— Эх, Саня, Саня, думал, посидим как люди, старое вспомним, а ты вон как разговор повернул. Люди ему наговорили. Да по деревни сплетен, как паутины в каждом сарае. Мало ли что со зла болтают. Кто что может доказать-то? И кто будет делать это?
Калинин поднялся, посмотрел на часы:
— Короче, так, Суровикин, с этого дня с браконьерством завязываешь — это раз. Второе — завтра с утра идешь к Гульбиным и лично берешь у Маши заявление или объяснение по поводу ушибов лица, далее письменно предупреждаешь Митяя о том, что если еще раз ударит жену, то ты — да, Валя, именно ты — привлекаешь его к ответственности по всей строгости закона. Но повторяю: пойдешь к куркулям завтра! С утра, если они сами не прибегут к тебе. Я все сказал!
Старшина искренне и весело рассмеялся:
— С каких это пор какой-то отпускник диктует свои условия полномочному представителю власти?
Калинин посоветовал:
— Ты пасть-то свою прикрой, представитель власти! А к куркулям ты пойдешь! И с браконьерством дело прикроешь. Или прикроют тебя!
— Не много ли берешь на себя, старший лейтенант?
— В самый раз! А чтобы ты убедился в этом, глянь-ка на фотографии.
Александр достал снимки, переданные ему московским гостем Федора, бросил на заляпанный и сальный стол. Суровикину хватило одного взгляда, чтобы понять, какой силы компромат на него оказался в руках Калинина.
Александр указал на фото:
— Полюбуйся на себя. Ты, урод, даже бушлат ментовской не снял. Интересно, долго ли ты продержишься участковым, попади эти снимки в областное управление? И в лучшем случае тебя просто вышвырнут из органов. В худшем можешь и на нары определиться. Но это вряд ли. Скорее всего, выгонят. А мужики, как ты говорил совершенно правильно, в деревне у нас агрессивные, зло долго помнят. Представляю, что за жизнь у тебя начнется, когда снимешь погоны. Хотя у тебя есть шанс избежать этой печальной участи. И ты знаешь, что надо делать. И завтра конкретно, и в дальнейшем! Пока, Суровикин! Да, и не пытайся достать фотографа, себе хуже сделаешь.
Калинин вышел из здания сельсовета. Отправился домой. Часов в пять пришел Федор.
— Ну что, Саня? Будем бомбить куркулей? Или еще с участковым не встречался?
— Как от тебя к клубу подошел, так и встретил. Пригласил Валек в свою контору. Побеседовали. Думаю, вечером после дойки и пойдем на выселки. Братья все на месте, не знаешь?
Федор пожал плечами:
— Черт его знает! Но Митяя и Степана видел. Про Василия не скажу. Да, ты чего-то там о порядке визита намекал. Что за порядок?
— Вот вечером подходи, все и узнаешь! Только, Федь, в рот ни капли!
— Само собой! Что я, не понимаю? Ну, лады, вечером буду, а сейчас пойду соседке забор поправлю.
Александр улыбнулся:
— Соседка холостая никак?
— Разведенка! Стал бы я на замужних корячиться! А тут, глядишь, опосля и пригреет. Бабенка горячая! Оттого, наверное, и муж слинял.
— Иди! В девять жду!
— Буду!
К выселкам подошли со стороны рощи, по небольшой балке в обход озера. Вышли как раз к подворью Митяя. Тот стоял возле ворот, будто специально. Александр повернулся к товарищу:
— Действуем как договорились! Понял меня?
— Понял!
— Тогда давай, пошел.
Молотов свернул влево, обогнул рощу, перешел песчаную дорогу, встал у бани.
Александр же вышел к мужу своей сестры. Митяй опешил, увидев внезапно появившегося Калинина. Но, зная, что в соседнем дворе двое братьев гонят самогон, успокоился. Однако осмотрелся, один ли заявился брат Марьи. Как будто бы один.
Александр подошел к нему.
Митяй попытался изобразить радость:
— Саня? Какая встреча! А чего так поздно? Мы с Марьей тебя раньше, днем ждали!
— А я вот сейчас решил зайти. Где сестра?
— Где ж ей быть? Дома! С детьми волтузится.
— Вот и хорошо!
Митяй напрягся:
— Чего хорошо?
— А то, что ее нет здесь!
— Почему?
Вместо ответа Александр резко ударил головой в лицо Митяю. Удар коварный, особенно если противник не ожидает его. Митяй охнул, и тут же Калинин нанес ему прямой в зубы. Муж сестры, обливаясь кровью, упал на землю. Переносица и губы были разбиты, передние зубы выбиты.
Александр потер кулак, проговорив:
— Это тебе, козел, за сестру.
Митяй вдруг завизжал. Не закричал, а завизжал резаной свиньей. Его визг услышали братья, тут же появившиеся во дворе Митяя. Увидев поверженного братца, Василий набычился:
— Ты чего ж это, сука офицерская, делаешь?
И, повернувшись к Степану, приказал:
— А ну ввалим ему!
Василий и Степан, последний прихватив приличный кол, двинулись на старшего лейтенанта. В их пьяных мутных глазах читалась звериная ярость. Они были уже готовы напасть на незваного гостя, как сзади раздался спокойный голос Федора:
— Стоять, придурки! Или я щас обоим ласты в узлы позавязываю. На кого дергаетесь, мудаки?
Обернувшись и увидев мощную фигуру кузнеца, братья Митяя растерялись. Все в деревне знали, что Молота лучше не задевать. Тот обладал поистине колоссальной силой и мог одним ударом быка свалить.
Василий проговорил:
— Так это, Федь… чего он, Сашок-то? В чужой дом пришел, хозяина, братана, в кровь разделал.
Федор ответил:
— И правильно сделал. Всю вашу семейку пора в озере утопить. Куркули гребаные. Чего шары вылупили? Ну что, может, схлестнемся? А?
— Да ладно, Федь, кончай!
— Это ты у меня сейчас в штаны кончишь!
Молот повернулся к Калинину: — Че, Сань? Разделать этих уродов?
Калинин остановил друга:
— Не стоит! Хватит с них и Митяя!
Александр пнул ногой младшего брата Гульбиных:
— Поднимайся! Живо!
Тот с трудом, держась за физиономию, встал на ноги.
Калинин подозвал Василия и Степана:
— Вы тоже идите сюда.
Гульбины повиновались, сопровождаемые грозным Молотом. Встали в ряд.
Александр проговорил:
— Митяй получил за то, что руку на сестру мою поднял. Предупреждаю: если он еще раз это сделает, вы все — подчеркиваю, все — ответите! Я в семейные дела вашего братца не вмешиваюсь. Хочет Маша жить с этим дерьмом, пусть живет. Захочет уйти — уйдет, и никто ей не помешает. Ей решать свою судьбу, но издеваться над ней я никому не позволю! Запомните это, куркули, крепко. Если что, убью! Мне не привыкать валить всякую мразь, так что вас без малейшего колебания в гробы уложу. Вам ясно?
За братьев ответил Василий:
— Ясно! Митяй больше пальцем не коснется твоей сестры, я гарантирую!
— Ну вот и договорились. Еще… Домой к родителям она может ходить когда захочет! Как и старики к ней и внукам. Это ясно?
И вновь ответил Василий:
— Ясно!
— Ну что ж, тогда нам с Молотом здесь больше делать нечего. Идем, Федь!
— Погоди, Саня, я еще пару слов скажу.
Он встал прямо напротив братьев.
— И не надейтесь на то, что Саня уедет и вы сможете все вспять повернуть. Я теперь за вами лично смотреть буду. И не дай вам бог… ну, вы поняли. Идем, Саня, а то от этих фуценов что-то говнецом повеяло. Засранцы хреновы.
Александр с Федором назад возвращались прямой дорогой.
Федор заметил:
— А ловко ты Митяя опрокинул! Раз-два, и тот на земле весь в крови. Ловко! А если бы меня не было? Справился бы с тремя?
— С двумя, Федя, с двумя! Митяй был уже не в счет.
— Так справился бы?
Калинин ответил уверенно и обыденно:
— Конечно! Просто шума было бы много. И крови лишней, ненужной. А с тобой прошло все как надо.
Федор похлопал друга по плечу:
— Уважаю!
Александр сказал:
— А они боятся тебя, Федь! Как увидели, куда только пыл боевой делся, кроликами перед удавом замерли.
— Еще бы не боялись. Они ж прекрасно знают, что я могу все их волчье племя на лоскуты порвать.
Так за разговором дошли до дома Калинина.
Присели на крыльце. К ним вышел отец. Предложил выпить. Не отказались. На лавке и разложили выпивку с закуской. Разошлись, когда деревня погрузилась во мглу, после того как прошли люди из клуба с вечернего сеанса кино.
На следующее утро Александр решил побаловаться на озере рыбалкой. Достал и привел в порядок свою старую бамбуковую удочку, накопал червя, замесил немного теста и вышел к купальне. Здесь, на мелководье, раньше всегда брал карась. Небольшой, с ладошку, но брал. Устроился Калинин у куста, забросил снасть. Поплавок застыл оловянным солдатиком на зеркальной поверхности пахнущей илом воды. Александр прилег на траву. Свежий запах травы и приятная прохлада солнечного, но не жаркого утра бодрила. Думать ни о чем не хотелось. Просто лежать и слушать звуки луга. Ему хорошо были видны выселки, куда вчера вечером они с Федором ходили в «гости». Интересно, как развивались там события после их ухода? Наверняка общий совет устроили. Ну и черт с ними, пусть совещаются. Главное, он их предупредил, теперь голова должна у них болеть. Если есть, конечно, чему болеть.
