– Обещать ничего не буду, но постараюсь.
– Ты тогда сразу в отдел приезжай. А уж отсюда тебя ко мне проводят.
Пожав друг другу руки, офицеры разошлись. Майор направился в отдел, Запрелов к красным «Жигулям» Важанина.
Добравшись до дома, Запрелов упал на кровать. Одна мысль не давала ему покоя. Почему Ирина не поехала с ним? Почему осталась? Не послушала его, да еще упрекала в том, что он приехал, а не дождался субботы. И что изменилось бы в субботу? Почему Ирина повела себя подобным образом? Или она все же питает какие-то чувства к этому туркмену, отцу своего ребенка? И не может оторваться не от семьи, а от него? Пытается, но не может? Тогда какого черта заводила знакомство на стороне? Сидела бы и ждала своего Мурада.
Он не мог избавиться от ощущения, что его в очередной раз предали. Что ж это за жизнь у него пошла после Афгана? И стоило ради нее выживать?
Рывком поднявшись, он прошел на кухню. Трехлитровая, уже ополовиненная емкость стояла на месте. Вот и брось пить! Черта с два. Да тут и трезвенник запьет! Налив полкружки, капитан жадно проглотил спирт. Но на этот раз он не успокоил его растревоженные нервы. Ни первая порция, ни вторая, ни третья. Запрелов опьянел, но не успокоился. Обида крепко засела в нем. Капитан попытался заснуть, но лишь проворочался на кровати, пока за окном не забрезжил рассвет. Выпив еще, он лежал и смотрел в потолок.
ЧТО сегодня готовит ему день? Какую еще подлянку? Нет, надо завязывать! Со всем! И с армией, и с водкой! Все равно служба уже не пойдет, а спиртное свободно может свести в могилу! В могилу? А не в ней ли выход? Запрелов отогнал от себя эту мысль. Что еще за думы, что за дела? Он кто, офицер или хрен собачий? Нет, он офицер, а следовательно, и вести себя обязан должным образом! Приняв душ и слегка позавтракав, Запрелов отправился в часть, где его, кроме, пожалуй, замполита роты Чупанова и взводного Важанина, никто и не ждал. Да еще, возможно, начпрод, если у того кончился спирт! Никому другому в батальоне он теперь не был нужен. До завтра, в 17.00 24 мая, когда парторгом было назначено партийное собрание части и повестка дня наконец определена и последним пунктом в ней значилось персональное дело коммуниста Ильи Павловича Запрелова. Но он пошел в часть, потому что оставаться дома просто не мог.
Промаявшись в батальоне до обеда, коротко обсудив с Чупановым результаты своего вчерашнего визита к Ирине, по совету Артема Запрелов направился к остановке маршрутки. Скоро с одной из них должна приехать с работы из школы жена замполита, Галина, возможно, она, пообщавшись с утра с Ириной, как-то разъяснит ситуацию, а может, и передаст что от нее.
Ждать пришлось долго, почти полтора часа. Наверное, в школе какое-нибудь собрание устроили. Надо было бы самому проехать туда и без посредников вновь поговорить с Ириной. Но сразу не догадался…
Появилась Галя, когда на часах было без двадцати два. Как раз к обеду супруга. Еще немного, и сам Чупанов явился бы сюда.
Галина сразу увидела командира мужа и направилась к нему:
– Здравствуй, Илья! Кого-то ждешь?
– Тебя!
– Меня? Что-нибудь с Артемом?
На лице женщины вспыхнула тревога. Капитан поспешил успокоить ее:
– Да нет, с твоим мужем все в порядке. Я хотел спросить тебя об Ирине.
– Она сегодня не приходила на работу. Позвонила директору, предупредила, что приболела. Обещала долго на больничном не задерживаться.
– Понятно! Беги домой, а то мужа без обеда оставишь.
– Что-то темнишь, Илья! Ведь не зря спросил об Ирине. Тем более специально ждал меня. Что произошло?
– Ничего! Просто хотел узнать, как у нее дела. А ждал тебя на остановке лишь потому, что мне больше все одно делать нечего. Я же отстранен от должности. Птица свободного полета, в пределах гарнизона, естественно.
Илья повернулся и направился к себе домой.
Галина, проводив его взглядом, пожала плечами, поспешив к себе, к мужу, который уже с беспокойством ждал ее возле дома. И только там она узнала от Артема, что произошло вчера вечером на квартире ее подруги.
А Илья запил.
На партсобрание он не пошел, хотя посыльные к нему начали бегать начиная с двенадцати часов. Он не открывал и пил. К пяти часам вырубился.
Собрание же под бдительным оком комбата все же собралось. Но не было главного виновника, ради кого оно и замышлялось. Решив организационные вопросы, перешли к персональному делу Запрелова. Замполит батальона майор Манерин высказал сомнения в правомерности рассмотрения поступков коммуниста, отсутствующего на собрании. Его поддержал и Чупанов с Важаниным и Григорьевым. Но комбату надо было именно сегодня провести собрание, так как уже на вторник 28 числа в дивизии собиралась партийная комиссия. На нее должен был быть представлен капитан. Если же собрание в первичной организации перенести, то секретарь партбюро батальона Русанов просто не успеет подготовить к комиссии все необходимые документы и окончательного решения по Запрелову придется ждать еще как минимум месяц! Этого Палагушин допустить не мог. Мало ли что изменится за этот месяц? Кто знает, не найдет ли Запрелов защиту где-нибудь в верхах? Пока пьет, он не опасен! Пусть пьет! И пока он пьет, надо быстро оформить дела на его увольнение. Предварительно, что является обязательным для данной процедуры, исключить капитана из партии. Только когда документы уйдут в штаб округа, комбат сможет быть спокойным. Оттуда их отправят выше при любых обстоятельствах. И в Главкомате Сухопутных войск найдется кадровик, который подсунет приказ на подпись главкому! В Москве все тоже должно пройти гладко. Везде все должно пройти так, как того желает командир учебного разведывательного батальона. И только в его собственной части весь план неожиданно встал перед реальной угрозой срыва.
Палагушин решил взять бразды правления партийным собранием в свои руки. Он поднялся, посмотрел на офицеров:
– Значит, что у нас получается? Запрелов может творить, что захочет, а мы, партийцы, бессильны остановить его? Потому что он, видите ли, не желает присутствовать на собрании! Хорошо, перенесем мы собрание, а он вновь не явится? И так в третий, четвертый, пятый раз! Какая у нас тогда организация, если она не может воздействовать на одного своего члена? Я считаю, мы просто обязаны рассмотреть персональное дело Запрелова немедленно. И вынести решение в его отсутствие. А за неявку на собрание с него парткомиссия дивизии спросит. Туда мы его как миленького доставим!
Он повернулся к Русанову:
– Ну что молчишь, парторг? Ставь мое предложение на голосование!
Собрание провели в отсутствие Запрелова, но неожиданно для Палагушина коммунисты части отклонили его предложение исключить Илью из рядов КПСС. И даже не согласились на объявление выговора с занесением в учетную карточку, что гарантировало бы рассмотрение дела капитана в дивизии. Офицеры вдруг ограничились простым выговором. В этом случае разбирать дело Запрелова парткомиссия не имела никаких оснований. Парторг закрыл собрание.
Комбат, мрачно оглядев подчиненных, молча удалился в штаб. Офицеры разошлись по домам.
Чупанов сразу направился к Запрелову, сообщить радостную весть, но Илья не открыл. Он спал!
И только в понедельник, кое-как оторвавшись от спирта и немного придя в себя, капитан сам вечером пришел к своему заместителю. Встретили его тепло. Илью в первую очередь интересовало здоровье Ирины. Жена замполита роты объяснила, что видела подругу вчера, выглядела она неплохо. Сказала, что дня три еще придется провести в постели.
– Обо мне не спрашивала?
– Ну как же! Спросила!
– Что именно?
– Как твои дела?
– И все?
– И все! Я не стала ей говорить о твоей пьянке.
– Правильно!
– Что дальше-то думаешь делать?
– Посмотрим!
Чупанов увел Запрелова в гостиную. Галина же продолжила заниматься делами на кухне.
Замполит в подробностях рассказал о партсобрании, о том, какое решение приняли коммунисты и как на это среагировал комбат:
– Ты не представляешь, как Палагушин набычился. В первый раз, понимаешь, в первый раз вышло не так, как запланировал он! Он хотел тебя исключить из партии, а ребята сказали – нет! Только выговор. Без всякого занесения. И то за то, что ты не явился на собрание. А по материалам, которые представил Русанов, ну, насчет ночного происшествия, так вообще большинство заявило, что служебное расследование проведено в твое отсутствие, что является нарушением, и принимать по результатам этого расследования никаких решений нельзя. Но ты хоть представляешь реакцию Палагушина?!
Но все рассказанное заместителем и товарищем Илья воспринимал равнодушно:
– Все это туфта, Артем! Ну, взбрыкнул молодняк, потому как знает, что дело комбатом сфабриковано. Но Палагушин битый волчара. Вот увидишь, он все равно найдет вариант развернуть дело так, как надо ему. Если уже не нашел! Мужикам, конечно, спасибо, только не следовало им защищать меня. Себе же хуже и сделали. Палагушин часть целой Системы, которая сложилась в армии, а Систему отдельными выпадами не разрушить. Она сама сожрет себя! Вопрос, когда? Думаю, что скоро. Но ладно, хрен с ним, с собранием этим, посоветуй, что мне с Ириной-то делать?
