Петька знает - рано или поздно, будет офицером, добьется...
(Но думал ли, что спустя какую-то пару лет прямиком из младших сержантов - тоже непонятного зигзага судьбы, будучи уже в ином подразделении, вне школ подготовки, офицерских училищ, вдруг получит погоны младшего лейтенанта, как и несколько сот таких же, как он, сверхсрочников, словно настало военное время и возлагается на всех их, вчерашних мальчишек, тяжелейшая надежда государства - чему и вышел необычный приказ: "Учитывая особенность задачи и возлагаемых на вас надежд, в виде исключения..." А причиной тому - сотня с лишним передвижных ракетных комплексов с ядерными боеголовками размещенных США в Германии, чье подлетное время до границ 8 минут, и нет пока никакого решения, кроме самоотверженности мальчишек, готовых жертвовать собой...)
...За Петькой слава ошалелого.
- Бля! - говорит Петька, вытирая кровь с виска. - Освежи-ка память - опять в голову заехали? Ну, сколько можно!..
- А ты не высовывайся. Кружки с пюркой пошли - грузят подлюги для тяжести! Тебя табуретом зацепило, по ногам целили, но у тебя голова на уровне жопы оказалась. Еще отдохнуть не хочешь?
- Послезавтра разведвыход - отдохнем на губе!
- Лычки срежут.
- Как срежут, так и прилепят. Лишь бы моя "дивизионка" не гикнулась.
- И хорошо, что там делать? Там морят по-черному! В сравнении с ними, у нас полный курорт. Помнишь, на Беловодку прыгали? Мы оттуда купола в бортовую побросали, сами сверху уселись, а они до части бегом.
- Испугал кота селедкой! - заявляет Петька. - Я, когда бегаю - отдыхаю! Бежишь себе, ветерком обдувает, думаешь о чем хочешь, никто в уши не орет, не цепляется. Хорошо!
- Как думаешь, Кутасов до роты добежит?
- Добежит, но роты нет - механики, операторы на стрельбище уже.
- "Оперативка" должна остаться - у них планшетные занятия. Думаешь, не хватит?
- Хватит. Мы как-то с Федей два десятка рыл построили.
- И где теперь твой Федя?
- Уже в "дивизионке" - меня дожидается.
- Всерьез на сверхсрочную решил?
- А то ж! Смотри, как весело!
- Да уж...
- Что делают - видишь?
- Нет.
- Тогда, давай разом. Ты - справа, я слева. Ну?
Выглядывают из-за наваленных столов.
- Что видел?
- Чугунков натащили, выстраиваются, пойдут на сближение.
- Меньше стало - рыл на дюжину, - высказывает свои наблюдения Петька-Казак. - Почему?
- Баррикадируются с внешней. Кутасов прорвался. Роты боятся.
- Или караулки.
- Нет, караулка сразу не прибежит, она тоже ихняя, вмешиваться не будет до последнего.
Бачок пролетает и ударяется в стену.
- Вконец оборзели! Кружек им мало - бачками бросать затеяли!
- Не усидим. Теперь не высунешься. Встречную надо.
- Ох, и уборочки им будет!
- Отцепи-ка мне пару ложек, только не "люминевых", а сержантских, - говорит Петька.
- Зачем?
- Сойдемся, в бока натыркаю. Штык-ножи здесь оставим. Вынимай - клади под бак!
- Почему?
- Чтоб искушения не было - ни нам, ни им. До схода со столом бежим, дальше каждый сам по себе. Ко мне не суйтесь, мне разбирать будет некогда - где свой, а где борзые с "пятой". Ну...
За Петькой - слава. Это на первых порах драки у него вспыхивают одновременно с пожаром на лице, потом, много позже, превращаются в холодные, расчетливые, хотя и по привычке, для общего ли веселья, играет себя прежнего. Петька-Казак частенько походит на обиженного ребенка, чьи обиды можно не воспринимать всерьез. И только иногда, вдруг, когда уверяются в этом, в глазах проскальзывает что-то холодное, как от змеи, и тут же прячется.
Всякое дурное, сомнительное, страшное лучше начинать первому. Его все равно не миновать. Еще, чтобы победить, надо быть храбрее на минуту дольше. Петька эти правила вызнал давно и вовсю им пользуется.
Защищаясь победы не дождешься, защита может быть храбра, но она не спорит с теми, кто нападает, то и другое существует как бы раздельно, само по себе. Храбрость проверяется во встречной атаке. Лобовой ли, когда два истребителя мчатся навстречу друг другу, и один не выдерживает, отворачивает, подставляя под пули свое брюхо. Конные лавины, мчащиеся навстречу друг другу, и опять одна не выдерживает заворачивает, подставляя спины под сабли. Практически не бывает самоубийственных столкновений, почти всегда находится тот, кто на минуту, полминуты, а хотя бы секунду менее храбр. Тут, в общем-то, без разницы. Да хоть бы и на всю жизнь!
Безобразная драка в столовой в/ч ХХХ завязалась из-за неписаных привилегий полковой разведки - не ходить в караульные наряды по полку, по столовой, работам ее хозяйственной части (в том числе и обслуживания техники) и другим, кроме как внутренним, в пределах своей роты и собственной матчасти. Еще привилегия идти за оркестром на еженедельных воскресных построениях или впереди оркестра, если отличались по дивизии, становились лучшими среди разведрот на очередных контрольных состязаниях. Служа законным предметом гордости - "наши опять первые". Еще из неписаного - никто не смеет занять четвертый и пятый ряды полкового кинотеатра до момента, пока выключат свет, и начнется показ картины - хоть бы на головах сидели, толкались у стен, жадно поглядывая на свободные места, но до этого - ни-ни.
Плюс первый этаж - хоть из окна прыгай по тревоге, одноярусные койки - никто не пыхтит над головой, не свалится на плечи, когда сиреной врежется в барабанки подымет звонок и подхлеснет истошный, раздирающий уют сна, громогласный голос дежурного: "Рота! Подъем! Тревога!"
Маленький спортзальчик прямо в казарме, "ленинка" (впрочем, это у всех - это обязательность), фотолаборатория. Тумбочка на двоих, а не четверых, и кучи приятных мелочей, которые замечаешь только когда теряешь.
Смешные мелкие солдатские привилегии. Смешные для всех, кроме самих солдат. Не убирать за собой посуду в столовой, не протирать столов, хотя собственный наряд - три человека, остаются подле них до последнего, обслуживая своих, следя, чтобы было только горячее - особо, если какое-то из отделений запаздывает с занятий. Никакой уборки, только собрать ротные, тщательно оберегаемые, ложки на проволоку и сдать полковому ложкарю. Из-за этих мелочей, которые для роты вовсе не мелочи, а Статус, и произошло столкновение с "дикой" пятой ротой. Впрочем, с той ротой все "не слава богу"!
Под шапочный разбор прибегает караульный взвод с автоматами - не шути! Ведет всех скопом под арест, на губу. Дежурный по полку (от той же пятой роты) злой, как положено дежурному, в чье дежурство случается подобное ЧП, самолично (не ленится) приносит два ведра воды, выплескивает на бетонный пол и вдребезги разносит окно за решеткой. В ноябре для всех, кроме Петьки (тот дрыхнет без задних ног), шуточки пренеприятнейшие, ночь дрожат, прижавшись друг к другу. Но настроение хорошее - пятой роте вломили, теперь и им самим, суточному наряду, должно вломиться никак не меньше пяти суток, а там своя рота уйдет в разведвыход, а там вернешься в пустую казарму - будет много свободного, вольного времени, потому как, попробуй вылавливать роту, рассосавшуюся по отделениям в лесах и болотах. И на следующий день, под приглядом караульных, на плац выходят бодро - позаниматься строевой подготовкой - бесконечной, как положено губарям, с перерывом на жидкий обед. Впрочем, насчет обеда не горюют, знают - свои подкормят, это давно налажено, губарей рота ублажает даже лучше, чем сама питается...
--------
ВВОДНЫЕ (аналитический отдел):
"В 1995 году американские ракеты были нацелены на 2500 зарубежных объектов; в 2000 г. эта цифра возросла до 3000, из которых под постоянным прицелом остаются 2260 объектов России, а остальные Китая и некоторых других странах..."
(конец вводных)
--------
- Раз пошла такая пьянка, - говорит Седой, - покаяться никто не хочет?
На такую строгость, да заячью бы робость.
- Ты чего это, Енисеич? Не прощальное же воскресенье? Даты попутал?
- Новое начинаем. Не повредит.
- Я хочу покаяться! - говорит Петька-Казак, внося оживление - кроме него никто не имеет столько веселых грехов, чтобы публично сожалеть о них. - Давно хочу покаяться! Слушать будете?
- Валяй!
- В срочную, в первый год службы, определили меня в свинари...
Заржали. Хорошее начало!
- Шутишь?
- Всерьез. Хозвзвод.
- Протестовал?
- С губы не вылазил. Но потом повезло - земелю встретил. Редкий случай, чтобы с наших мест - у нас там и так люди редкость, а тут...
Относятся с пониманием. Землячек, да еще в первые годы службы, вещь крепкая.
- Он в разведроте сержантил, - продолжает Казак. - Полгода оставалось. Придумали вдвоем как туда меня вписать. Несколько дней готовили укрытие - кусок железа под то дело приволокли. Выкопали нору - щель, сверху железо, чтобы не осыпалось - заровняли, закустили. Все это невдалеке, где обычно разведка упражнялась, когда в полку находилась. Выбрал момент - взял на понт лейтенантов - пусть, мол, всей ротой меня поищут в том пролеске, что насквозь просматривается. Когда прочесывали, земеля момент выбрал - ко мне заполз. Дыру кустом заткнули. Потом себя же связать помог, а уж дотащил его я сам... Возвращаю - говорю - вам вашего сержанта! Видели бы физиономии!
