— Мы до девяти управимся, — заверил Рудин. — Вали отсюда, извращенец, пока ребра не пересчитали!
— Идиоты! — крикнул издалека помятый. — В вокзале, на втором этаже, душ есть — недорого. Пройти да посмотреть — лень, да? Деревня…
— Вот такие плохие люди, — конфузливо крякнул Рудин. — Иди, Ваня, — мы сейчас закончим. Вылезай, радость моя, домывайся.
— Спасибо, я уже, — Алиса покинула грузовой отсек, к немалому удивлению Рудина, будучи уже одетой — в пресловутый мешковатый комбез, только № 2 — чистый то бишь. — Охраняльщики, тоже мне…
— Ну, извини, — раздосадованно буркнул Рудин, сворачивая плащ-палатку и от всей души желая помятому долгой и мучительной смерти. И когда она успела одеться? Если раньше и была слабенькая надежда, что обнаженную даму все же удастся склонить к экспресс-интиму в грузовом отсеке, то сейчас вопрос был окончательно закрыт — стащить с Алисы комбинезон в общественном месте было равносильно вдумчивому боестолкновению с группой вырывающихся из окружения «духов»[20]. Все испортил, гад помятый!
— Он видел мои ноги, — округляя глазищи, заявила Алиса, торопливо закручивая волосы в хвост. — Теперь вы должны догнать его и прикокошить!
— Он видел твои ноги от ступней и до коленок, не выше, — покачал головой Рудин.
— Нет, выше, гораздо выше! — капризно воскликнула Алиса. — Я почувствовала это — его глумливый взгляд ожег мои бедра… эмм… нижнюю часть моих бедер. Или даже выше…
— Выше была плащ-палатка, радость моя, — пробурчал Рудин. — Хватит баловать — полезай в отсек.
— Что-о?! — от возмущения Алиса чуть было не поперхнулась. — Ты… совсем сдурел, Рудин?
— Никто на тебя не собирается посягать, радость моя, — грустно заверил Рудин. — НЗ мы будем упаковывать или как?
— НЗ? Ах, НЗ… Ну конечно, конечно, — Алиса докрутила хвост, зафиксировала его резинкой и полезла в отсек. — Только предупреждаю…
Неприкосновенный запас — четыреста долларов, разбиенные на купюры достоинством по десять и уложенные в два целлофановых пакета, перекочевали из кармана Рудина в Алисин лифчик, внутри которого загодя были пришиты два шелковых лоскутка — своеобразные кармашки.
— Куда?! — встревоженно зашипела Алиса, прикрывая грудь ладошками, когда Рудин, проследив за процессом укладки, полез рукой под лямку ее комбинезона. — Отлезь от меня, маньяк!!!
— Педагог, прекрасная дама, а пользуешься Гришиным солдатским лексиконом, — укоризненно перечислил Рудин. — Я просто проверю, не прощупывается ли снаружи.
— Да кто там меня щупать будет? — недовольно дернула плечиком Алиса. — Там у них неприкосновенность — не то что у нас.
— На таможне возможна выборочная проверка, — полукомпетентно сообщил Рудин, отодвигая Алисины ладошки и осторожно просовывая руку под рубашку. — Заведут в отдельную комнату, там будет дама, она тебя может прощупать с ног до головы.
— Дама? — затаив дыхание, уточнила Алиса.
— Ага, — Рудин пощупал запертые в полиамидовый плен полушария и принялся их нежно поглаживать. — Конечно — дама.
— Из-за четырехсот баксов — обыскивать? — Алиса наморщила бровки, крепко сжала коленки и принялась выпихивать задержавшуюся дольше, чем положено, руку мужа. — Хватит, проверил — все нормально!
— Золотая ты моя, — вздохнул Рудин, вынимая руку и целуя Алису в щечку. — Недотрога ты моя.
— Я тебя очень-очень люблю, Серенька, — заоправдывалась Алиса. — Но ты не лезь, ладно? Это всего лишь болезненное желание на прощание зафиксировать право собственности — это совершенно ни к чему сейчас. А я из-за этого нервничаю. Так что — не надо. А как приеду, я тебе устрою секс-парад. У меня как раз на восьмой день круиза пойдут. И по приезде можно будет без. Представляешь?
— Без? — несколько воодушевился Рудин.
— Без, — подтвердила Алиса, энергично взмахнув пушистыми ресницами. — Совсем без. Трое суток напролет. Представляешь? Это будет что-то…
В общем-то, они иногда и в опасные дни «без» балуются — когда денег на латекс нету, но всякий раз Алиса сразу после финального рудинского вскрика вскакивает как ужаленная и стремглав летит на кухню (у них ванны нет — душ на кухне оборудован), дабы немедленно произвести гигиенические процедуры контрацептивного характера. А вообще «без» — без резины, без опаски, без вскакиваний — это просто сказка!
— Погоди, — Рудин помахал Ване, чтобы приблизился, и вытащил Алисин чемодан. — Последний инструктаж тет-а-тет. Ты извини меня, радость моя, но ты иногда бываешь такая доверчивая… особенно с женщинами — просто ужас. Ты поменьше болтай в дороге, ладно? Не надо делиться ни с кем…
— Ой, да за кого ты меня держишь?! — возмутилась Алиса. — Сейчас выйду на перрон и объявление перед всей группой сделаю: еду в Европу продавать архив Остермана! Кто желает участвовать на паях — подходить в порядке живой очереди!
— Неплохо, — оценил Рудин. — Но… будь осторожнее. Люди, по большей части — злые и нехорошие, ты не верь первым впечатлениям. До Бреста — ладно, а вот как на автобусе в Словакию поедете — держи ухо востро! Там такие урки…
— Успокойся, родной мой, — Алиса томно улыбнулась и этак покровительственно похлопала спутника жизни по железобетонному плечу. — Я справлюсь. Сколько там? Смотри, в половине десятого сбор группы…
***
Итак, дорогие мои, вы наверняка уже поняли, что Алиса собралась в десятидневный Евротур. Я полагаю, прекрасная дама в джинсовом комбезе и без нашего соглядатайства доберется до Парижа: фирма солидная, группа большая, руководитель опытный, маршрут давно обкатан. Во Франции мы к Алисе присоединимся вновь, а сейчас предлагаю:
А) уточнить кое-какие незначительные детали из прошлого замаскированной леди;
Б) вывести на основе этих деталей прошлого взаимосвязь с теперешним положением дел;
В) прояснить, за каким чертом наша шалунья поперлась в туристическое путешествие ввиду явного краха семейного бизнеса, вместо того, чтобы сидеть дома и прилежно зарабатывать понемногу на жизнь.
Итак, по порядку нумерации.
Детали. Алиса Рудольфовна Сергеева (последние полтора года — Рудина): любимая женщина Рудина, можно сказать с полным основанием, самый дорогой для Пса человек в этом мире. До недавнего времени была преподавателем романо-германского факультета Белогорского государственного университета и, помимо Рудина, поддерживала отношения с престарелой матерью, которая живет в небольшом селе, километрах в сорока от Белогорска, а также с сестрой Алиной, жившей черт знает где до того момента, пока ее не загрызли Алисины собачки. Алиса в совершенстве владеет тремя языками: итальянским, немецким и французским и периодически подрабатывает переводами. Воспитывает Борьку — тринадцатилетнего сына от первого брака. О внешности нашей дамы и ее некоторых психотипических особенностях вы уже знаете.
Взаимосвязь. Тут сразу прошу прощения у тех, кто не читал две первые книги про приключения Пса и его команды: следующие несколько абзацев могут показаться сумбурным нагромождением мало о чем говорящих вам фактов. Но увы, подробнее не могу — злобные, мстительные, амбициозные редактора обязательно вырежут, как самоповтор, и будут при этом истекать желчью насчет попыток заработать другие деньги за одно и то же.
Жили-были две сестрички. Росли вместе, любили друг друга, носили одинаковые платьица и почти одинаковые имена (имея строптивый характер, Алина с детства требовала, чтобы ее звали Ли, а сестру упорно обзывала — Лиса), а как окончили школу, разъехались кто куда: Алиса поступила в БГУ, а Алина отправилась к родственникам отца в Прибалтику, которые обещали устроить внучку в престижный вуз. Спустя некоторое время отец сестричек поехал в гости на родину предков и утонул там в славной реке Даугаве — ногу судорогой свело. После этого Алина наезжала в Белогорск раз в год-полгода, чтобы навестить мать и сестру. Алиса знала, что сестра работает в какой-то крупной фирме с выходом на зарубеж, головной офис которой располагается в Москве, а филиалы — в странах Балтии. Чем она там занимается, Алина не распространялась — но, судя по дорогим подаркам, сногсшибательным нарядам и неподдельному лоску светской львицы, который приобретается только в течение многолетнего вращения в определенных сферах, прибалтийская юность пошла впрок сельской девчонке.
Жил-был Гриша Толхаев — знаете такого. Все вроде у него было в этой жизни, а вот поди ж ты — чего-то не хватало, как всегда. И пожелал Гриша со товарищи (Рудин с командой тут ни при чем — это были другие товарищи, которые потом Гришу бросили на произвол судьбы) извести сильных конкурентов, которые мешали развернуться во всю силу славной компании. Однако далее пожеланий дело как-то не шло: такую проблему решить на Белогорском уровне было очень сложно. Но вот как-то отправился Гриша по делам в Первопрестольную и встретил там своего давно не виденного однополчанина, которого он имел неосторожность разок спасти от верной смерти во время службы в Афганистане. Они это дело ударно отметили, и под пьяную руку поплакался Гриша однополчанину: заели недруги проклятые, житья не дают, кислород перекрывают, хоть заказывай их кому ни попадя! Нет проблем — сказал однополчанин. И заказ принял…
