— Не понял. А насколько это… ехать-то?
— Пока я не скажу, не знаю сам. Сейчас к тебе подъедет Серый, отдашь ему свой паспорт, а он тебе привезет билет на поезд. И бабки передаст от меня, на первое время. Особо не рассчитывай, не заработали! Серый тебя и проводит. Приедешь — позвонишь, скажешь одно слово: «Да», и больше на меня не выходи, понадобишься, сам позвоню. Понял?
— А что я все-таки матери скажу? — совсем уже растерялся Влад.
— Что хочешь. Но чтоб она о тебе не волновалась минимум месяц. Путевка, хреновка, экспедиция — чего придумаешь, то и ври. На меня ни в коем случае не ссылайся, я ничего не знаю, сам удивлен, что ты куда-то уехал, не сказавшись. Просто исчезни с глаз, понял? — настойчиво повторил он. — Все! Ожидай Серого.
Денягин отключился, задумчиво крутанул телефон на столе и, пока наблюдал, как он вращается, напряженно размышлял, как бы найти лазейку в недвусмысленном указании Мирона. Жалко ему было… отпускать Влада. Толковый парень, а подрастет, так вообще — лидер.
И в третий раз взялся за мобильник Денягин.
— Серый? Через полчаса на Октябрьской, на углу. «Золушку» знаешь? Давай, базар есть. Только оденься нормально, что без этих, понял? Причину объясню. Действуй.
В начале седьмого часа вечера Василий Савельевич и Сергей Макарцев встретились в кафе-кондитерской «Золушка», куда нормальному мужику, по понятиям Серого, и заглядывать-то было западло.
Денягину многое было известно о Сергее — и о благополучной семье, и о первой судимости по малолетке, и о наглом, отчаянном характере, и о его дружках, которые Серому, как человеку хоть и молодому — только паспорт получил, — но бывалому, охотно подчинялись. Всем хорош парень, да только с дисциплиной слабовато, на лидера не тянет. И дружки его — такие же, им дело давай, а не разговоры, и бабки — на бочку. Вот на него и мог рассчитывать Василий Савельевич.
— Значит, так, слушай сюда, — почти не разжимая зубов, проговорил Денягин, держа чашечку со сладким кофе и наклоняясь ближе к Серому, без всякой охоты жевавшему пирожное. — Я давно наблюдаю за тобой. И вот чего подумал. Наверное, я сделал небольшую ошибку, когда подчинил тебя с твоими пацанами Владу. Не потянул он, лепит ошибку за ошибкой. Вы бы такого не допустили. Короче, — строго сказал он, заметив, как блеснули глаза Серого, — я велел Владу исчезнуть из города. А ты ему поможешь. Это первая часть твоего задания. Сейчас ты забираешь свой паспорт, едешь к нему, адрес и деньги я тебе дам, забираешь у него паспорт и катишь на вокзал. Там берешь два билета до Липецка, на него и на себя. Ты проводишь его и вернешься домой. Позвонишь и доложишь, что все в порядке, понял?
— А куда его провожать-то, до Липецка?
— А я думаю, ты сам решишь, надо ему туда доехать или нет. Ножичком своим пользоваться не разучился?
— Не-ет, а что? — Серый с недоверием уставился на Денягина.
— Ну вот, и проверишь на деле. А потом сойдешь на какой-нибудь станции и вернешься. И станешь главным.
— А чего это вдруг вы… это? — задал совсем ненужный вопрос Серый.
— Понимаешь? — Денягин посмотрел на парня с ухмылкой. — Лучше б, конечно, если бы он на ходу из поезда выпал, да только тебе с ним не справиться. А вы в тамбур покурить выйдите, «тройник» я тебе дам, потом вернешь, — Василий Савельевич подвинул по столу к Серому три ключа в связке, которыми проводники открывают в вагонах все двери и окна. — Дверь входную ты откроешь, чтоб воздухом подышать… Вот и думай сам, как там чего, меня ж рядом не будет, чтоб советы давать. Но один я все-таки позволю себе. Если Влад догадается, о чем ты думаешь, то выпадешь из поезда ты. Это усек?
— Угу, — пробормотал Серый, и его невысокий лоб со светлой челкой нахмурился, превратившись совсем уже в узкую линию.
«Индивид, — подумал Денягин. — Ну что ж, пусть хоть ему повезет…»
…Пассажирский поезд до Липецка уходил уже «завтра», то есть после полуночи. А в двенадцать Влад и Серый договорились встретиться на улице, возле входа в зал ожидания. Серый обещал привезти паспорт с билетом и деньги от Денягина. Добавил еще, что Василий Савельевич, заботясь о безопасности Влада, попросил и его, Серегу Макарцева, съездить до Липецка, убедиться, что по дороге никаких неприятностей не произошло, вернуться и доложить.
Несколько торопливо излагал Серый, и Влад, будучи совсем не дураком, после всех своих проколов добрых вестей не ожидал. Но приказ покинуть на время город его даже испугал. Зачем? Ну, посидел бы дома… зато мать волноваться не будет. Очень о ней беспокоился заботливый сын, рассказывая иногда, что подрабатывает в порту, на разгрузке, мечтая о хорошей, денежной работе, да пока все нет ее… И мать верила, считая заработанные сыном денежки и благодаря Бога за то, что поддерживает ее в молитвах за единственного ребенка…
Встретились, где наметили, и снова Владу не понравился непонятный какой-то оскал Серого. Тот всегда завидовал Владу, старшему в группе, в их небольшой бригаде. Влад был ответственным, он и распределял заработанные деньги, и всегда его тройке доставалось больше, чем пацанам Серого. Ну не нарочно, а так уж получалось объективно — кто больше инициативы внес, тот и зарабатывал больше. А какая у Серого инициатива? Холодильник, здоровенный, тупой лоб, вообще не признавал подчинения…
Они прошли на перрон, к стоящему уже, но еще темному составу, и Влад снова ощутил легкое, зудящее беспокойство: зачем нужно было провожать его аж до Липецка? Может, Василь Савельич окончательно перестал доверять ему и хочет проверить, действительно ли есть у Влада тетка и где она живет? Вот еще только к ней и не хватает приводить этого Серого. Да от него же за версту колонией для малолеток воняет! Но его попытка уговорить Серого не ехать была тем категорически отклонена. Старший велел лично доложить. Вот так. Ну ладно…
Тронулись по расписанию. Это потом, по дороге, придется стоять их «пассажирскому» у каждого телеграфного столба, на каждом полустанке. Дороги-то — всего полторы каких-то сотни верст, а ехать придется наверняка всю ночь.
Садились порознь, чтоб не задерживать на себе внимание проводницы. Вагон был обыкновенный, плацкартный. Народу ехало немного. Ночью люди предпочитают спать. Курить Влад выходил в тамбур, противоположный тому, где находилось купе проводницы, толстой сердитой тетки. Она все бурчала, шастая по вагону и злясь, что пассажиры отказываются брать ее серое постельное белье, а ложатся прямо на полосатые матрасы, не снимая сапог и ботинок. Но на нее никто не обращал внимания. Как и на тоскливый, застоявшийся запах несвежего белья и потной обуви. Из-за этого, собственно, Влад и выходил в тамбур.
Серому вонь, похоже было, совсем не мешала, а вот Влад, привыкший дома к чистоте, морщился, ловя на себе ехидные взгляды Серого. И чего ему надо? Вопрос висел безотвязно, вызывая все нараставшее беспокойство…
Посреди ночи поезд раскочегарился, колеса усиливали и убыстряли свое дробное звучание. Не спалось. Влад думал о матери, которой пришлось соврать, естественно, что у них сформировалась строительная бригада, куда зачислили и его, и он должен срочно выехать в Грязи на строительство новой фермы для какого-то богатенького фермера. Обещали хорошо заплатить за толковую, а главное, быструю работу. Мать поверила. Или сделала вид. И теперь неизвестно, сколько придется «строить» — до осени, пока все не уляжется, или до будущего года. Но ведь на что-то и жить надо. Тетка одинокая, ей здоровенный племянничек — только обуза. Но, может, сумеет приспособить к чему-нибудь. Вот и вся пока надежда…
Влад лежал на пустой верхней полке, так ему казалось все же почище. Серый улегся внизу, на раскатанном несвежем матрасе, и лицом — на серой, ватной подушке без наволочки. И как он может?!
— Слышь, пойдем покурим, что ли? — Серый снизу тронул Влада. И Владу показалось, что его ударило током, даже дернулся, вызвав недоуменный вопрос Серого: — Ты чего?
— Током от тебя ширяет, — усмехнулся Влад, спуская с полки ноги. — Ну пошли, все равно не спится…
Они вышли в «свой» тамбур. Серый оглянулся в вагонный коридор и зачем-то закрыл дверь «тройником».
— Чего это ты? — слегка удивился Влад, почему-то напрягаясь внутренне. — Кто мешает?
Серый небрежно отмахнулся и прошел к боковой двери, не видной из коридора. Тем же «тройником» открыл наружную дверь и распахнул ее. Потом отошел внутрь тамбура.
— Хоть подышать по-человечески, — сказал он, вытаскивая из кармана сигареты. — Вон, подходи, дыши, сколько хошь! — он словно бы приглашал Влада придвинуться поближе к распахнутой настежь двери.
А поезд шел быстро, будто торопливо наверстывал время, упущенное на многочисленных стоянках.
Влад и хотел уже было подойти и встать у открытого проема. Но его вдруг словно ужалил короткий, косой взгляд Серого, как бы нечаянно брошенный им на него. И этот взгляд — острый и хищный — словно торопил Влада: ну, давай же, давай!..
