— Миссис, — услышала она горячий шепот за спиной. — Ай эм раша. Зей ар мэни рашенз хиа. Ви ар ин зе призон.[19]
В деревенской школе, в которой учился Ахмед, английский язык преподавал учитель физкультуры — не задерживались тут выпускницы иняза, искали любую возможность, чтобы покинуть сельские проселки и вернуться на асфальт города.
Физрук не имел специального образования. Он был бывшим прапорщиком, вернувшимся в родные места после окончания двадцатилетней службы. Но поскольку учителей в местной школе катастрофически не хватало, его уговорили преподавать физкультуру, а затем и английский язык.
Уроки физкультуры походили на занятия по строевой подготовке, а уроки английского на политбеседы о коварном блоке НАТО и о том, как важно знать язык потенциального противника. Понятно, что ни о каком правильном произношении речи быть не могло, хотя какой-то словарный запас у тех, кто желал учиться, все же накопился. Ахмед был из их числа.
Заметив женщину европейской наружности с золотистыми распущенными волосами на плечах, Ахмед решил рискнуть и обратиться к ней за помощью.
— Ты русский? — не оборачиваясь, тихо спросила Людмила на родном языке, глядя на рамку.
— Да, русский! — несказанно обрадовался Ахмед, который прятался за дымоходом. — То есть татарин, но все равно русский! Россиянин я!
— Где вас держат?
— Тут, в подземелье.
— Все живы?
— Из наших — да!
— Как здоровье дедушки Вагипова?
— Галиакбара-хаджи? Он держится и всех утешает.
— Передай ему, что помощь уже близко. Только не говори всем остальным заложникам, чтобы охранники ни о чем не догадались.
— Хорошо!
После заправки в воздухе «Громобой» теперь мог достаточно долго находиться в воздухе, даже несмотря на повышенный расход топлива. Но летать просто так в чужом воздушном пространстве было бы неоправданной роскошью и риском. Рисковать можно было только во имя спасения паломников, а пока никакой точной информации об их нахождении, кроме предположений, у Иванисова не было.
Он условился с Петрухой и Людмилой, что будет ждать сеанса радиосвязи на базе, которой стал для них сарай на краю заброшенного поля. И именно туда, в место, откуда взлетел утром, направил Иванисов «Громобой». В момент подлета к уже ставшему привычным пристанищу на чудо-вертолете были включены системы визуальной и аудиозащиты «Хамелеон» и «Падающий лист», что делало его практически невидимым и мало слышимым. И это было очень кстати, поскольку возле сарая, облюбованного россиянами, было полно незваных гостей.
Иванисов увидел сверху два автобуса, которые, казалось, не могли бы вместить такое количество людей, столпившихся у сарая, но тем не менее, видимо, вместили.
Пилот «Громобоя» понял, что эти люди приехали сюда, в это пустынное место, что-то праздновать: в центре круга, образованного сирийцами в праздничных одеждах, несколько парней танцевали какой-то народный танец.
— Что за дьявол их сюда принес? — чертыхнулся про себя Иванисов. — Фестиваль местного фольклора не иначе тут устроили? Интересно, надолго?
Майору некому было объяснить, что Рошар Макхам, заведующий почтой в деревне Бадрия в пятидесяти километрах отсюда, наконец-то оформил все бумаги на поле, некогда принадлежавшее его двоюродному дядюшке, умершему три года назад бездетным. Участок был далековато от деревни, но там был действующий колодец, и это здорово повышало цену поля. Теперь старший почтальон имел возможность сыграть свадьбу, заплатить калым и содержать жену: зарплата госслужащего такого ранга была весьма невысокой, и дядюшкино наследство, право на которое пришлось долго доказывать, оказалось весьма уместным.
Именно поэтому маршрут свадебного кортежа сильно отклонился от стандарта, принятого в деревне Бадрия, и привел процессию к длинному обветшавшему сараю на краю заброшенного поля.
— Видимо, надолго, — пришел к выводу Иванисов, сделав круг на высоте двух километров над празднующими сирийцами. Он поднялся выше, от греха подальше, поскольку, хотя «Падающий лист» сильно уменьшал звуки работающих двигателей и вращающихся лопастей винта, однако абсолютной тишины все же не гарантировал.
Надо было выбрать место для посадки и переждать время, пока не закончатся танцы. Ночевать тут танцоры явно не будут и рано или поздно уедут. Сесть «Громобою» надо было бы подальше от глаз празднующих, «Хамелеон» при неработающих двигателях здорово садил аккумуляторные батареи.
Километрах в девяти от сарая, в направлении на северо-восток, на плоской как блюдо поверхности полупустыни высилось скопление невысоких гор — такой пейзаж был весьма характерен для здешних мест. Иванисов сдвинул ручку пошагового управления и, заложив крутой вираж, направил туда свой вертолет.
«Как они там, Петруха с Людмилой?» — думал майор, выбирая место для посадки и делая круги над землей, напоминавшей здесь лист сильно скомканной и не разглаженной белой бумаги.
Оператор, безусловно, сделает все, что сможет, для того чтобы уберечь девушку, — для этого Иванисов и отправил его вместе с Людмилой. Майор был уверен, Петруха жизни своей не пожалеет, но ведь, не приведи Господь, бывают ситуации, когда даже такой цены бывает мало. Что за профессию выбрала себе красавица? Неужели подходящего мужика на эту роль не нашли? Вопросы, конечно, интересные, да только в данный момент некому их было задавать.
Пилот бросил взгляд на часы: до назначенного времени радиосеанса оставалось чуть более десяти минут. «Громобой» летел вдоль достаточно глубокого ущелья, на самое дно которого Иванисову опускаться не хотелось. Он несколько лет летал в горах, работая в Министерстве по чрезвычайным ситуациям, и приспособился выбирать площадки для посадок неподалеку от какого-нибудь обрыва, чтобы иметь в случае чего запас высоты. Наконец пилот заприметил подходящий, как ему показалось, пятачок на почти отвесном широком склоне горного хребта и начал снижаться.
Посадив вертолет, который встал на землю с небольшим креном в несколько градусов — пятачок не был идеально ровным — и выключив двигатели, Иванисов стал настраивать рацию на волну радиообмена с полевым авианаводчиком.
— Я 801-й, я — 801-й, — несколько раз повторил майор, вслушиваясь в легкое потрескивание в наушниках шлемофона. — 800-й, ответьте, 800-й, ответьте.
Он периодически повторял эти слова как заклинание в течение пяти минут, но ответа так и не дождался. Петруха с Людмилой на связь не вышли.
Иванисов с досадой щелкнул тумблером, отключив рацию, и в этот момент почувствовал, что «Громобой» движется сам по себе.
Горизонт в верхней полусфере остекления медленно заваливался, грозя стать вертикалью! Это означало только одно: вертолет безостановочно кренился на левый бок! Видимо, камень, на котором утвердилось левое колесо переднего шасси, не выдержал нагрузки и соскользнул вниз.
Иванисов тут же запустил двигатель, и лопасти, едва не чиркая по склону с левой стороны, все-таки подняли вертолет из этого, не принятого для взлета положения. Пилот энергично передвинул ручку управления, выравнивая «Громобой». Вертолет завис над горным ущельем, как вдруг мощный порыв ветра едва не опрокинул его вновь на каменную стену.
Глаза боятся, а руки делают — эта пословица хорошо иллюстрировала действия Иванисова, который, в общем-то, даже не успел испугаться. Его руки, казалось, независимо от мозга мгновенно отреагировали на уровне рефлексов, и «Громобой», чудом отлипнув от каменной стенки, быстро стал набирать высоту, устремляясь туда, где боковые порывы ветра грозят лишь незначительным отклонением от заданного курса, а не смертельной опасностью рассыпаться на скальном склоне.
«Ну что, курносая, опять замахнулась своей косой?» — отдышавшись, мысленно спросил майор у той, которой уже не раз смотрел прямо в лицо, но ответа, само собой, не получил.
Поднявшись на высоту около четырех километров, он увидел две продолговатые коробочки, пылившие по узкой ленточке дороги в сторону от сарая на краю заброшенного поля.
— Недолго музыка играла, недолго парни танцевали, — удовлетворенно отметил Иванисов вслух, но не поторопился направить вертолет к обычному укрытию.
Он еще раз попытался вызвать на связь Петруху с Людмилой, но вновь безрезультатно. Что делать? Может, они попали в беду, а я тут прохлаждаюсь? — тревожно думал он. Советоваться не с кем, надо принимать решение. И он его принял.
Створки бомболюка «Громобоя» разошлись, но из широкой щели не посыпались смертельные каплевидные снаряды, а плавно выскользнула хищного вида металлическая птица — беспилотный летательный аппарат. Беспилотник, которым был оснащен чудо-вертолет, мог лететь со скоростью до семисот километров в час — в полтора раза быстрее «Громобоя» — и был оснащен передающей видеокамерой. Так что самолет в любом случае успевал бы к развалинам Пальмиры быстрее, но мог в то же время дать точную информацию о происходящем.
