— Что желает мадам? — лениво осведомился портье на родном языке, приняв у Алисы ключ и не заметив с ее стороны стремления немедленно покинуть вестибюль.
— У вас тут русские уже, почитай, лет десять останавливаются — могли бы ради приличия обиходный набор фраз выучить, — проворчала Алиса по-русски и ткнула пальцем в лежавший на столе толстенный телефонный справочник, донельзя затрепанный от долгого пребывания в пользовании. — Подай-ка мне вот это, козья морда.
— Пижальста! — «козья морда» изобразил подобие слабой улыбки, бухнув на стойку справочник. — Совьет юньон — отльична!
— Придурок, — ответно улыбнулась Алиса, принимаясь листать справочник. — У тебя подмышки пахнут.
— Эти русские — самые натуральные свиньи, — кивнув в сторону Алисы, заметил посыльный. — Не знаю, может, в нормальных гостиницах останавливаются получше, но у нас — свинья на свинье.
— Согласен, — поддержал портье. — Посмотри на эту — во что она одета? Дожив до такого возраста, можно было заработать себе на что-нибудь поприличнее. А прическа? Просто кошмар какой-то.
— За два года ни разу не дали чаевых, — лениво развивал тему посыльный. — У них это не принято. Удавятся за пару франков. В нормальных гостиницах клиенты вечно посылают за алкоголем после полуночи — тамошние посыльные на этом состояние делают. А эти никогда не покупают спиртного — они с собой везут, чтобы сэкономить. В нормальных гостиницах клиенты выпивают немного, в бутылках остается едва ли не половина! Утром, во время уборки, можно собрать по номерам приличный ассортимент для своего винного погребка и не тратиться на алкоголь вообще. А эти? Все выпивают до последней капли — после них остаются горы пустых бутылок!
— Кляча, — портье вновь кивнул в сторону Алисы. — Я твою пешку заберу — зря ты ее сюда поставил… Ты только посмотри на нее! Как она выглядит — это просто кошмар! Смотри, она еще достаточно молода — кожа, например, совсем свежая, ресницы красивые, глаза… Да, она определенно ничего… Но во что она себя превратила! Если бы я захотел с ней переспать, я бы попросил заняться ею свою Виолетту: чтобы прошлась по магазинам, приодела ее, сводила в парикмахерскую, в косметический салон. А так — бррр! Ужас какой-то, так себя не любить…
— Мне надоело слушать ваш треп, канальи, — выдала Алиса на безукоризненном французском, хлобыстнув справочником о стойку. Затем она подбоченилась, выставила вперед ножку и затараторила со скоростью спортивного комментатора:
— Вы на себя когда в последний раз в зеркало смотрели, дети пьяной ночи? Кто вам сказал, что с такими идиотами, как вы, кто-то захочет спать?! Да с вашими физиономиями у меня дома вас не пустили бы ни в один сельский клуб! И вообще, французы — мелочные, вздорные, негодные людишки. Аристократию перебили, один плебс остался — откуда бы взяться благородству, чести, великим делам? В России компанию проиграли, немцам сдались: не русские бы, так до сих пор прозябали бы в качестве немецкой метрополии! Два нормальных мужика у вас было — д'Артаньян да Сирано де Бержерак. Одного бесталанные карьеристы затерли, второго затравили недоноски недостойные. А отпрыски плебса не находят себе лучшего занятия, чем прозябать в третьесортных гостиницах в качестве портье и курьеров, и почему-то думают, что им позволено оскорблять клиентов и говорить о них всякие гадости. А бывает ведь и так, что у клиентов могут оказаться хорошие знакомые, которые в состоянии одним движением пальца не только испортить карьеру этим недоноскам, но и вообще осложнить им всю оставшуюся жизнь. Ну-ка, быстро найдите мне телефон барона де ла Торво. Чего уставились, недоразумения природы? Вам не знакома такая фамилия? Или я прошу чего-то невозможного?
— Мадам… эмм… Мадам…
— Мадемуазель! — задиристо топнула ногой Алиса.
— Мадемуазель… Конечно, конечно — мадемуазель… — растерянно пробормотал запунцовевший щеками портье — посыльный вообще отвесил челюсть и на некоторое время лишился дара речи. — Мадемуазель… Это какое-то недоразумение…
— У вас в прейскуранте указано: «…и другие услуги…» — продолжала щебетать Алиса. — Полагаю, я ничего такого особенного не прошу. Полагаю, то, что я прошу сделать, как раз и входит в эти самые «…и другие услуги…». Вы найдете мне номер барона?
— Разумеется, мадам… простите, мадемуазель! — портье придвинул к себе справочник и принялся листать его с такой поспешностью, словно его пообещали пристрелить в случае промедления. — Вы не там смотрите, мадемуазель, — барон не в общей нумерации, это нужно смотреть вот здесь: поместья и замки. Сейчас, сейчас — одно мгновение… Мадемуазель, вы, надеюсь, понимаете? Это недоразумение! Мы готовы компенсировать… сгладить… каким-то образом… Эмм… Вот, пожалуйста, замок Друа[21], барон де ла Торво. Извольте, мадемуазель, — я набрал.
— Шарль?! — наступательно гаркнула Алиса, едва услышав на том конце кряхтение и покашливание. — Это ты, старая задница? Ты еще не умер?
— Мсье де ла Торво в данный момент отсутствует, — с неудовольствием прокрякал старческий голос. — Что ему передать? Как вас поименовать?
— Во сколько он вернется? — поинтересовалась Алиса, глубоко порадовавшись про себя — вот была бы пикантность, окажись барон дома! — Впрочем, дайте-ка мне номер его мобильного телефона.
— В семнадцать тридцать, — сообщил старческий голос. — Барон не носит мобильный телефон, когда путешествует верхом. Как вас прикажете именовать?
— Скажите, что звонила Мари, — небрежно бросила Алиса. — Он поймет. Скажите, что я приеду в шесть часов вечера. И напомните ему, на ужин — никакой свинины! Вы хорошо меня поняли?
— Я вас понял, госпожа Мари, — в старческом голосе послышались какие-то скабрезные нотки, придававшие ответу двусмысленность. — Свинины не надо.
— Ну и отлично. Всего доброго, — Алиса положила трубку и, стараясь не глядеть на «детей пьяной ночи», направилась к выходу.
— Мадемуазель?! — напомнил о себе портье.
— Да успокойтесь вы! — нервически дернула плечиком Алиса. — У меня нет ни времени, ни желания мстить вам. Живите!
— Спасибо, мадемуазель! — расплылся портье. — Мадемуазель очаровала нас! Мадемуазель прекрасна, как первые осенние цветы…
— Ох ты, врун наглый! — буркнула Алиса, выскакивая за дверь, и, не сдержавшись, воскликнула, отвернув лицо от витрины вестибюля:
— Я это сделала! Я их всех прижучила, приструнила, поставила на место! Я их всех провела…
Прогулявшись по улице, Алиса, как обычно, всесторонне осмыслила свое неприличное поведение в вестибюле, пришла к выводу, что ничего сверхординарного не произошло, и отправилась по делам: наводить справки и прихорашиваться. В общем-то, первоначально она планировала навести справки, не выходя из гостиницы, но недостойное поведение нехороших французов эти планы изменило — не спрашивать же после всего, что случилось, козлобородого портье, где располагается замок Друа, как до него добраться и какие магазины предпочтительнее посетить, чтобы не нанести значительного ущерба своим скромным сбережениям.
С информацией такого рода в Париже проблем не было: через пятнадцать минут наша путешественница сидела на скамейке в сквере напротив какого-то банка, ела мороженое и листала удобный атлас туриста, уложив на колени полтора десятка красочных буклетов различных недорогих бутиков, которые ей совершенно бесплатно напихали горластые роллеровые тинейджеры, раскатывающие по мостовой с рекламными досками на груди.
Замок Друа располагался в пригородной зоне, по дороге в Фонтенбло. Добраться до него с экономией можно было минимум на семи автобусах, следовавших на Фонтенбло с интервалом в сорок пять минут, или за сто пятьдесят франков на такси. Какой из способов выбрать, Алиса пока что не решила: полистав атлас, она обратила внимание на банк и слегка взгрустнула.
Дело в том, что теоретически наша леди была богата. Ныне покойный Серж Лиховский — муж ныне покойной Ли — оставил завещание, в соответствии с которым в случае его смерти все нажитые им средства принадлежат его законной супруге. Оно зарегистрировано в одной из питерских нотариальных контор, уведомления разосланы в четыре швейцарских банка и подтверждены Сержем лично. Координаты банков и реквизиты в одной папке с завещанием. Алиса может воспользоваться загранпаспортом Ли и получить все деньги: Серж, мир его праху, говорил, что отпечатки пальцев и проекцию сетчатки там не проверяют, потому как клиенты постоянные и проверены многократно. А по-другому в целом мире никто не сумеет обнаружить подмену. Но! Паспорт и папку Алиса оставила в усадьбе Лиховского, когда они с Рудиным не пожелали пребывать в обществе Марта и его головорезов. То есть драпали они, удирали во все лопатки! Не до рассуждений было: Алиса схватила самое ценное, а также то, что под руку подвернулось, и помчалась сломя голову. Самое ценное в ее представлении — это найденный Рудиным в поместье Лиховского архив Остермана. А под руку подвернулись предложенные ей Сержем деньги — они лежали на верхней полке в сейфе, в удобном пакете. Папка же с завещанием и загранпаспортом Ли хранилась в большом отделении среди кучи похожих папок — это же нужно было копаться, искать… Кроме того, наша малоимущая барышня, лишь единожды в жизни державшая в руках тысячу долларов (это Ли ей давала — для дела), вопрос насчет завещания рассматривала не иначе, как некий сказочный прожект, а в тот критический момент уложенные в пакет двадцать штук баксов и сто пятьдесят тысяч рублей показались ей сказочным состоянием, затмившим все сокровища мира. Эти деньги принадлежали ей по праву, тут можно было не сомневаться! Валявшийся же в углу чехол от спиннинга, набитый деньгами Марта, Алиса даже и не подумала взять. И ни капельки сожаления не испытывала впоследствии: за эти деньги, как ей представлялось. Март достал бы их со дна морского! А так — два года жили беспечно, никто не беспокоил.
