японский военный флот. К берегам Южной Америки тоже опасно. Там нет военных сил, противостоящих Японии, а Австралия все же союзник, она контролирует свои территориальные воды и околотерриториальные.
– Но бои с японцами на севере Новой Гвинеи все еще идут, – напомнил Шелестов.
– Мы пройдем мимо острова на приличном расстоянии. И там нет сильного японского военного флота. Думаю, мы сможем пройти.
Ветер и низкая облачность стали союзниками моряков. То и дело начинал моросить дождь. Хоть пару дней такой погоды, хоть еще денек, думали все на судне. По крайней мере, не будет японской авиации. Но если погода и была на стороне советских моряков, то судно уже не могло справляться с многочисленными повреждениями. Скорость хода упала почти до «пешеходной» – пяти узлов. Дважды в машинном отделении снова возникал пожар. Да и само судно заметно давало осадку.
Вечером из-за хода навстречу из-за повышенной нагрузки прорвало «пломбу» в носовой части корпуса. Снова в отсеки хлынула вода. Сухогруз – это не подводная лодка и не военное судно. У него нет внутри герметичных переборок, задраив которые можно было бы остановить погружение судна. Закрепив внутренние двери дополнительными блоками и распорками, старпом принял решение.
– У нас впереди ночь, только одна ночь, – поправляя повязку на ободранной до крови руке, говорил он Шелестову. – К утру осадка носовой части станет критической и судно может перевернуться, встать на нос. У нас всего несколько часов на то, чтобы подготовиться и покинуть судно.
– Сколько на борту людей?
– Всего двадцать два человека, в том числе пятеро раненых, неспособных самостоятельно передвигаться.
– Я видел, что разбиты две шлюпки во время обстрела, – напомнил Шелестов.
– Совершенно верно, – озабоченно вздохнул старпом, приглаживая черные с густой проседью волосы. – У нас в наличии две шлюпки, включая одну моторную, на которой вы вернулись на борт. Шлюпка берет на борт при нормальных погодных условиях двенадцать гребцов. Но с учетом дополнительной нагрузки в виде съестных припасов, воды, аварийного набора инструментов каждая сможет взять не больше восьми человек.
– Плот? – догадался Шелестов.
– Да, надо рубить деревянные переборки и строить плот. Плот на шестерых человек и припасы. Нас может разбросать штормом или при других условиях, значит, каждое спасательное средство необходимо оснастить и обеспечить полностью для автономного пребывания людей хоть на какое-то время.
– Располагайте нами, капитан. – Шелестов решительно поднялся на ноги.
– Нет, Максим Андреевич, – покачал головой Логов. – На судне может быть только один капитан. А я старший помощник, хотя и вынужден сейчас командовать. Законы моря незыблемы, судно живет, пока капитан на борту, поэтому он и покидает судно последним.
Оперативники включились в работу вместе с моряками и учеными. Тех, кто не умел работать с топором, с инструментом, Логов направил готовить припасы, которые необходимо взять с собой с судна. Раненых спускать по трапу было почти невозможно, поэтому предстояло их спускать с борта сразу в шлюпках. Основную часть плота собрали на палубе и спустили на воду, пока он не был слишком тяжелым. Потом на воде при свете прожектора добавляли настил, укрепляли конструкцию, поднимали настил над водой, чтобы люди не мокли от воды. Шелестов настоял на том, чтобы на плоту расположился он со своими оперативниками. Чтобы места в шлюпках оставить раненым.
К середине ночи по палубе вдруг прокатилась пустая бутылка. Она катилась в сторону носа. Моряки проводили ее взглядами и переглянулись. Стало очевидным, что крен на нос резко увеличился. Судно начинало погружаться. Логов начал подгонять своих людей. Началась погрузка раненых в шлюпки, заскрипели ворота и шлюпки стали опускаться с борта на воду. В течение часа шла погрузка на плавсредства. За то время из-под воды показался винт корабля. По палубе уже трудно было передвигаться, не держась за леера ограждения или за стены.
Шелестов постоянно не выпускал из поля зрения Хейли, который работал наравне с другими. Когда началась погрузка, он остановил американца, взял его за плечо:
– Алан, вы поплывете с моими людьми на плоту. И не вздумайте прикасаться к оружию.
– Вы все еще не доверяете мне? – резко спросил Хейли.
– Вы удивлены? – изумился Шелестов. – Вы пытались удрать и угнать катер, когда мы спасали рыбаков с их семьями с острова. Вы обрекали на смерть не только их, но и моих людей. А это предательство, Алан.
– Это была слабость, вызванная непониманием того, как вы относитесь к туземцам.
– Не будем это обсуждать, не время для такого рода полемики, – оборвал Шелестов американца. – Достаточно того, что я вам сказал: я вам перестал доверять. Постарайтесь не разочаровывать меня больше, Алан.
Примерно за час до рассвета шлюпки и плот отошли от борта «Профессора Молчанова». Моряки и ученые старательно гребли веслами, стараясь отойти от судна подальше. Было уже видно, как опускается нос, как легкая волна омывает стену ходового мостика и через разбитые стекла заливается внутрь. Гребные винты повисли в воздухе. Грустное зрелище, если не сказать больше. Наверняка ученым, которые в этот раз ходили в море на «Профессоре Молчанове», было грустно, но вот что испытывали моряки… Логов стоял на коленях рядом с Шелестовым на плоту и не сводил глаз с тонущего судна. Наверняка там, в темноте на шлюпе, приподнялся и капитан Груздев, с болью прощаясь со своим кораблем, с другом. Боль потери была в каждом сердце каждого моряка из экипажа.
Никто не проронил ни слова. С судном прощались молча, каждый внутри себя, в своей душе. Но когда поднялось солнце, то на горизонте все еще торчала корма «Профессора Молчанова». Судно никак не хотело умирать. А может быть, оно пыталось защитить людей, свой экипаж, отвлечь на себя японцев, которые найдут его и решат, что люди все еще там или погибли после обстрела крейсера. Но вот прошел час, еще один, и корма судна скрылась за горизонтом. Солнце поднималось все выше, припекая доски под ногами, и в то же время прохлада от бескрайней водной глади забиралась под одежду, вызывая озноб. Шелестов думал о том, что хуже всего сейчас раненым в шлюпках. Удастся ли довезти их до людных мест, до врачей, больницы, где им окажут квалифицированную помощь?
– Нас сносит, – сказал Логов, глядя на солнце, поднимающееся в зенит. – Южное пассатное течение нас захватило.
– И куда нас может вынести? – спросил Шелестов без всякого энтузиазма.
– Пока трудно сказать, – подумав, ответил моряк. – Течение доходит до Новой Гвинеи и раздваивается. Одна его ветвь уходит дальше на запад к Китаю и поднимается на север, другая около Новой Гвинеи поворачивает на юг. Куда нас несет, пока не могу сказать.
Прошел день, наступила ночь. Несколько раз людям в шлюпках и на плотах мерещились огни на горизонте, слышался гул самолетов. Может быть, и правда проходили вдалеке корабли и пролетали где-то самолеты. А может быть, это был только плод воображения, основанный на нервном и физическом истощении людей. Новый день не принес ничего. Только бескрайняя водная гладь. Радовало, что не поднимается шторм, что волнение, которое стало подниматься ночью, снова улеглось. Несколько человек стояли в лодках и на плоту, разглядывая горизонт в бинокль. Нет ни корабля, ни верхушки горы, говорящей, что поблизости есть земля. Скоро кончится вода. Раненым нужно много пить. Скоро закончится еда – и тогда конец. Сначала начнут умирать раненые, а потом и здоровые.
– Корабль! – закричал Логов. – Вижу корабль!
Старпом вдруг замолчал и опустил бинокль. Оперативники бросились к моряку, стали хватать его бинокль, по очереди разглядывать судно на горизонте. Было очевидно, что это не военный корабль по очертаниям, по обводам, по конфигурации палубных надстроек. Но старпом вдруг нахмурился. Шелестов понял моряка. Судно слишком далеко. Пускать в такой солнечный день сигнальные ракеты бесполезно. Их на том корабле просто не увидят. Отправить туда единственную моторную шлюпку на остатках топлива? С ее скоростью судно успеет скрыться за горизонтом, пока моряки хоть на сколько-то приблизятся к той точке, где судно увидели впервые. Дошло это и до остальных людей. И снова все улеглись, экономя силы. Тянулось время, медленно ползло по небу солнце, оно перевалило за зенит и начало спускаться. Логов снова встал в полный рост и принялся разглядывать горизонт. Он долго стоял и смотрел в ту сторону, где несколько часов назад видели судно.
– Оно приближается, Максим Андреевич, – неожиданно сказал старпом. – Оно определенно приближается. Но ракету пускать рано и бессмысленно. Истратим единственное средство привлечь внимание.
– Может, ночью? – предложил Шелестов, но тут же спохватился. Ракету с корабля увидят, да только шлюпки не найдут в темноте. А столько ракет у моряков с собой нет,
