Орхидея все равно ведет пикап на полной скорости, петляет между машинами, гонит в сторону «Ровены», но ее дрон согласно кивает.
— Обычно я бы уже праздновал, но это слишком подозрительно, — продолжает Рома.
Флай спрашивает по общему каналу:
— Полли, Минш, Ира? Как там у вас?
Минш и Ира отвечают сразу. Первый все еще в канализации, но скоро выберется на свет. Ира в своем убежище и туда не стучится корпа. Полли отвечает только минут через пять. Его ответ обнадеживает и напрягает одновременно.
— Мне все еще трудно в это поверить, но корпа вроде как... свернула погоню? Флай, что ты там такого сделала, что они решили отстать?
— Я действовала четко по плану. Ну... с небольшим изменением. Схватила не первого попавшегося, а того, на кого указали нано.
Полли молчит, очевидно, вспоминая, как раньше Флай расправлялась с теми, на кого указывали ей нано.
— Он жив, — поспешно говорит она и переводит взгляд на тело.
Мужчина, высокий и худощавый. Красивый той выверенной красотой, которую могут дать только пластические хирурги. Его лицо смутно знакомо, но Флай никогда особо не интересовалась корпоративным миром, чтобы узнать его наверняка.
— Одолжи стимулятор, — кивает Флай Роме.
Тот протягивает ей шприц и ловко сковывает руки заложника браслетами из запасов Стаи. Флай вкалывает в вену заложника стимулятор знакомым, отточенным движением. Вспоминает советы Полли, пока корп приходит в себя.
Его глаза медленно раскрываются и, приглядевшись, Флай замечает линзы. Возможно, его начальство теперь следит за ними через его глаза. Ожидаемо.
Флай медленно снимает шлем и смотрит, долго смотрит на заложника, унимая собственный порыв вцепиться ему в глотку. Она уже перебарывала влияние нано дважды, но сейчас это все равно сложно.
— Флай, — говорит Полли в наушнике. — Флай, слушай меня. Этот человек нам нужен. Критически необходим.
— Я понимаю, — кивает Флай.
Взгляд заложника падает на Рому, поспешно надевшего шлем обратно, потом фокусируется на Флай, как на главной виновнице происходящего. В его голосе нет и капли страха.
— Что ты понимаешь, тупая ты сука? — его тон предельно спокоен, интонация такая, как будто он интересуется погодой.
— Я понимаю, что не стоит пока что тебя убивать, — так же безмятежно отвечает Флай. — Хотя мне очень хочется вырвать твой поганый язык.
Дрон Орхидеи уже работает и транслирует видео на отдельный канал. Ира должна была выложить туда и ролик с их нападением на башню, так что можно быть уверенным — этот разговор слышит еще эдак миллион людей. И это только начало.
Если и это не заставит остатки Триады вылезти из подполья и обратить взоры на Флай, то что?..
— Ты не умрешь, — ласково говорит Флай. — Но только если твои друзья в «Эккарт» не навредили моим людям.
Это маленькая ложь. Марго и Артем никак не ее, и Флай намерена сдержать слово — и не использовать Стаю в своих интересах никаким образом. Однако ее люди... ее настоящие люди, они должны знать, что Флай полезет за ними за ними даже в пекло, если будет нужно.
— Знаешь, ты забыла главное правило в переговорах, — говорит Полли. — Не спросила имя. Это обычно располагает к общению, все такое.
— Ах да, — кивает Флай. — Как тебя зовут?
Заложник жестко ухмыляется, все еще не впечатленный ни ее уверенным поведением, ни словами.
— Так вы, отморозки, даже не знаете, кто я.
— Я типа... догадываюсь, — бурчит Обезьяна себе под нос.
Пересекшись взглядом с Флай, он добавляет емкий мат. Ухмылка заложника становится еще шире.
— Лионель Ламбер.
Недавний президент, а теперь вице-президент корпорации «Эккарт».
19. Ангел Разрушения
Это как держать в руках клад. Самый могущественный человек в корпорации после ее главы. Это как держать клад в окружении толпы нищих головорезов. У Флай нет иллюзий — они бросятся на нее через секунду. Личность заложника спасла их во время погони, но стоит только корпе придумать план — и этот клад вырвут из ее рук. И вот тогда уже ничего ей не поможет.
Флай вкалывает Лионелю Ламберу транквилизатор тем же спокойным, отточенным движением, что и раньше. И так же спокойно доносит новость до остальных. Она почти чувствует, как ее паника гасится на подлете, разум удивительно холоден.
Рома-Обезьяна сидит в кузове напротив нее, между ними безвольное теперь тело Лионеля. Полушлем раннера не дает рассмотреть глаз, но Флай догадывается, что брови под пластиковым забралом жалостливо искривлены. Губы поджаты. Флай ждет, что он ударится в панику вместо нее, но тот внезапно говорит:
— А ты сильно изменилась с последней встречи.
— Да? Как?
Ей действительно любопытно. Сама она не может отследить изменений, вызванных ее сознательным симбиозом с нано.
— Ну, как... — Рома тяжело вздыхает и смотрит в сторону.
— Ром, сейчас не время, — вставляет Орхидея через свой дрон.
Пикап все так же движется по улицам Аркадии, но уже гораздо медленнее, по правилам.
— Не, сейчас самое время, — отвечает Рома. — Вряд ли я смогу заявить такое новому Дракону, знаешь.
— Я не... — начинает Флай, но он ее прерывает.
— Термины, термины. Но смотреть на тебя странно. В одну секунду я вижу знакомую модель, которая в ярости гналась за мной по стене дома. А потом это... глушится. Исчезает, как будто в помехах. И из голубых глаз на меня смотрит бесстрастное чудовище.
— Как поэтично, — холодно отвечает Флай.
Рома натянуто улыбается — шарики на штангах пирсинга ровно на тех местах, где на щеках должны появляться ямочки. Он не продолжает, вместо этого говорит беззаботно:
— Я скажу именно так, когда будут рассказывать в своем ролике, как помогал небесной фее превратиться в новую главу мафии. Хорошая фраза.
— Кстати о красоте, — вставляет Орхидея. — У меня тут на бортовой панели, кроме всего прочего, вирусные теги. Знаешь свое новое имя?
— Ангел. Слышала от ребят в морге, — кивает Флай.
— Лучше.
Розовый дрон демонстрирует облако тегов за последний час. По центру, самыми крупными буквами, выделяясь среди всех последних новостей, — оно, имя.
«Ангел Разрушения».
Хм, а их ролики с нападением на башню действительно имели успех.
— Мне нравится, — признается Флай. — Мне правда нравится.
Но еще большей ей нравится второй по значимости тег. Совсем маленький по сравнению с первым, но все же заметный. Это — «бессмертие». Да, именно так, должно быть, выглядело ее выживание в последние дни. Это хороший образ, думает она. Обнадеживающий.
— Еще бы, — Орхидея посмеивается, но быстро вспоминает о главном. — План все еще в силе? Прячемся в Каньонах?
К этому времени союзники на другом конце провода заканчивают переваривать оглушительные новости о заложнике.
— Думаю, план придется поменять, — предвидит Флай. — Надо бы быть быстрее. Ира, Минш, сможет кто-то из вас организовать мне разговор с главой корпорации?
Надо как можно скорее выдвинуть условия и дать понять, что она в курсе существования нано.
— Уже пытаюсь, — отвечает менеджер. — Но они явно воспринимают мои новые попытки связи... в штыки.
— Напиши...
Хочется сказать «нано». Только одно слово, волшебное. Вся остальная Аркадия еще не догадывается о существовании этой технологии, и это слово явно покажет Аманде Эккарт, насколько высоки ставки. Но нет. Глупо угрожать так явно, когда Флай пытается договориться. Нужно что-то иное... и что-то, что заставит Аманду выйти на связь лично.
Все внутри противится, когда Флай говорит это:
— Напиши, что Желтый Дракон все еще жив.
Он был ее личным врагом, в конце концов.
— Напиши, что Триада жива, несмотря на все ее старания.
Флай ложится на дно кузова рядом с бессознательным телом Лионеля Ламбера. Она закрывает глаза и считает про себя. На сороковой секунде слышит от Иры координаты — и распахивает глаза, видя над собой бесконечно безмятежное голубое небо.
