– Ну, если так. – Сложив вчетверо бумагу, Вильям небрежно сунул ее в карман. – Премного благодарен. Теперь я вижу, что вы знаете обо мне многое, я же о вас ничего не знаю. Кто вы?
– Можете называть меня Сэм. Мое имя для вас ровным счетом ничего не значит. А если вас интересует страна, которую я представляю, то могу сказать, что я из России.
– Я так и предполагал, – глухо произнес директор внешней разведки. – Типичный почерк русских… Значит, вы можете сказать, кто убил бедного Ричарда?
Город понемногу оживал. На соседних скамейках появилось еще несколько человек, такие же собаководы, чему Рекс был только несказанно рад. Одна мохнатая сученка оказывала псу усиленные знаки внимания, и лабрадор был полон решимости завязать более тесное знакомство.
Медленно, посматривая по сторонам, сквер пересек полицейский. Вильям заметил, как в этот момент напряглось лицо Сэма, черты его лица сделались жесткими, углубив складки у губ. А сам он теперь выглядел несколько старше. Челюсти невольно сжались, обозначив острые желваки.
Стало понятно, что его собеседник человек активных действий.
В какой-то момент Уайту очень захотелось окликнуть констебля и, показав свое удостоверение, задержать Сэма до выяснения личности. Но потом он тотчас отказался от подобной идеи. Подобное задержание ничего не даст, это во-первых, а во-вторых, где гарантии того, что этот проклятый список не всплывет в одной из желтых газет. А ведь двое из этого списка работали в его директорате. И первый вопрос, который возникнет у руководства, каким образом его сотрудникам удалось обойти столь тщательное тестирование, вскрывающее дурные наклонности? Генеральный директор попросту может обвинить его в протекционизме, и где-то он будет прав.
Констебль, едва взглянув на мирно беседующих мужчин, проследовал дальше. Вряд ли он мог предположить, что два человека, сидевшие на скамейке, сотрудники двух противоборствующих разведок.
За оградой сквера, слегка покачиваясь, прошел худой мужчина с длинными слипшимися волосами; в нем было намешано столько кровей самых разных континентов, что невозможно было даже определить, какой он расы. Бродягу качнуло, как в сильный шторм. Не прояви он завидной изворотливости, так и рухнул бы лицом в булыжник.
Когда же он успел так набраться? А может, он просто не просыхал со вчерашнего вечера?
И тут Вильяма осенило, вряд ли его собеседник пришел в одиночестве; не исключено, что этот странный метис – своеобразная группа прикрытия: от этих русских можно ожидать чего угодно!
– Разумеется, могу, – кивнул Сэм, стараясь не смотреть на удаляющегося полицейского. – Это был его любовник, с которым он прожил последние полтора года. Синклер снял для него небольшую квартиру на окраине города, собственно, там они и проводили все свое свободное время. В свою квартиру он приводил любовника очень редко, так сказать, соблюдал конспирацию. Как видите, ему это удавалось довольно долго… Если вы согласитесь на мое предложение, то я назову не только имя этого любовника, но и скажу, где его следует искать. Без меня вы его вряд ли найдете. Несмотря на некоторые свои пороки, Ричард Синклер все же был настоящим разведчиком, так что умел прятать свои личные тайны.
– Кажется, я понял, о чем идет речь. – Уайт внимательно посмотрел на собеседника. – Мне нужно все как следует обдумать. Такие решения не принимаются поспешно.
– Разумеется, – согласился Сэм. – Я бы усомнился в вашей искренности, если бы вы мне ответили немедленно.
– Знаете что, позвоните мне по номеру тридцать семь…
– Мне известен ваш служебный телефон, – мягко улыбнулся Сэм. – Впрочем, как и домашний.
– Ах, ну конечно, – усмехнулся в ответ Вильям. – Все время забываю, с кем приходится иметь дело. Мне нужно идти, да и мой мальчик проголодался, – кивнул он на лабрадора.
– Похоже, что он не очень-то и скучает, – усмехнулся Сэм, – да и времени особенно не теряет. Ему очень понравилась короткошерстая блондинистая сучка. Уверяю вас, дорогой Вильям… ничего, что я вас так называю?
Уайт только дернул плечом.
– Ваш пес будет уговаривать вас, чтобы вы поменяли привычное время прогулки на более позднее, тогда у него будет куда больше времени для общения с ней. – Широко улыбаясь, он добавил: – А там кто знает, может быть, и породнитесь.
– Эта блондинка мне ни к чему; по собственному опыту знаю, что от них одни неприятности, – невесело буркнул Вильям Уайт. – Мне хватает одной, что сейчас сидит дома.
Тряхнув поводком, он подозвал к себе пса и, прицепив поводок, пошел из сквера, едва кивнув на прощание новому знакомому.
Опоздание директора внешней контрразведки и безопасности на сорок пять минут не прошло незамеченным и выглядело несколько странным. Пять лет – то есть ровно столько, сколько он занимал этот пост, – Вильям Уайт заходил в свой кабинет исключительно с боем часов, висевших напротив его письменного стола. Заставить его задержаться могли только чрезвычайные обстоятельства, о которых он непременно сообщал руководству.
Секретарша Кэйли, проработавшая при трех директорах, с волнением посмотрела на вошедшего шефа и тактично поинтересовалась:
– С вами все в порядке, мистер Уайт?
В какой-то момент на Вильяма накатило нешуточное раздражение, грозившее прорваться ядовитой бранью. Но, немного помолчав, он собрал по каплям поистрепавшуюся выдержку и безмятежно улыбнулся:
– Все в порядке, Кэйли. Заработался вчера, вот и решил немного восстановиться.
Оставаться долго под ее пытливым и внимательным взглядом не следовало. Женщина она была внимательная и улавливала всякое движение лицевых мышц. Так что в какой-то степени это было даже опасно.
Насколько известно было Уайту, Кэйли не являлась профессиональным агентом, она пришла в управление после окончания каких-то сомнительных курсов по менеджменту; оставалось странным: каким это образом ей удалось удержаться в кресле секретарши столь длительное время. Причем все директора были люди разные и со своими устоявшимися привычками. У Вильяма были серьезные основания полагать, что Кэйли была личным агентом генерального директора, во всяком случае, когда он однажды попытался сместить ее, чтобы поставить на ее место своего проверенного человека, то директор МИ-6 неожиданно выразил неудовольствие по этому поводу. Хотя вникать в подобные вещи было не в его компетенции.
«Первое, что она сделает, когда я скроюсь в своем кабинете, так это сообщит генеральному директору о моем скверном настроении», – с неприязнью подумал Уайт.
– Пятнадцать минут назад вам звонил мистер Ренни, – со значением произнесла секретарша.
Похоже, что неприятности уже начались!
Генеральный директор МИ-6 Бернард Ренни редко беспокоил его в утренние часы, понимая, что Уайт должен переговорить со многими сотрудниками, а, следовательно, на такой звонок его могли подвигнуть только весьма серьезные обстоятельства.
Вильям невольно обернулся, рассчитывая увидеть злорадное выражение лица секретарши, но вместо этого на него смотрели сочувствующие глаза. Может, Кэйли вовсе и не стерва, как он думал о ней все предыдущие годы?
– Спасибо, Кэйли, я обязательно перезвоню мистеру Ренни.
Уайт прошел в кабинет. Повесив пиджак на крюк стойки-вешалки, подошел к столу. Здесь, среди разложенных бумаг, множества карандашей и ручек, среди папок, аккуратно сложенных на краю стола, он наконец нашел успокоение.
Преимущество его кабинета заключалось в том, что он располагался на восьмом этаже, что обеспечивало завидную панораму, а окна выходили на Темзу, неторопливо несущую серые мрачные воды в океан, что само по себе способствовало благодушному настроению. Созерцание крыш домов и кварталов, расположенных по ту сторону Темзы, способствовало формированию философского мышления, бытовые неприятности с многометровой высоты казались совершенно смешными. А стены, в которых находишься, невольно заставляют проникаться собственной значимостью.
На столе директора было два телефона: один городской, а второй напрямую соединял с генеральным директором.
«Интересно, чем вызван столь ранний звонок», – с беспокойством подумал Вильям Уайт.
Генеральный директор МИ-6 был одним из влиятельнейших людей Великобритании, по совместительству он являлся заместителем министра иностранных дел, куда, собственно, составной частью входила разведывательная служба (всего-то корявая попытка спрятать МИ-6 в структуре Министерства иностранных дел). Но в действительности МИ-6 имела прямой выход на премьер-министра и нередко действовала по его личному указанию. А в последнее время, с приходом нового генерального директора, и вовсе могла работать самостоятельно. Так что Бернард Ренни был весьма солидной политической фигурой. Да и хозяйство у него было немалое: почти девяносто резидентур за рубежом; кроме того, всевозможные советники по международным отношениям; группы связи со спецслужбами многих стран, не считая пяти директоров, напрямую подчиняющихся генеральному.
