– Нам повезло, что огонь не перекинулся на соседние здания, – продолжал тем временем полковник, указав на ближайшие к месту взрыва корпуса АЭС. – Иначе площадь возгорания была бы намного больше…
Это уж точно! Страшно себе представить, что было бы, если бы пожар перекинулся на энергоблок с ядерным реактором. Стоило об этом подумать, как я тут же вспомнил об угрозе террориста взорвать реактор. Почему-то в вертолете эта угроза не воспринималась так остро. И только сейчас, оказавшись на атомной станции и собственными глазами увидев последствия прогремевшего здесь взрыва, я осознал всю степень возможной опасности.
Внезапно нахлынувшее ощущение грозящей беды настолько захлестнуло меня, что я даже не заметил, когда в разговор вступил Углов:
– …Уберите своих людей за линию пожарных машин. Проследите, чтобы никто из пожарных не мешал нашим сотрудникам, когда те будут осматривать место взрыва, – обратился он к начальнику пожарной охраны. – Овчинников, обеспечьте оцепление, – прозвучал адресованный мне приказ. – А я пока переговорю с работниками станции. Где их можно найти?
Полковник вызвался проводить нашего командира. Но Углов заявил, что сам найдет дорогу, а начальника управления пожарной охраны еще раз попросил поскорее освободить место для работы наших взрывотехников. Отстав от Углова, направившегося к энергоблоку, где, кроме турбин и реактора, должен был располагаться и рабочий зал операторов АЭС, полковник скрылся в кузове-фургоне пожарного «ГАЗ-66», являвшегося, очевидно, штабной машиной. Из фургона он выбрался с мегафоном в руке и, воспользовавшись им, приказал работающим на месте взрыва пожарным вернуться назад к машинам. Пока начальник пожарной охраны отдавал приказания пожарным расчетам, взрывотехники Терентьева выгрузили из «буханки» контейнеры со своей аппаратурой и вместе с ними отправились к дышащей паром воронке. Нам же с Вороном досталась самая незавидная роль – обеспечивать оцепление:
Понятно, все это делалось, чтобы исключить расшифровку нашего подразделения. Но если настоящие пожарные занимались делом, то мы с Вороном на их фоне выглядели сущими бездельниками. Мне даже досталось от одного из них.
– Ну, чего встал на дороге?! Помог бы лучше… – довольно грубо обратился ко мне тяжело дышащий от усталости мужик моего примерно возраста, сматывающий расстеленный по земле пожарный шланг, добавив при этом крепкое словцо.
Лицо пожарного было покрыто потом, а может, и каплями воды, потому что весь его защитный костюм тоже вымок насквозь. По всему было видно, что во время тушения пожара он не отсиживался в штабной машине.
Если бы я умел сматывать пожарные шланги, то непременно помог бы парню. Но решив, что от моей помощи будет больше вреда, чем пользы, просто отошел в сторону. Не обижайся, друг, я тоже буду работать честно. Во всяком случае, сделаю все, чтобы тебе больше не пришлось сюда приезжать. Сразу же вспомнились погибшие герои-пожарные, фактически заслонившие своими телами огненную амбразуру взорвавшегося реактора Чернобыльской АЭС. Не дай бог повториться здесь такой же трагедии!
Довольно быстро пожарные скатали все шланги и собрали остальной инвентарь. Их машины начали разъезжаться. По-моему, все пожарные настолько устали, что их уже не интересовало, кто и что в данный момент делает на месте взрыва.
Происходило же там следующее. Один из взрывотехников Терентьева закачивал ручным насосом поднимающиеся из воронки испарения, собирая пробы воздуха для проведения экспресс-анализа типа примененного взрывчатого вещества. Терен-тьев мне однажды показывал, как это делается. Взятые на месте взрыва пробы воздуха подвергаются спектральному анализу на специальном аппарате, после чего полученные хроматограммы сравниваются с контрольными образцами. Остальные взрывотехники во главе со своим начальником, вооружившись ручными металлодетекторами и щупами, обследовали территорию вокруг злополучной воронки. То и дело один из них нагибался к земле и внимательно разглядывал, а то и брал в руки какую-нибудь искореженную взрывом железяку, после чего продолжал движение.
От наблюдения за работой взрывотехников меня отвлек приглушенный свист – сигнал Ворона. Я живо обернулся и увидел возвращающегося назад Углова. Видимо, он уже узнал все, что ему было нужно, от работников станции. Генерал остановился возле меня и сказал:
– Никаких специальных работ или «экспериментов», – выделил он интонацией последнее слово, – как на Чернобыльской АЭС, в этот вечер здесь не велось и не предполагалось. Все работники станции, присутствовавшие здесь в момент взрыва, в один голос заявляют, что никаких аварий и даже мелких неисправностей в работе аппаратуры не наблюдалось.
По его голосу и хмурому лицу я понял, что эта информация его отнюдь не обрадовала. Ничтожная надежда, что причиной взрыва трансформаторной подстанции могла стать элементарная авария, какое-нибудь замыкание или нечто подобное, таяла на глазах.
– Терентьев! – неожиданно резко крикнул Углов, обернувшись к работающим возле воронки взрывотехникам. – Что-нибудь удалось установить?!
Майор сейчас же передал поисковый щуп одному из своих подчиненных и направился к нам. Когда он подошел ближе, я увидел, что лицо у взры-вотехника такое же хмурое, как у Углова.
– Теракт, вне всякого сомнения, товарищ генерал, – остановившись напротив Углова, доложил он.
При этих словах у меня перехватило дыхание, а сердце, по-моему, пропустило очередной удар.
– Основания? – ледяным голосом потребовал Углов.
– Чрезвычайно мощный взрыв. Даже фундамент разрушен. В пробах воздуха продукты сгорания окфола. Это новое взрывчатое вещество, применяемое в последних образцах кумулятивных боеприпасов. Очень мощное. В пять раз мощнее тротила. Судя по степени разрушений, здесь qro могло быть от восьми до десяти килограммов. Непонятно, зачем столько. Полукилограммовой шашки хватило бы, чтобы разрушить подстанцию до основания. Взрыв внутренний, направленный…
– Внутренний? – сейчас же выхватил Углов ключевое слово.
– Да. И это главная странность. Взрывное устройство сработало внутри подстанции, где… располагались трансформаторы.
Я попытался представить себе железный бункер размером с автомобильный гараж, внутри которого установлены огромные, в человеческий рост, трансформаторы, и не смог. А тот, кто монтировал здесь взрывное устройство, не только представлял, но и знал, как они расположены, и – самое главное – имел доступ к трансформаторной подстанции! Следовательно, заложить сюда фугас мог только работник станции!
Углов как будто прочитал мои мысли.
– Придется опрашивать весь персонал. А времени катастрофически мало. На этом, черт возьми, и построен весь расчет террористов! – с негодованием заметил он, но сейчас же вновь переключился на Терентьева. – Вы сказали «главная странность», значит, есть и другие?
– Это даже не странность, а скорее некоторое несоответствие, – непонятно ответил взрывотехник, но тут же пояснил свою мысль: – На месте взрыва мы обнаружили несколько мелких фрагментов, которые, надо полагать, являются осколками взрывного устройства. Но даже с учетом всей возможной деформации в момент взрыва, а взрыв, как я уже сказал, был очень сильным и сопровождался колоссальным выбросом тепловой энергии, я не могу определить модель взорвавшегося фугаса. Надеюсь, это удастся сделать, когда отыщутся остатки корпуса и механизма. Но при искусственном освещении вести поиск весьма затруднительно. К тому же на дне воронки скопилась вода…
– Отставить! – перебил Терентьева Углов. – Сворачивайтесь и немедленно приступайте к обследованию машинного зала реактора. Если террористы смогли установить фугас внутри трансформаторной подстанции, то они вполне могли заминировать и сам реактор. Эту мину необходимо найти до того, как она будет приведена в действие. А поиск остатков взрывного устройства придется временно прекратить!
– Есть, – взрывотехник развернулся и направился к своим коллегам, чтобы передать им приказание генерала.
Они тут же принялись разбирать свое оборудование и укладывать его обратно в контейнеры. Через минуту все приборы и инструменты уже находились внутри переносных контейнеров.
– Все упаковали? – обратился к взрывотехникам Углов и после утвердительного ответа Терентьева приказал: – Тогда идемте за мной!
Он вновь направился к энергоблоку. За ним со своими контейнерами потянулись взрывотехники. Про нас с Вороном все словно позабыли.
– А нам что делать, товарищ генерал?! – запоздало крикнул я вслед Углову, совершенно забыв, что на нем подполковничий китель.
– Пока оставайтесь здесь и не пропускайте посторонних на место взрыва, – обернувшись на мгновение, крикнул мне в ответ генерал.
Дежурная часть МЧС, 16 августа, 01.55
