За гаражом Сержант спокойно сел на еще теплый мотоцикл. Он надел шлем, висевший на руле, да, сильно не газуя, выехал со двора.
Через пять минут он пересел в первую сменную машину — красные «Жигули». Еще через десять минут — в синий «Москвич». А спустя полчаса, за городом, он уже ехал в черной «Волге» Ангела в сторону Петродворца.
* * *
Смерть Валерия Аркадьевича Кудряшова, больше известного в определенных кругах как вор в законе Молчун, всколыхнула весь криминальный мир Петербурга. Молчун, официально числившийся генеральным директором торговой компании «Автоимпорт», контролировал львиную долю частного бизнеса Питера: рестораны, казино, базары, автостоянки, вокзалы, универмаги, коммерческие палатки. И он был жестким хозяином, умевшим железной рукой управлять всем этим обширным хозяйством.
Теперь, когда его не стало, все были заинтересованы в сохранении выстроенной им системы в целости и сохранности. Реальным претендентом на наследство убитого авторитета был его давний партнер и друг Яков Сазонов по кличке Сиплый.
Похороны назначили на третий день, по старому христианскому обычаю. На поминки должен был собраться городской сход, чтобы поставить на питерском хозяйстве нового хозяина.
К кладбищу в дорогих автомобилях, многие из которых были приобретены при посредничестве Молчуна, съезжались видные предприниматели, актеры театра и кино, композиторы, певцы, политические и общественные деятели — словом, известные всей стране люди… Пришедшие почтить память убиенного были неоднородны по своему составу, их разделяли воспитание, социальные перегородки, сословные предрассудки да и многие другие условности: деньги, прошлое, личные обиды… Но сейчас всех их объединила ужасная и нелепая смерть человека, чья деятельность помогала обустроить легкую, веселую, комфортную жизнь почти всем присутствующим на этих похоронах.
Гроб с телом Молчуна подняли на крепкие руки и медленно понесли к могиле, вырытой на первой аллее по соседству с кладбищенским собором. Медленно и печально звонил колокол. Донеся гроб до места, поставили аккуратно на железные козлы рядом с зияющей ямой. Возле гроба четверо хмурых парней в черных пиджаках и с проводками в левом ухе расстелили на земле огромный красный ковер, на который со всех сторон посыпались купюры — причем среди красных в изобилии попадались и зеленые. Когда на ковер с шуршанием упал последний дар, распорядитель похорон, высокий лысый дядька в черном костюме и черной шелковой рубашке, негромко приказал одному из черных пиджаков:
— Сверните ковер и отнесите вдове.
Это был Яков Сазонов, он же Сиплый, вчерашним решением городского воровского схода избранный преемником усопшего Молчуна.
— Передайте Татьяне Матвеевне, что это еще не все. Поминальные она получит от меня лично.
Сиплый подождал, пока родственники и многочисленные друзья простятся с покойным, и, последним приблизившись к открытому гробу, склонился над хозяином. Тот стараниями гробовщиков был словно живой: на щеках играл румянец, редеющие на темени волосы гладко зачесаны назад. Яков наклонился, чтобы приложиться губами к холодному челу, но вдруг пошатнулся и, вскинув руки к лицу, рухнул прямо на покойника. Словно не выдержало горя его сердце, словно хотел обнять в последний раз ушедшего друга. Все присутствующие замерли в ужасе от этого душераздирающего зрелища… Но уже через мгновение по толпе прокатился недоуменный ропот, быстро перешедший в плаксивые стоны и испуганные крики. Сиплый навалился всем телом на голову покойника и не делал ни малейших попыток подняться. А потом он стал медленно сползать на землю.
Когда он ткнулся лицом в свежую влажную землю, кто-то поспешил перевернуть его на спину. Правый глаз Сиплого, в котором застыло выражение то ли недоумения, то ли ужаса, уставился в ясное небо. А вместо левого рваными ошметками кожи бугрилась окровавленная глазница, из которой вытекала какая-то серо-красная слизь…
Толпа рассыпалась по кладбищу на стайки людей в черном, которые притушенными голосами обсуждали только что на их глазах совершенное убийство ближайшего соратника и наследника Молчуна. Тело Сиплого уже убрали и увезли, кто-то уже обсуждал время предстоящих новых похорон. Медленно и печально звонил кладбищенский колокол. И вдруг где-то за кованой оградой кладбища диким диссонансом взревел сухой стрекот мотоцикла, который быстро растаял в звонком августовском воздухе: наверное, мотоциклист свернул в переулок…
Первым делом, оказавшись в просторном салоне джипа «тойота-лэндкрузер», Варяг выключил свой мобильник и попросил остальных сделать то же самое, хотя Филат строго наказал Сане Зарецкому, ежели какая в дороге случится накладка или подстава, немедленно с ним связаться и доложить. Но Варяг был непреклонен: он уже не раз становился жертвой хитроумных ментовских подстав, когда его местонахождение вычисляли по радиосигналу мобильного телефона. Больше на этот крючок он попадаться не хотел, тем более сегодня, когда между Москвой и Питером милиция в очередной раз пустилась за ним в погоню.
— Пускай они охотятся вслепую, — невесело усмехнулся Владислав, вспомнив слова Сержанта. — По крайне мере, не стоит им давать лишний шанс нас засечь. Ты вот что, Саня. Ты ведь сюда ехал по трассе «Россия»?Давай-ка обратно возвращаться окольным маршрутом. Надо следы попутать маленько.
Сидящий рядом с водителем Зарецкий заерзал на сиденье и обиженно хмыкнул:
— Так, Владислав Геннадьич, что ж я, по-вашему, лох позорный, что ли? Фирма веников не вяжет! Тут и ежику понятно, что окольным… Журик! — обратился он к водиле — широкому в плечах и талии рыжеволосому здоровяку в адидасовском синем джемпере на молнии. — Через три километра будет правый съезд на Льняное озеро, туда и давай. А там кружным путем, через Тальцы рванем на Питер, чтоб с восточного пригорода въехать. Если нас кто и поджидает, так с той стороны вряд ли…
— Добро, — спокойно заметил Варяг. — Главное, чтобы, если будет погоня, вовремя среагировать…
Сержант, едва уместившийся на заднем сиденье между дверцей и Варягом, обернулся и поглядел назад. Рассвет уже вступал в свои права, небо над лесом высветлилось и посерело. Пустая лента шоссе утыкалась в горизонт. «Никого… Пока никого, — подумал он, — но это еще ни о нем не говорит. Если они плотно сели нам на хвост еще в Москве, на вокзале, и местный ОМОН поднят по тревоге, то охотнички могут появиться в любой момент и с той стороны, откуда не ждешь…»
— А что Филam, ничего на словах-то не просил передать? — поинтересовался Варяг.
Зарецкий помотал головой.
— Нет, Филат сказал только, что он должен был сегодня в Кольск лететь, там ему дела порешать надо… Но, узнав о вашем приезде, он остался в Питере, а туда своего верного человека послал.
— В Кольск? — переспросил Варяг. — Это… около Мурманска? А что там?
— Около Мурманска, около него, родимого, — закивал Зарецкий. — Там что-то не склеивается. Не знаю, не в курсах…
В джипе повисла тишина, слышно было только ровное урчание дизельного движка. Тяжелая машина плавно шла по бетонке, нервно вздрагивая стальным телом на всех ухабах и выбоинах. Вдали слева от трассы показался какой-то поселок — темные пятна домов на фоне светлеющего предрассветного неба. Сержант вгляделся в серую мглу и пробормотал как бы про себя:
— Что это там, а, не скажешь, Саня?
Зарецкий, который рассказывал Варягу очередную байку про то, как в прошлом году провезли в Амстердам партию неограненных алмазов в лисьих шапках-ушанках, осекся и проследил направление взгляда Сержанта.
— Избы стоят… Это Зеленое Урочище, а дальше будет… — недоуменно начал объяснять он московскому любопытному гостю и вдруг вскрикнул: — Ежкин корень! Ментура! Журик! Разворачивайся, на хрен! Возвращаться будем! — И с этими словами он вытащил из внутреннего кармана куртки здоровенный пистолет — американский «кольт» сорок пятого калибра с никелированным стволом.
— Ты, Саша, не, Клинт Иствуд, в натуре? — не удержался от улыбки Сержант. — Собираешься своей пушкой омоновцев распугать? Они как только у тебя ее в руке увидят — из гранатометов начнут шмалять!
Джип с ревом развернулся посреди дороги и, выпустив струю серого выхлопа, рванул вспять. Сержант, повернув голову, неотрывно смотрел в заднее стекло. Так и есть: на шоссе откуда-то из-за темных домов выехали две тачки и пустились за джипом. В предрассветных сумерках было не разобрать, что это за тачки, но, судя по всему, милицейские уазики. Ну, им тягаться с быстроходным «лэндкрузером» без мазы…
