Вижу цель в круглом проеме открытого люка. Давлю на спусковой крючок.
Два выстрела звучат одновременно.
И одновременно падают два тела…
* * *
Получив страшный удар в грудь, я отлетел к ногам молодой женщины.
Боль отдает в ключицу при каждом вдохе; в глазах темно, дышать трудно. Анна стоит рядом на коленях, ее перепачканные в крови руки трясутся…
Немного начинаю соображать, когда сбоку подходят капитан с Питером. Капитан опрятен и чист, с пистолетом в холеной ладони. Питер покачивается; на треугольном лице кровоподтеки, к рассеченному лбу прижат скомканный бинт.
Капитан отталкивает плачущую женщину, цедит что-то сквозь зубы и целит мне в голову.
Анна вновь припадает ко мне, закрывая телом и крича подводникам что-то по-английски…
Узколобый недобиток бьет ее ногой и рычит:
– Ты останешься у нас вместе с блоком! А его мы пристрелим и выбросим из судна!
Упавшая Анна поднимается. В глазах и слезы, и ненависть. Сев на палубу рядом со мной, она берет мою руку и с гордым презрением смотрит на Питера:
– В таком случае далеко вам отсюда не уплыть.
– Кто нас уничтожит?! Все, что он говорил, – блеф! – брызжет слюной командир пловцов. – Мы соврали вам, понимаешь?! Соврали об оставшихся пятнадцати минутах до истечения срока ультиматума! Когда он интересовался временем – отпущенные полтора часа уже прошли.
Крепко сжав мою ладонь, женщина молчит.
Пловец вытирает об себя испачканные кровью наручные часы и трясет перед ее лицом циферблатом:
– Видишь, прошло уже больше двух часов! Видишь? А снаружи – ни звука! Знаешь, почему? Потому что на глубине рядом с лодкой никого нет! На вашем старом проржавевшем корабле не осталось воздушной смеси или выведены из строя все боевые пловцы. Вы ничего с нами не сделаете, поэтому сиди, сучка, и не дергайся, а не то и тебе вышибем мозги!..
Пуля пробила правое легкое. Из груди рвется кашель вместе с кровью и солоноватыми ошметками. Признаться, мне очень хреново. Такое ощущение, будто внутри легкого тлеет огонь.
– …Сейчас я надену костюм и выйду через шлюз для осмотра гребного винта. А заодно вышвырну труп твоего дружка, – промокая бинтом разбитый лоб и морщась от боли, разоряется Питер. И поторапливает капитана.
Тот вновь поднимает пистолет. В тишине, прерываемой всхлипыванием Анны, раздается щелчок взводимого курка.
– Нет… Нет… Нет… – причитает она.
Проходит секунда, вторая…
Я отлично вижу плавное движение побелевшего на сгибах указательного пальца.
Вот-вот грохнет выстрел, и свет навсегда для меня погаснет.
– Нет… Нет…
Сейчас…
Ну?..
Однако вместо выстрела что-то грохает снаружи по корпусу. Потом второй раз, третий, четвертый.
Четыре удара по рубке. Через равные промежутки времени.
Глава четвертая. Море Лаптевых
В центральном посту повисает гробовая тишина: все молчат, и даже Анна перестает всхлипывать. Она и не догадывается о дефиците комплектов для дыхательных аппаратов, исключающий спуск на глубину нашей очередной смены, но пламенная речь узколобого пловца была напориста и убедительна.
Капитан опускает пистолет, на лице царит обескураженное выражение.
Похожее выражение и на треугольной физиономии Питера. Переглядываясь, они силятся дать новую оценку ситуации и найти оптимальное решение.
Наверное, и я выгляжу нелепо, ибо для меня стук снаружи – еще большая неожиданность.
Словесная перепалка в стане местного начальства прерывается второй серией ударов по корпусу – более энергичной и требовательной.
Капитан хватает валяющийся у ног огнетушитель и один раз бьет его дном о переборку.
На душе становится полегче: один удар означает согласие.
– Одевайся! Живо! – командует женщине Питер.
Она медлит.
– Собирайся, Анна. Тебе пора наверх, – легонько сжимаю ее пальчики. Затем поднимаю грозный взгляд на пловца (можно, раз Бог на нашей стороне): – Приготовьте блок. Она забирает его с собой…
– Блок должен остаться у нас, – бурчит узколобый. Без недавней самоуверенности, но с тупым упрямством в глазах.
Нутром чую, что продавить его или капитана не составит труда. Нужно лишь проявить твердость и дождаться третьей серии ударов по корпусу лодки. Уверен: до капитуляции противника – один короткий шажок.
Однако поставить подводников на место и добиться своего не выходит – от жестокого приступа кашля сознание стремительно мутнеет и уносится прочь…
Окончательно рассудок не покидал. Я слышал стук по корпусу, другие звуки и речь, правда, не всегда их понимая. Иногда ощущал прикосновения; различал сквозь приоткрытые веки размытые пятна тусклых плафонов. Надо мною и рядом что-то перемещалось, постоянно меняя форму и обличье.
Вероятно, прошло минут десять, прежде чем мозг отогнал наваждения и начал восстанавливать функции, поочередно включая в работу чувства, память, способность мыслить.
Узнаю морячка, получившего огнетушителем по горбу. Оклемавшись, он волочет тело своего коллеги, коему повезло гораздо меньше – голова проломлена, на палубе остается обильный кровавый след.
Затем морячок снимает с запястий женщины наручники и помогает ей с комбинезоном и снаряжением. Чуть поодаль сидит Питер, а капитан накладывает повязку на его узкий лоб.
Питер отдает короткие приказы морячку, и тот послушно изымает из снаряжения Анны нож, фонарь и станцию гидроакустической связи.
Спустя короткое время картина меняется: морячок приносит из носового отсека черный с синими вставками гидрокостюм, в который обряжается пловец с перемотанной башкой; Анна же, воспользовавшись моментом, присаживается возле меня.
Шепчу ей:
– Если не встретят – иди к поверхности самостоятельно. Дыхания не задерживай, поднимайся медленно. Через каждые две минуты выполняй «площадку» и контролируй давление в баллонах. А сейчас забери у них командный блок ракеты. Слышишь?..
– Молчи. Не трать силы, – прикрывает она ладошкой мои губы. – А блок я забирать не стану.
Пытаюсь протестовать. Анна выразительно глядит на меня и что-то пихает в плечевой карман моего гидрокомбинезона. Потом наклоняется и целует в щеку.
– Блок должен остаться в лодке. Чтобы у тебя сохранился шанс…
Снаружи больше не стучат. Подозрительная тишина усиливает нервозность подводников, и они ускоряют подготовку к выходу. Последние приготовления происходят у вертикального трапа, ведущего в шлюз.
– Ты хорошо меня понимаешь, верно? – подтягивая лямки дыхательного аппарата, говорит по-английски Питер.
– Понимаю, – морщится молодая женщина.
– Мы не сомневаемся в том, что ты расскажешь командованию о ранении своего приятеля. Но у нас к тебе небольшая просьба: не забудь упомянуть и о том, кто затеял бузу в лодке, закончившуюся перестрелкой. И о двоих убитых на борту…
– Я не собираюсь фантазировать и расскажу все, как есть! – в меру эмоционально отвечает Воронец. – Только и вы потрудитесь исполнить наш договор.
– Что именно?
– Как что? Ровно через два часа вы обязаны отпустить нашего пловца. Иначе…
– Мы дадим ему возможность покинуть корабль. Однако если он испустит дух раньше, чем вы его найдете, – не обессудьте, – с наигранной любезностью говорит узколобый. И, теряя терпение, шипит: – Скорее надевай маску и поднимайся!
«Хороша, чертовка, – невольно любуюсь профилем Анны, – немного портит английский язык, но это еще можно исправить…»
Несмотря на мое невежество, общая суть короткой беседы на вражеском диалекте ясна. Ничего для меня удивительного.
Покончив со сборами, Питер первым лезет по вертикальному трапу. Немного выждав, Анна берется за перекладину, оглядывается и ободряюще улыбается. Я отлично вижу, насколько ей тяжело. Вижу полные слез глаза, но приподнимаю в ответ руку, демонстрируя свой «здоровый тонус»…
* * *
В лодке – трое, не считая трупов.
Капитан сидит за пультом и поддерживает гидроакустическую связь с вышедшим освобождать винт Питером. Морячок делает приборку, отмывая центральный пост от крови. Я же облокотился спиной о пульт, отыскав тем самым наиболее удобную позу, в которой меньше достает кашель.
Грудь побаливает; сильное жжение внутри не прекращается. Предполагаю, что это реакция на инородное тело – пулю. И жечь будет до тех пор, пока ее из меня не извлекут. А извлекут ли? Успеют?..
В мою сторону изредка посматривают, но без настороженности, а скорее из любопытства: жив еще, не помер?
Нет, не помер, хотя и чувствую себя препогано.
Дабы отвлечься от боли и кашля, представляю действия тех, кто вышел из субмарины. Канитель с заполнением шлюза забортной водой отняла минуты три-четыре. Из шлюза Питер, несомненно, вытолкнул женщину первой. Убедившись в том, что поблизости нет боевых пловцов, он покинул рубку и направился к корме. Освободить гребной винт нетрудно и в одиночку – на это уйдет минут десять-двенадцать. За это время Анна должна достичь поверхности…
