С момента скандала в доме Пекаря прошло чуть больше недели, а Булату казалось, что целая жизнь. Несмотря на опасения, до Донецка он добрался без особых проблем. Кирилл воспользовался телефоном, который дал ему таксист, и на следующее утро уже был в пути.
Все шло как по маслу. Пограничники при проверке документов не заметили подлога. Родственник таксиста был им хорошо знаком, они называли его по имени.
Едва отъехав от границы, они наткнулись на расстрелянный грузовик. Рядом лежали несколько тел. Потом обгоревшие остовы машин стали попадаться на каждом шагу. Многие были со вздувшимися крышами. Булат понял, что, расстреляв людей из автоматов, фашисты для верности забрасывали в салон гранаты. Уже в обед путники без приключений добрались до Снежного, где и распрощались.
Булат сразу направился в штаб ополчения, который, по слухам, располагался в здании музыкальной школы. Но там находились всего лишь с десяток бойцов, которые охраняли центр города. Не обошлось без проверки документов. Повсюду орудовали диверсанты и провокаторы.
Последние несколько дней Булат не прикасался к бритве, однако все равно сильно выделялся на общем фоне сытым лицом. По этой причине он избегал встреч с вооруженными людьми, сторонился центра и больших улиц. Кирилл слонялся по разрушенному городу, привыкал к тому, что это не сон, и ломал голову над тем, как быть дальше.
Ему требовалось попасть на территорию, подконтрольную киевским войскам, оказаться как можно ближе к расположению бригады, в которой служил Тарас, и связаться с ним. С налета такое не сделаешь.
Очередной обстрел застал Булата во дворе старой пятиэтажки. Мины падали на въезде в город. Первые две рванули на большом расстоянии друг от друга с интервалом в минуту. Кириллу сразу стало ясно, что они пристрелочные. Украинские минометчики нацеливались на какой-то определенный объект.
Бывший офицер пришел к выводу, что где-то поблизости находится корректировщик стрельбы. Надо ждать массированного удара. Не теряя времени даром, он направился вслед за парнем, проскользнувшим мимо остатков стены, и оказался в подвале, приспособленном под бомбоубежище.
– На прорыв, наверное, пошли, – раздался голос одного из ополченцев, укрывшихся вместе с Булатом.
Всего их было трое.
– Чего им здесь на прорыв идти? – удивился второй. – Где Дьяково и где Снежное?!
– А что, под Снежным укры в окружение попали? – спросил Булат.
– А ты не знал?
– Первый раз слышу, – признался Кирилл, восстанавливая в голове карту, которую хорошо запомнил.
Выходило, что до части, в которой служил Тарас, отсюда не больше двадцати километров.
– Слышь, мужик! – раздалось из темноты.
Булат понял, что это позвали его, и ответил:
– Чего?
– Ты кто такой?
– Почему спрашиваешь?
– Судя по возрасту, тебе в самый раз не по подвалам отсиживаться, а с автоматом бегать.
– У тебя автомат, так чего же ты здесь сидишь?
– Не я один, нас трое. Мы имеем определенную задачу…
– Задерживать диверсантов, – договорил за него Кирилл. – Ну так шел бы да ловил их!
– Ты чего такой разговорчивый? – вмешался другой человек, судя по голосу, мужчина постарше.
– Начало обстрела было вялым, с большими интервалами между разрывами, – начал рассуждать Булат. – Значит, брали в вилку определенную цель. Но я не видел здесь никаких важных объектов.
– Химзавод, – неуверенно сказал кто-то.
– Да ты что? – удивился другой.
– Блокпост чуть дальше! – проговорил третий. – И что?
– А теперь надо напрячь мозги и вспомнить, какое поблизости самое высокое здание, – проговорил в темноту Кирилл.
– Водокачка, – хором ответили все.
– Давайте проверим, – неожиданно решился Булат, хотя лезть под мины ему не хотелось.
Но еще больше он не желал сейчас дать повод ополченцам развить тему про диверсантов. Неровен час, возьмут в оборот. А там, глядишь, и найдется бдительный человек, который внимательно сравнит его физиономию с той, что красуется на фотографии в паспорте.
– Ты что, шутишь? – воскликнул старший. – Переждать надо.
– Корректировщики обычно покидают свои позиции, как только начинается результативная стрельба, – стоял на своем Кирилл. – Потом туда можно не ходить.
– Айда! – сказал молодой ополченец.
Послышалась возня и шаги в сторону лестницы. Опираясь на стену, Булат осторожно встал, вытянул левую руку и двинулся вслед за ополченцами.
– Куда теперь? – щурясь от солнечного света, спросил он.
– Вдоль стены дома до угла, – ответил рослый седой мужчина, одетый в камуфляж американского образца. – Сразу за ним через дорогу. Там что-то вроде парка. Сто метров от дороги – башня.
Послышался свист мины. Бойцы присели. Где-то с другой стороны дома грохнул взрыв. На землю посыпались штукатурка и осколки стекла.
– Ну что, пошли? – Горя желанием проверить свои предположения, Булат сделал шаг.
Тут ему на плечо легла рука самого молодого ополченца, похожего на мальчишку.
– Стоять!
– Ты чего? – Седой мужчина удивленно уставился на него.
– Почему мы должны ему верить? – Парень нахмурил брови и сдвинул на затылок панаму защитного цвета.
– Действительно, – согласился с ним верзила в каске. – Я, например, даже не знаю, кто это.
Ополченцы как-то враз отступили от Булата. В их глазах появилось недоверие и подозрительность.
– Ты, наверное, и прибежал с водокачки! – заявил седой дядька.
– Хорошо, ведите меня в комендатуру, или что тут у вас. Пусть там разбираются. Тем временем наводчик точно уйдет!
– Он точно не местный. – Лицо долговязого ополченца сделалось каменным.
– Ты, прав, Колян. – Шустрый мальчонка направил ствол автомата в грудь Кирилла. – Даже дети знают, что в городе нет никакой комендатуры.
– Я разве говорил, что местный? – спросил Булат, старясь выглядеть спокойно.
– И морда сытая, – добавил седой дядька.
– Правильно, – согласился Кирилл. – Я этим утром еще в России был.
– Врешь! – выпалил Колян. – Скажи, что к нам собираешься!
– Пока нет, а дальше как карта ляжет.
– За каким таким чертом ты тогда приехал? – продолжал допрос шустрый малый.
– Обыщи его! – приказал седой мужик Коляну.
Тот закинул ремень автомата на плечо, подошел к Булату, ощупал его карманы.
– Вроде ничего.
– А сумка?
– Вот что, мужики, хватит комедию ломать! – взорвался Кирилл. – Такое впечатление, что вы просто боитесь идти.
– Хорошо, – сдался седой ополченец и посмотрел на мальца. – Ты с него глаз не спускай!
– Понял. – Тот стволом автомата показал Булату направление. – Вперед!
«Я что, на диване в комнате уснул? – подумал Тарас, когда открыл глаза. – Почему Олеся не разбудила?»
С толку его сбили светлые квадраты окон. Но ощущение, что он дома, длилось недолго. Через мгновение Супруненко ощутил одежду, прилипшую к телу, и радость исчезла. Накануне вечером они с Матюшонком обосновались на двуместной кровати в уцелевшей половине частного дома. Командир роты спал на мягком матраце, поэтому неплохо отдохнул.
Во дворе, прислонившись к колесу бронетранспортера, на спинке от кресла мирно дремал дневальный. Тарас некоторое время смотрел на него, размышляя, будить парня или нет. Он должен был устроить разгильдяю нагоняй. Ведь в его руках не только автомат, но и жизнь людей, отдыхавших сейчас. С другой стороны, Супруненко будет легче в случае чего уйти незамеченным. Некоторое время в нем боролись два противоположных мнения.
«А ведь я офицер, – неожиданно подумал он. – Мне отвечать за жизни этих солдат и сержантов. Ни они, ни их матери не виноваты в том, что устроили фашисты на этой земле».
Тарас решительно подошел к солдату и ткнул носком ботинка в щиколотку. Рядовой Коркин вскочил так резво, словно под ним сработала мощная пружина, и толкнул ротного автоматом в грудь.
– Фу! – Солдат пришел в себя, огляделся и уставился полными ужаса глазами на своего командира. – Виноват…
Супруненко мысленно отругал себя за легкомыслие. Солдат с оружием спросонья мог открыть стрельбу почем зря. Случалось, что офицеры погибали при проверке караулов и в мирное время.
– Знаю, что виноват. – Размышляя, где умыться, Тарас огляделся. – Как ночь прошла?
– Нормально. Если не считать, что «шахтеры» перепились и подрались.
Так солдаты называли боевиков из батальона «Шахтерск», которые должны были обеспечивать общественный порядок на зачищенных территориях, контролировать блокпосты и оборот оружия. На самом же деле все получалось с точностью до наоборот. Днем эти бравые парни наводили ужас на местных жителей. Они ставили людей на колени, грабили, насиловали, убивали. Практически все спиртное экспроприировалось и выпивалось, после чего вспыхивали ссоры, иногда заканчивающиеся стрельбой.
