Волков пожал плечами:
— Руководят уборкой территории, наверное.
Взводный повысил голос:
— Да черта с два! Они сейчас трясутся, ожидая, чем закончится наш разговор. Потому как знают, дойдет до меня информация об их делах неуставных, все, им кранты. Я не потерплю, чтобы в подчиненном мне взводе устанавливали свои законы какие-то мерзавцы! А посему в ваших прямых интересах рассказать мне правду. Это, кстати, ваша и обязанность по уставу. Ну? Что сейчас скажете?
Сонин ответил:
— Не можем же мы наговаривать на сослуживцев, которые нам ничего плохого не сделали?!
Кутенко неожиданно приказал:
— А ну встать и раздеться! Догола!
Солдаты переглянулись.
— Не ясен приказ? Я сказал встать и раздеться догола! Немедленно! Выполнять!
Новобранцы скинули сапоги, следом обмундирование, летнее нижнее белье и встали, стыдливо прикрывая свои мужские достоинства.
Взводный поднялся:
— Чего краснеете и жметесь, как девочки? Не перед подружками стоите, перед командиром.
Старший лейтенант обошел Волкова, внимательно осмотрел тело Сонина. Явных признаков побоев не заметил. Были ссадины да синячок небольшой у Волкова, но это не в счет.
Закончив осмотр, приказал:
— Одевайтесь!
Сел за стол, закурил:
— Ну что ж, судя по всему, вас не били. Иначе следы остались бы. Их нет. Похоже, вы не врали мне, «деды» вас не трогали. Это радует. Но помните, если кто-то, пусть в мелочах, попытается унизить вас или заставить делать то, что не положено по службе, немедленно докладывать об этом мне! Не пресечем неуставщину в зародыше, можем получить серьезные проблемы. Вам все ясно?
Успевшие одеться солдаты ответили:
— Так точно, старший лейтенант!
— Хорошо! Идите во взвод! Служите!
Волков с Сониным вышли в бытовку. Дмитрий спросил товарища:
— Слушай, Антон, а не сглупили мы, не сказав взводному правду? По-моему, он нормальный мужик, словам не поверил, осмотр провел.
Сонин пожал плечами:
— Черт его знает, может, и сглупили. Время покажет! Все равно отступать поздно. Начнем метаться, только хуже для себя сделаем. А так, сержанты по-любому должны оценить наше молчание. Заложить же их мы всегда успеем. Не замордуют же они нас до смерти?
Дмитрий согласился:
— Ты прав! Все покажет время! Эх, и долго, чувствую, будут тянуться эти два года.
— Боишься, подружка не дождется?
— Да нет, но два года?..
— Пройдет! Должно пройти! Это поначалу хреново, потом все устаканится. Осенью новые духи придут. Нам легче станет! Но хорош болтать. Пошли во взвод. А то Жук домотается, чего в казарме без дела торчали, когда все территорию убирали.
Солдаты вышли на улицу. Жуков, ничего не спросив, определил им участок территории для уборки, указал, где взять метлы и грабли. Отошел в сторону.
Новобранцы принялись за работу.
Взводный же, проводив молодых солдат, довольно усмехнулся и достал из-за стола ополовиненную бутылку водки. Вылил спиртное в граненый стакан. Кружку наполнил остатками пива. Крякнул, заглотил водку, тут же запив пивом. Через минуту ему стало совсем хорошо и весело. Можно и комбату докладывать о результатах работы с молодым пополнением. Время как раз подошло. Но сначала еще одну сигарету, дабы собраться с мыслями, которые от выпитого начали путаться.
В 9.00 Кутенко вошел в кабинет комбата.
Тот предложил ему место за столом совещаний. Грабов присел напротив и тут же отвернулся, скривившись.
— Фу, Кутенко. От тебя прет спиртным, как от винной бочки. Всю ночь, что ли, пил?
— Виноват! Расслабился немного, но сейчас в полном порядке!
— В каком, к черту, порядке? После доклада – домой и до обеда отходи. На вечернем построении чтобы был как штык и без запаха. Как его уберешь, меня не касается. Понял?
Кутенко кивнул головой:
— Так точно, Сергей Александрович!
— Теперь давай, о чем хотел поговорить!
— Да о молодняке, что было приказано проверить на вшивость!
— Ну? Проверил?
— Так точно! После отбоя «деды» накатили, как и планировалось. В общем, наехали по полной программе, нагрузили бойцов, как ослов. Те сначала заупрямились, «деды» применили силу. Аккуратно, так, что никаких следов, сам проверил. В подвале подержали. Сдались молодые. Смирились. И утром, когда я им устроил форменный допрос с осмотром на наличие синяков и ссадин, старослужащих не сдали, объяснив плохой вид бессонницей. Я уж и так и этак колол, стояли на своем. Бессонница, и баста. Никакого наезда, никакого насилия. Одно настораживает: смирившись с участью духов, заявили, что беспредела не потерпят. Если пережмут «деды», то они, Волков и Сонин, лучше сбегут из части, чем будут терпеть беспредел. А так проверку выдержали.
Комбат проговорил: – Условие, говоришь, выставили? Что ж! Это говорит о том, что ребятки они не простые. Ты вот что, прикажи своим «дедам» обороты сбавить. Пусть Жуков поговорит с ними, похвалит, мол, ночью держались молодцом и утром не жаловались. Такое ценится. Посему больше подобных напрягов не будет, но пахать вгрязную и по службе, и по делам кое-каким все же придется. От этого, мол, не уйти. В общем, ты понял меня!
— Понял, товарищ подполковник! Следовательно, могу вводить в штат первого отделения подвоза боеприпасов?
Грабов разрешил:
— Вводи! Закрепи технику, что на длительном хранении содержится. Пусть метут территорию складов и парка. Главное, провернуть основное дело. А потом – пошел к черту этот батальон. Пусть новое командование разбирается с проблемами части.
— Так точно, товарищ подполковник!
Грабов взглянул на старшего лейтенанта:
— Что так точно?
— Все, что вы сказали!
— Вижу, тебя начинает вести. Проинструктируй своих «дедов» насчет молодых и – домой! Спать! И чтобы ни капли спиртного до вечера.
— Есть!
Кутенко покинул штаб. В парке подозвал к себе Жукова, поставил задачу насчет Волкова и Сонина, после чего отправился домой. Жил он в однокомнатной квартире пристройки к дому офицерского состава. Хотел податься к Ларисе, подруге, с которой провел в поселке бурную ночь, но передумал. Лара сегодня выходная, привяжется с постелью, не отобьешься. Любвеобильная бабенка, жадная до секса, потому и разведенка. Она ему выспаться не даст. А командир приказал быть в норме вечером. Так что надо шагать домой. С Грабовым шутки плохи. Что бы ни говорили в ментовке, а Детруна приговорил Грабов. Кто привел приговор в исполнение? Да те же чечены. Непонятно, чем провинился прапор перед комбатом, что тот предпринял кардинальные меры. А может, чечены сами решили разобраться с Детруном? Но все одно. Без Грабова дело не обошлось. Посему – домой и спать. А Лариса подождет!
Зайдя в квартиру, старший лейтенант сбросил туфли, не раздеваясь, упал на софу и тут же уснул.
Комбат же, проводив Кутенко, собрался наведаться в подсобное хозяйство. Надо там с прибылью от фермерства определиться. Деньги, по сравнению с теми, что шли от транзита наркоты, никакие, но и не отдавать же их дяде? Свое надо брать всегда. Даже мелочь. Хотя если с умом, то можно и чужое прибрать к рукам. Но прежде сделав его своим.
Он уже подошел к двери, как заверещал его сотовый телефон. Комбат взглянул на дисплей. Тот высвечивал букву «Р». Рустам. Неужели началось то главное, пугающее, но с нетерпением и алчностью ожидаемое?
— Слушаю!
— Ассолом аллейкум, дорогой друг!
— Привет! С чего это ты по-своему приветствуешь?
— Просто! Настроение хорошее! Слушай, сегодня двадцатое июня, среда! А в субботу, тридцатого, где-то в это же время будь готов встретить главный груз!
— Продолжительность отстоя определена?
— Примерно неделя! Может, меньше!
— Понял. Я со своей стороны обеспечу сохранность груза. Все будет готово.
— Тогда до связи, друг?
— До связи!
Наступила суббота 23 июня. В этот день военнослужащие части занимались работой в парке. До обеда. После 14.00 кому отдых, кому увольнение. Молодым, как всегда, работа. Среда, четверг и пятница для Волкова с Сониным прошли относительно спокойно. «Деды», нагрузив в первый день, словно потеряли к духам интерес. Дмитрий с Антоном объяснили это тем, что Сонин оказался прав. «Деды» проверили молодых. Стуканут командиру взвода о ночных делах или нет. Не стуканули. Стали своими. Но духами.
Первое отделение после батальонного развода Жуков повел на верхние склады. Бойцы пошли не дорогой, по которой обычно перемещался наряд караула, а через лес по тропе, что сокращало путь. На территории склада сержант поставил задачу подчиненным: навести порядок в боксе и вокруг него. Волкову и Сонину командир отделения представил и закрепленные за ними «КамАЗы». Те стояли на колодках, что означало длительное хранение, – за руль этих машин, кузова которых были забиты ящиками с боеприпасами, рядовые сядут в случае объявления части боевой готовности «Военная опасность». Тогда весь личный состав с техникой покидал расположение батальона и уходил в основной район, место которого знал один комбат. А может, и он не знал. Карта с указанием расположения этого района хранилась за семью печатями в секретке штаба.
