стремился лишь преподать русским урок, чтобы впредь не считали их за третьесортную банановую республику и присылали в помощь только самых лучших своих людей.
Сочтя, что его урок не прошел даром, Торрес заговорил с генералом Слепцовым более дружелюбно.
– Пока заговорщики ничего не заподозрили, – сообщил он. – Ваш Морозов отлично поужинал и лег спать. Его переговоры с Галвером ничего не дали. Тот все отделывается общими фразами да шуточками, но по делу ничего не говорит.
– Может, еще скажет? – предположил Слепцов.
– Не знаю, – возразил Торрес. – Если мы до завтрашнего вечера ничего не узнаем, придется принимать кардинальные меры.
– Понимаю, – отозвался Слепцов.
– Здесь требуется ювелирная работа, – продолжал Торрес. – Чтобы расколоть Галвера, нужен особый подход, а на это ваш агент явно не способен. Он лишь, как попугай повторяет то, что слышал. Но дальше этого его попытки добыть информацию не идут.
– Но у него еще есть время, – робко напомнил Слепцов.
– Да, есть. Но что, если он и завтра устроит кутеж, благо Рамеро денег на угощение не жалеет, и вообще забудет, для чего он туда послан?
– Все-таки, генерал, не стоит сгущать краски, – пробормотал Слепцов.
– Я не сгущаю, – отрезал Торрес. – Я лишь выношу трезвое суждение, основываясь на известных мне фактах.
Он снова разозлился. Этот русский еще осмеливается защищать своего горе-агента
– В общем, генерал, пока все без изменений. Появятся новости, сообщу.
И не дожидаясь ответа, Торрес с раздражением бросил трубку.
– Будут меня еще учить всякие…
Он посмотрел на Долорес и улыбнулся.
– Ну что, майор, довольны?
Долорес шевельнулась.
– Что вы имеете в виду, господин генерал?
– Ваш русский герой доставил нам немало хлопот.
– Он не мой герой… – сделала слабую попытку обороняться Долорес.
– Ну как же! – пошел в атаку генерал, тем более отважную, что сопротивление было минимальным. – Вы так им восхищались! Он-де покрытый шрамами воин! Он ничего не боится и так отделал хулиганов, что те разбежались, кто куда.
Долорес не выдержала насмешливого взгляда генерала и опустила глаза. Однако кулаки ее при этом сжались и плечи воинственно напряглись.
– Но все это – правда, – услышал Торрес тихий, но твердый ответ.
Он так и подпрыгнул.
– Ну разумеется, правда! Как правда и то, что он обвел вас вокруг пальца, оставив в весьма незавидном положении! Очень по-геройски, ничего не скажешь.
Долорес с усилием выпрямилась.
– Что вы от меня хотите, господин генерал?
На этот раз Торрес отвел глаза, не выдержав ее взгляда – взгляда человека, доведенного до крайности.
– Не думайте, майор, что я все еще подвержен вашим чарам, – сухо проговорил Торрес. – Это в прошлом, имейте в виду. И мое снисхождение к вам объясняется лишь нежеланием обрекать вашу дочь на жалкое существование.
– Благодарю вас, господин генерал, – тут же сникла Долорес, как сникала всегда, когда генерал упоминал о ее дочери.
– Не надо меня благодарить, – отмахнулся тот. – Не забывайте, мы на службе. И давайте работать, майор
Генерал нажал кнопку внутренней связи, как бы ставя точку в этом разговоре.
– Как там, Карлос?
– Тихо, господин генерал, – отозвался «слухач».
– Совсем тихо?
– Ну, если не считать, что конюх ублажает кухарку, то совсем, – со смешком доложил Карлос.
Торрес нахмурился.
– Повнимательней, Карлос.
– Да, господин генерал.
Торрес отпустил кнопку и взглянул на Долорес.
– Как бы завтра нас не ждал неприятный сюрприз.
Долорес ответила вопросительным взглядом.
– Это упоминание о казни, – сказал Торрес, устало поводя плечами. – Не ясно, где и когда Рамеро намерен провести ее. В особенности меня занимает – где?
– Вы боитесь, что Рамеро может покинуть пределы виллы и скрыться?
– Да, – кивнул Торрес. – Именно этого я и боюсь.
– Но мы можем проследить за ним. Сил и техники у нас хватает.
Торрес подошел к большой карте на стене.
– Вы правы, майор, – задумчиво сказал он, изучая точку у побережья, возле которой от руки было написано «Ла-Плайя». – Рамеро от нас не уйти. Мы знаем все маршруты его передвижения и держим под наблюдением все укрытия, которыми он может воспользоваться. Но все же как бы он не ускользнул…
Он вернулся к столу и снял трубку.
– Соедините меня с полковником Бермудесом, – приказал он телефонистке. – Полковник? Прошу вас проявить повышенную бдительность, когда Рамеро с гостем покинет виллу. Да, я думаю, завтра утром. Не упустите его.
Опустив трубку, он посмотрел на Долорес. Что-то наподобие сочувствия промелькнуло в жестких чертах его лица.
– Вы устали, майор, – сказал он, садясь за стол. – И нуждаетесь в отдыхе.
– Нет, господин генерал, – возразила Долорес, вскидывая голову.
– Вы устали, – повторил Торрес. – Езжайте домой. Вам надо поспать.
– Но я…
– И проведать дочь, – закончил генерал. – Все, майор. До восьми утра вы свободны.
– Это не слишком поздно? – озабоченно справилась Долорес.
Торрес усмехнулся.
– Не думаю, чтобы наш аристократ Рамеро проснулся раньше. А уж этот русский лежебока и вовсе будет дрыхнуть допоздна. Вряд ли господа заговорщики осмелятся будить посланца Соединенных Штатов!
Трудно было разобрать, по отношению к кому в словах Торреса содержалось больше яда: по отношению к заговорщикам, по отношению к русскому или по отношению к американцам.
Скорее всего, рассудила Долорес, досталось всем понемногу. Хорошо, хоть ее генерал не упомянул.
Она поднялась.
– Разрешите идти, господин генерал?
Тот окинул ее долгим взглядом, невольно опровергая свое замечание относительно оставшихся в прошлом чар. По видимому, чары действовали до сих пор, и именно они заставляли его столь предвзято и неровно относится к своей прекрасной подчиненной.
– Идите, – бросил он.
– А вы, господин генерал? – проявила чисто женскую заботливость Долорес.
– Диван к моим услугам, – указал Торрес на дверь, ведущую в соседнюю комнату. – А больше мне ничего не надо. Вы свободны, майор. Вас доставят домой, я распоряжусь.
Долорес пробормотала слова благодарности и вышла. Генерал, хоть и был тем еще тираном, но порой и он был способен на благородный поступок.
Слепцов положил трубку и поднял побелевшее лицо к Дубинину.
Тот испугался. Обычно шеф краснел, если дело было плохо. В особых случаях наливался багрянцем. Но чтобы бледнел – это было впервые.
– Вам плохо, товарищ генерал? – вырвалось против воли у Дубинина.
– А вы полагаете, мне должно быть хорошо? – просипел Слепцов.
Он пошарил руками по столу, полез для чего-то в один ящик, во второй.
Дубинин молча наблюдал за его поисками, гадая, чем бы помочь, не вызвав при этом вспышку ярости. Может, валидолу предложить? Но как бы того, не нарваться. Старик не в себе, может и вспылить. Тут уж лучше не шевелиться и даже не моргать.
– Как мальчишку, – заклекотал Слепцов, с шумом задвигая ящик. – Даже не договорил, трубку бросил! Сколько лет служу, а такого позора еще не было. И правильно. Заслужил!
Он принялся искать что-то среди бумаг, разложенных на столе.
– Я так и думал, что нельзя посылать этого разгильдяя на серьезное задание. Ни разу еще не было, чтобы он сделал что-нибудь тихо и спокойно. Но я доверился вам, подполковник!
Тут Слепцов словно вонзил взгляд с Дубинина, и тот едва устоял, настолько неожиданным и яростным был выпад.
– Но, товарищ генерал… – невольно отшатнувшись, заговорил он.
– Молчать!
Генерал шлепнул ладонью по столу. От этого шлепка подлетели бумаги, и Слепцов с победным кличем выхватил одну из них.
– Вот! Это последний рапорт Морозова об отставке. Как вы знаете, подполковник, я не дал ему хода. Тем более что вы так настойчиво защищали своего друга!
– Он мне не… – слетело с губ подполковника.
Но в последний момент он сумел удержаться и твердо посмотрел в глаза генералу.
– Не надо, подполковник, – махнул тот, – не ставьте себя в двусмысленное положение. Морозов – ваша креатура, и с самого начала вы всячески покрывали его. Но теперь этого не будет!
Слепцов положил перед собой рапорт и поставил в углу размашистую подпись.
– Вот, – подвинул он лист помощнику, – прошу вас передать этот рапорт по соответствующим инстанциям.
