— Мне дед сказал, что в доме две бабы много. Потому бабку не хочет приводить.
— Правильно делает, — поддержал мужик.
— Дядь Федь, ну ты там скоро соберешься? — терял терпенье мальчишка и торопил мужика.
Тонька не проявила особой радости, увидев соседа. Она только подоила корову и поставила перед обоими по кружке молока, принесла из кухни тарелку оладьев.
— А мы тут печенье принесли! — глянул на бабу.
— Печенье баловство, а оладки — еда! — подвинула тарелку ближе и, увидев большой кулек конфет, головой качнула:
— Федь, не балуй мальца, и так за стол не могу усадить. Все только сладкое дай ему. Суп или борщ поесть не заставишь. Совсем от рук отбился.
— Я в саду суп ел. Гороховый! Он скоро из задницы потекет, целых две миски съел, еще и ты заставляешь. У меня скоро стручки из ухов полезут от этого супу. Не хочу больше, — отказался Колька.
Поев, Федька спросил бабу:
— Признавайся, Тонька, какого мужика недавно веником била и из дома выкинула?
Баба глянула на сына, погрозила пальцем:
— Вот у кого в жопе вода не держится. Уже все выболтал!
— Я взаправду сказал! — шмыгнул Колька в зал на всякий случай и затаился там.
— Ну да! Шурка с деревни приехал! Я с ним уже сколько лет не виделась. Он, видать, у моих адресок выпросил и пожаловал незванно.
— А кто он такой? — перебил Федя.
— Мужик мой, первый…
— Колькин отец?
— Да нет! Тот, какой прогнал меня за то, что не беременела от него. Сам он вскоре женился на учи- телке. Та ему враз двух девок родила. Дочки уже бегают, а Шурка с той новой бабой ровно посбесились. Каждый день грызутся. Та баба, не гляди что культурная, уже каталкой Шурку стала гладить за то, что мало денег домой приносит. Да и с работы поздно приходит. Он от нее волком взвыл. Терпел сколько мог. А недавно, когда она коромыслом его достала, отворил ей двери настежь и велел проваливать с глаз подальше. Короче, пригрозил глаз на жопу натянуть и уже с кулаками круги стал нарезать. Ну она поняла, что до беды недолго, схватила девок за руки и ходу со двора. Шурка хотел, чтоб она одумалась и перестала б на него наезжать. Но баба тоже оказалась крутой, ни пальцем деланой. И не схотела в обрат к Шурке. Неделя, другая прошла, она и не подумала вернуться. По деревне всякие слухи про него пустила. А потом видит, что сам не идет к ней мириться и прощенья просить, подала в суд заявленье на развод и алименты. С Шурки как дернули почти половину получки, он и сдурел от злости. Самому жить не на что стало. Хотел с женой разборку устроить, но участковый вовремя предупредил, мол, пальцем тронешь, попадешь в тюрьму. За то время, что сидеть будешь, баба дом и все имущество отсудит. А потому, живи тихо и никуда не суйся. Но как жить? В деревне завсегда с деньгами было скудно. Вот и пришел ко мне проситься, чтоб в мужики его взяла. Насовсем бы приняла. Про нашу с ним давнюю любовь напомнил. Говорил, что она и нынче в его душе живет. И все то меня забыть не может, во снах видит всякую ночь. Вот и решился придти, чтоб соединиться заново. И даже Колю вздумал усыновить.
— А вдруг и впрямь одумался мужик? Все ж первым был, ты его никогда не забудешь. Может, подумай и прости Шурку? Вы с ним ровесники, хорошо друг друга знаете. Ну сколько тебе одной маяться?
— Федя, да с ним еще хуже, чем жить одной! Он как мужик совсем не гож, а как человек и вовсе никому не нужен. Ведь вот знал про Кольку, а с пустыми руками пришел. Куда такого в отцы? Отгорело все к нему. Думаешь, я не понимаю, что ему нужно? Он хотел на мою шею сесть, в иждивенцы. Работать никогда не любил. Трутень, а не мужик. Со всех сторон, где ни возьми, никуда не способный. В своем доме ни одного гвоздя не забил. А мне мужик вместо мебели не нужен. Такого говна на каждом углу хоть лопатой греби. Семью с таким создавать не стоит. Это по молодости я ничего не понимала. И в жизни, в людях не разбиралась. Теперь не глянула б в его сторону, — горько усмехнулась Тоня:
— Вот ты просто сосед, а всегда о Колюшке помнишь. За то и он тебя любит. Даже неловко делает, отцом считает тебя. Ждет всякий день. Другого никого не признает, характерный растет, настырный. Вот уж последний год в садик ходит. Скоро ему в школу. И я другую работу подыщу себе. Устала в детсаде за гроши вкалывать, надо что-то другое найти, чтоб свою семью могла прокормить. Совестно, дед совсем старым сделался, а все еще нас с сыном содержит, про отдых и слышать не хочет.
— А куда перейти решила?
— Где нормально платить будут. Вон две наши поварихи свое дело открыли. Чебуреки жарят и продают на базаре. Говорят, что неплохо у них получается. Торгуют бойко. А еще одна, ну та пенсионерка, квас продает. И тоже выгодно ей, довольна старая.
— Ну, это все по мелочи. Свое дело нужно открыть, чтоб доход был кучерявым, а не копеечным! Что с чебуреков или кваса поимеешь? Колотые гроши, их только на питание еле хватит. А сын растет. Появятся запросы, а как с ними быть, если дохода нет. Захочет в институт, за учебу плати!
— Ой, Федя! Он еще в школу не пошел, а ты про институт! До того еще сколько лет! Дожить бы, чтоб на ноги успеть поставить сына. Ведь кроме как на меня ему не на кого надеяться. А и я где возьму денег на какое-то серьезное дело? Мне негде разжиться. Обойдусь тем, что имеем. Я дедульке говорила про чебуреки. Он не осерчал, но сказал не спешить, мол, за год многое может измениться, денег насобираем на чебуречную. Это и место надо выбрать людное, чтоб покупателей хватало, и кухню иметь свою. Хорошо б на рынке приткнуться, там едоков было бы полно, но и налог будет большим, опять же конкурентов много.
— Сколько ж тебе нужно денег на чебуречную? — перебил Федор бабу, та глаза закатила:
— Много! Сейчас у меня и четвертины от нужного нет. Да и Кольку надо в школу собрать. А это тоже расход и немалый, — опустила голову и тяжело вздохнула.
— Мамка! А мне дед говорил, что лучше еще двух коров народить, с них больше толку, а ты всегда дома будешь! — выскочил Колька из зала и выпалил:
— Дед хочет мне компьютер купить, чтоб я не рос пещерным, а враз ученым сделался. А компьютер все умеет. На нем всякие задачки есть, он и мультики покажет. Так все говорят. Дед с умными дядьками советовался, и они ему сказали, что чем раньше купит его мне, тем я умней стану!
— Ну, вот еще одна хвороба, только этой болячки мне не доставало. Я школу сама закончила, и ты хорош будешь без компьютера! — оборвала Тонька сына.
— Ты в деревне училась. А Колька будет учиться в городской школе! — встрял Федька.
— Еще ты его поддержи! Завтра он мне на голову сядет и потребует свою хренатень! А где возьму? Хоть ты помолчи! — попросила соседа.
— Сегодня уже не смогу, а завтра приду к вам прибраться. Ты дома будешь?
— Не знаю, как день сложится.
— Тогда ключ оставь. Завтра у меня выходной. Надо все успеть.
— Ура! Завтра в садик не пойду! — обрадовался Колька и предложил Федьке:
— Давай завтра на санках кататься! С утра пойдем!
— Нет, дружбан, мне выспаться надо. Для санок я староват.
— Почему? — удивился мальчишка.
— Никакие санки меня не выдержат. А потом, где ты видел, чтоб такие мужики с горки на санках катались?
— Видал! Бабка Свиридиха села на санки и вместе с бидоном с горки поехала. Чуть в воду не попала. На самом краю подолом зацепилась. Ее вытащили и воду занесли в дом. А она смеялась, что теперь всякий день станет на санках по воду ездить…
Федька с Тоней от души посмеялись над сообразительностью отчаянной бабки.
Человек рассказал соседке, какие заказы выполнял он в последнее время, с какими людьми познакомился:
— Тоже случалось по всякому, одни, довольные работой, рассчитывались тут же, другие никак не могли расстаться с деньгами и торговались, сбивали цену. Вот так понял, что лучше не иметь дела с заказчиками-бабами, особо со старухами. Эти всю душу вымотают. Бабки все одинаковы, теперь я отказываюсь у них работать. Все, как одна, скряги. Совести ни у одной нет. Им мало того, что камин поставил, сам его почистил, так еще и пол помой, везде пыль убери и притом бесплатно. И все под бурчанье, недовольство, будто я их обязаник. Как одна старуха достала, выложил ей в доме камин, сын заказал, а сам в командировку на две недели уехал, я и остался с той кикиморой. Так она каждый раз перед уходом домой мою сумку и карманы проверяла, все боялась не украл ли что-нибудь у нее из дома? Обидно было до чертей! И как этот мужик с той плесенью канал? Так она не захотела со мной расплачиваться, пришлось сына ждать. Тот вернулся, со стыда сгорал, слушая, что его мамашка отчебучивала. Ну, он конечно расплатился как договорились. Просил в бане печку переложить, но я отказался. Не мог больше видеть его бабку. С нею не то человек, домовой не уживется под одной крышей, она хуже козла, любого выкурит.
