— А что здесь такого?
— Да ничего в принципе, только странно. Женщина с ребенком за триста верст от дома, в неизвестную деревню, к незнакомым людям. Странно!
— Ну, не совсем так! Лидия Тимофеевна родом из райцентра, а в соседнем селе у нее родственники жили. И они с покойным мужем раньше там отдыхали. Потом, когда родственники то ли умерли, то ли уехали, долго не приезжала в родные края. Теперь вот с внучком приехала. Так что она знает наши места. Да и в райцентре у нее кто-то из родных есть. Мне все это Клава рассказывала, встретились как-то у сельпо, вот и рассказала.
Александр прикурил сигарету.
— Я тут с пацаненком поговорил, рыбачили вместе. Про родителей спросил, он мне в ответ, отца, мол, у него нет, а мать далеко. Ты не знаешь, что значат его слова? Мне как-то неудобно было его расспрашивать, да и он не был расположен к разговору на эту тему. Сразу замкнулся, погрустнел.
Маша взглянула на брата:
— А почему тебя так заинтересовала судьба этой семьи?
— Не знаю! Вернее, не могу сформулировать ответ. Парень очень кого-то напоминает. А вот кого именно, просчитать не могу. Потом женщина как-то странно про Афганистан меня спросила.
Марья взяла брата под руку.
— Нет, Саша, я ничего не знаю о семье мальчика. И Клава не знает, иначе рассказала бы непременно. Ты с рыбалкой закончил?
— Да! На сегодня хватит. Уже жарко, а я не люблю жару, хотя уже должен к ней привыкнуть.
— Тогда собирай свои причиндалы и пойдем домой!
Калинин свернул нехитрые снасти и, держа на низке с десяток карасей, подошел к сестре.
Та увидела улов брата:
— Как раз нашей Мусе на обед!
— Конечно, удочкой на озере — это не сетью на Оке. Но в рыбалке, Маша, главное что? Сам процесс. Это, знаешь ли, удовольствие. А рыбу и купить можно.
Брат с сестрой направились к деревне и вскоре вошли в родительский дом. Отец и мать были удивлены появлением дочери и еще больше тем, что она им рассказала.
Александр же, бросив рыбу в ведро и наскоро перекусив, вышел во двор. Из сарая извлек старый гамак. Повесил его меж двух берез и прилег под тенью их густых крон. Мысль о юном рыбаке не давала покоя. В голове бился вопрос, кого же напоминает ему мальчик? Но ответа не было.
На следующее утро Александр вновь пошел на озеро.
И опять увидел женщину с Сережей.
На этот раз офицер назвал ее по имени-отчеству:
— Доброе утро, Лидия Тимофеевна! Привет, рыбак!
Сергей кивнул головой, тут же занявшись рыбалкой, его бабушка ответила:
— Здравствуйте, Саша. Смотрю, вы тоже увлеклись ловлей рыбы?
— Я всегда любил рыбачить. А сейчас к тому же просто делать нечего. Ждешь отпуска с нетерпением, а как приедешь домой, не знаешь, чем себя занять.
— Ну, вы, наверное, к родителям ненадолго? Насколько знаю, в городе супруга осталась?
Александр покачал головой:
— Да! Осталась! Навсегда. Мы разводимся. Не знаю, почему говорю это вам, наверное, оттого, что вы располагаете к себе. В деревне об этом не знают. Но ненадолго. Такие вещи здесь в тайне не сохранишь при всем желании.
Женщина спросила:
— У вас есть дети?
— Нет! Не успели завести, а теперь… их уже у нас не будет.
Лидия Тимофеевна вздохнула:
— Может, это и к лучшему!
Александр согласился:
— Да, наверное! Будь ребенок, все было бы сложнее!
У Калинина на этот раз не клевало, и он бросил рыбалку.
Присел рядом с женщиной.
— Красивые здесь места!
— Да, красивые!
— Извините, Лидия Тимофеевна, вчера вы как-то странно спросили меня об Афганистане.
— И что же странного было в моем вопросе?
Александр проговорил:
— Как бы лучше это объяснить? Мне показалось, что ваша судьба каким-то образом связана с этой далекой страной! Возможно, я и ошибаюсь! Но…
— Не ломайте голову, Саша! Вы правы, с этой страной меня связывает многое, даже слишком многое.
Калинин подумал, что на этом Лидия Тимофеевна закроет тему, но она вдруг стала излагать историю своей жизни. Они с покойным мужем и дочерью жили счастливо. Москва приняла их и стала родным городом. Дочь Соня…
При упоминании этого имени Александр невольно вздрогнул:
— Извините, как, вы сказали, зовут вашу дочь?
— Соня! А что?
— Нет-нет, ничего! Продолжайте, пожалуйста.
— Дочь Соня подросла. Еще в девятом классе познакомилась с курсантом военного училища, воспитанником детского дома, но юношей порядочным и хорошим. В восемнадцать лет вышла замуж. Закончила медучилище…
При этих словах вновь оцепенение сковало Александра. На этот раз он не стал прерывать рассказ женщины. Вскоре в семье молодых, как и положено, появился ребенок, вот этот самый рыбачок Сережа. Пока Валера — так звали зятя Лидии Тимофеевны — учился, жили в московской квартире. По окончании военного училища Валеру направили служить в Туркестанский военный округ. Соня с ребенком последовала за мужем. Затем грянул декабрь 1979 года. Ввод советских войск в Афганистан. Валеру направили туда летом восьмидесятого, а осенью пришел гроб. Погиб старший лейтенант Волков при исполнении интернационального долга. Соня вернулась в Москву, устроилась медсестрой в военный госпиталь. Через год умер папа, а через два с половиной Соня добилась, чтобы ее тоже направили в Афганистан. Решила за мужа дослужить, хотела, как и он, быть там, где это нужнее всего. Вот и сейчас она в этой чужой далекой стране. С апреля месяца.
Калинин задумчиво и взволнованно проговорил:
— Вот почему Сережа говорил, что у него нет папы, а мама далеко.
— Да! Он всем так говорит, когда спрашивают о родителях.
Александр почувствовал озноб, хотя было тепло. Догадка, что он в госпитале возле Уграма встречался именно с той женщиной, о которой сейчас и говорила Лидия Тимофеевна, все больше укреплялась в нем. Осталось узнать мелочь. И он спросил:
— Скажите, Лидия Тимофеевна, ведь Соня наверняка пишет вам?
— Конечно!
— И вы храните письма?
— Естественно! Но что это вы, Саша, так разволновались?
— Нет-нет, ничего. Просто… у вас нет с собой конверта ее послания?
— Нет! Зачем же я буду носить их с собой?
— Жаль!
Лидия Тимофеевна внимательно взглянула на офицера:
— Вы знакомы с медсестрой Соней и пытаетесь узнать, не дочь ли она моя? Ведь так?
— Да, так! Поэтому я и спросил о конверте. Мне надо знать ее обратный адрес!
— Так я его вам назову. Он достаточно прост. Полевая почта…
Названный номер не соответствовал номеру уграмского госпиталя. Александр переспросил:
— Вы ничего не путаете?
— Нет! Уж это я запомнила.
— А когда в последний раз вам писала дочь?
— Ой, как бы не ошибиться… Месяца полтора назад! А может, раньше или позже, вот этого точно сказать не могу. Она еще предупредила, что не сможет часто писать. А почему, не объяснила.
Александра охватило разочарование.
Это заметила и женщина.
— Вы расстроились? Ох, господи, да разве мало девушек, которых зовут Соня, служит в различных медицинских учреждениях?
Калинин согласился:
— Вы правы! И вообще, если бы совпало так, что молодая женщина, которую знаю я, потому что моя часть стоит недалеко от военного госпиталя, и ваша дочь — одно и то же лицо, это было бы… фантастикой, что ли?
— Да! Такое совпадение маловероятно.
— И все же жаль!
После непродолжительной паузы Лидия Тимофеевна тихо спросила:
— Вы любите эту женщину?
Александр от неожиданности не нашелся, что ответить, проговорил невразумительное:
— Да нет… просто знакомы… и знакомы-то всего несколько часов. Хотя не знаю!
— Понятно! И еще, извините, конечно, а не это ли стало причиной вашего развода с законной супругой?
На этот раз Калинин ответил категорично:
— Нет! В случае с законной, как вы сказали, супругой причина разрыва наших отношений никак не связана с Афганистаном!
— Что ж, к сожалению, многие нынешние молодые семьи не столь прочны, чтобы выдержать испытание разлукой.
— И не только молодые!
От берега закричал Сережа:
— Бабушка, у меня крючок в осоке зацепился!
Лидия Тимофеевна вздохнула:
— Вот еще незадача!
Она крикнула мальчику:
— Так оборви леску, Сережа, у тебя же запасные снасти!
Но вступил Александр:
— Ничего не делай, рыбак! Сейчас мы решим твою проблему.
Он поднялся, сбросил спортивные брюки, спустился к воде, забрел в осоку, нашел по леске крючок, на которой сидел приличный карась, он-то и увел снасть в траву. Сказал из воды:
— Ты не просто зацепился, Сережа, ты карася подловил. Для этих мест крупного.
— Да? А вы вытащите его?
— Конечно! Куда ж он от нас денется?
Когда Александр вышел на берег, Сережа испуганно закричал:
— Ой, дядя Саша, у вас пиявки на ногах!
