Десантник начал подниматься вверх. Он схватил неприятеля, затащил под воду и попробовал поймать его правую руку, в которой тот держал пистолет. Неприятель сопротивлялся. Он брыкался и норовил ударить нападавшего левой рукой в подбородок. Когда это ему не удалось, он вцепился Владимиру в густую щетину и стал ее рвать. Сержанта этот женский прием не на шутку рассердил. Он был вынужден отпустить правую руку противника и ударил его кулаком в нос. Янки с невероятной яростью направил пистолет в сторону русского.
Локис вновь перехватил правую руку «орудийщика». Тот любой ценой хотел приставить пистолет к горлу десантника и нажать на курок. Десантник же своей силой сдерживал это рвение. Положение усугублялось тем, что обоим начинало не хватать воздуха. Однако до помутнения в глазах они продолжали борьбу. Это воистину была борьба не на жизнь, а на смерть.
Неожиданно рука Володи дрогнула. Он даже не понял, почему это произошло. То ли легкая судорога, то ли давало о себе знать переохлаждение. Но этого хватило, чтобы американец освободился от хватки. Боясь упустить время, он повернул пистолет в направлении русского и нажал курок. Раздался глухой выстрел. Пуля полетела в десантника. Он никак не мог успеть оценить ситуацию. Лишь интуиция подсказала ему остаться в том же положении и не двигаться. Пуля прошла мимо, слегка задев его шею.
После этого оба быстро устремились на поверхность. Им катастрофически недоставало воздуха. Они качались на волнах и жадно вдыхали колючий арктический холод. Стрелок перезарядил пистолет. Десантник уловил его движение и сразу подплыл к нему. С трудом удерживаясь на поверхности, Локис несколько раз ударил врага по лицу. Американец поднял пистолет. Русский мгновенно перехватил его руку и надавил на его указательный палец. Обойма постепенно опустошалась. Зенитчик свободной рукой силился нанести удары. Особого вреда они не причиняли. Тогда Владимир из специального чехла, прикрепленного с внутренней стороны голенища унт, извлек десантный нож-стропорез и вонзил «орудийщику» в грудь. Тот ахнул и захрипел. Тело его обмякло. Десантник тут же отпустил его. Ледяные океанские воды живо приняли свою очередную жертву.
Контрактник огляделся. Перед глазами пульсировали темные, с разноцветными вкраплениями пятна. Он помотал головой. Но тщетно – зрение в норму не пришло. В ушах стояло странное гудение. Казалось, что вот-вот лопнут барабанные перепонки. Голова раскалывалась от невероятной боли. Оставаться дальше в холодной воде было нельзя. В противном случае можно было присоединиться к ушедшему в пучину американцу. При всей тяжести своего физического состояния Локис осознавал, что ему нужно скорее выбираться.
Боковым зрением Володя заметил льдину. Находилась она метрах в двадцати от него. Развернувшись, он поплыл по направлению к ней. Плыть было очень непросто. Долгое пребывание в ледяной воде не осталось бесследным. Насквозь мокрая форма подмерзала и постоянна увлекала вниз. Оставаться на поверхности ему стоило немалых усилий. Но он настойчиво продолжал движение. «Не отступать и не сдаваться!» – повторял Локис про себя. Когда становилось совсем невмоготу, он делал совсем небольшие передышки. Чем ближе оказывалась льдина, тем меньше ему хотелось медлить. Он пытался делать мощные рывки. Пользы от них никакой не было. Контрактник лишь все больше изматывал себя.
Преодолев вплавь немалое для арктических условий расстояние, десантник наконец добрался до своей цели. Еле живой от переохлаждения и усталости, он стал карабкаться на льдину. Здесь его тоже ожидало определенное испытание. Ведь подходящих для подъема наверх выступов или впадин не было. Пришлось обплывать льдину по периметру и искать более-менее сносное место для того, чтобы взобраться. Через какое-то время он такое место нашел и забрался на льдину. Оказавшись наверху, встал на ноги. Однако у него не нашлось сил, чтобы устоять. Темные пятна полностью затуманили его взор. Володя неуклюже пошатнулся, потерял сознание и рухнул на лед.
Субмарина выходила на расчетную точку. Вот-вот должна была показаться моторка. Морпехи пребывали в состоянии полной боевой готовности. Они ожидали только команды. Джонсон про себя считал секунды до момента отдачи приказа о захвате вражеской группы. Наступила пора взять их в плен. Слишком уж много хлопот они доставили. Внимание помощника капитана было сосредоточено только на этой мысли. Находясь с бойцами на капитанском мостике, он даже не заметил исчезновения стрелка носового орудия. Визуально зафиксировать его отсутствие на боевом посту было нельзя.
Старпом собрался напомнить зенитчику о необходимости поддержки с его стороны акции по захвату русских. Едва он взял рацию внутренней связи, как его побеспокоили локаторщики.
– Сэр, кажется, у нас проблема, – неуверенно произнес специалист по локации.
– Что еще произошло? Вам кажется или у нас на самом деле проблема?
– Проблема. Менее чем в шести-семи километрах от нас движется воздушное судно. Судя по характеристикам полета, это вертолет. Скорость его движения – предельно низкая. Вероятно, его пилоты ведут поиск. Здесь вертолет появится где-то через десять минут.
– Чей это вертолет? – с заметным напряжением в голосе спросил Джонсон.
– С полной уверенностью сказать невозможно. Однако мы предполагаем, что это вертолет русских. Есть кое-какие особенности, которые позволяют выдвинуть такое предположение. Отсюда и опасность.
– Понятно. Русские буквально наступают нам на пятки. Это действительно опасно и неприемлемо для нас. Мы никак не можем допустить демаскировки субмарины. Вертолет не должен нас обнаружить. А если обнаружит, то его необходимо уничтожить. – Помощник капитана многозначительно поднял палец вверх, будто пришел к парадоксальному открытию. – Для этого мы используем носовое орудие. Боеприпасы у нас еще имеются. Да и стрелок просто пылает желанием отомстить русским любым возможным способом. Сейчас я с ним потолкую.
Исполнявший обязанности командира подводной лодки нажал кнопку рации и попытался взывать «орудийщика». Попытка оказалась напрасной. Боец не отзывался, хотя передающее устройство было исправным. Старпом попробовал рассмотреть место стрелка. Это удавалось сделать с трудом. Лишь слева по борту он заметил барахтанье двух дерущихся человек. Сначала он готов был отдать морпехам приказ об открытии огня. Но спустя мгновение передумал. Была велика опасность потерять еще и специалиста-зенитчика.
Джонсон раскрыл рот в готовности приказать своим бойцам спуститься на палубный настил, двинуться к носовой части и ликвидировать противника, утащившего в воду стрелка. Однако ни одно слово не успело вырваться из его глотки. В тот самый момент раздался крик кого-то из числа морских пехотинцев:
– Вертолет на горизонте!
Все, кто стоял на мостике, резко повернули головы. Далеко в небе виднелась темная точка. С каждой секундой она становилась все крупнее и крупнее. Ее нельзя было ни с чем перепутать. Это на самом деле был вертолет.
Горло помощника капитана пересохло. По телу прошла мелкая дрожь. Ладони в перчатках вспотели. Он не сводил взгляда с приближающегося объекта. Вертолет был вестником полного провала операции американцев. Нужно было срочно что-то предпринимать. Однако Джонсон все еще бездействовал. Его бездействие было непростительным. Это быстро поняли даже бойцы, находившиеся рядом с ним.
– Сэр, что вы прикажете делать?! – спросил один из морских пехотинцев. – Не хотелось бы впустую тратить время. Вертолет с русскими совсем скоро будет над подводной лодкой.
Старпом мгновенно вышел из ступора.
– Все вниз! Немедленно! – громко прокричал он. – Начинаем срочное погружение! Вертолет ни в коем случае не должен нас засечь. Попытаемся скрыться и остаться незамеченными. Задание, порученное нам командованием, должны быть выполнено любой ценой!
Тут Джонсон боковым зрением увидел моторку с русскими.
– Пустите по ней хоть пару очередей, – бросил он бойцам.
Те прицелились и начали стрельбу. Ее результативность проверять было некогда. Старпом и морпехи скрылись в люке.
Затем приказ Джонсона был продублирован для всех остальных членов экипажа. Его экстренное решение было крайне рискованно. Ни один из техников не мог поручиться за последствия, ведь после взрывов гранат на субмарине имелись серьезные неполадки. Устранить их в походных условиях было просто невозможно, а погружаться с ними было верхом безрассудства.
Приказ отдал исполняющий обязанности командира судна. Никто из членов экипажа не мог ему возразить. Ведь приказ есть приказ. Он подлежит беспрекословному исполнению. Даже в тех случаях, когда это грозило неминуемой трагедией. Но попасть в плен к русским не хотел никто. Такой вариант даже не подлежал обсуждению.
Экипаж быстро готовился к погружению. Субмарина должна была как можно скорее оказаться под водой. Никому даже и в голову не пришло заикнуться о погибших морских пехотинцах и капитане Гарфункеле.
