«Ну-ну, ищите! – подумал я и криво улыбнулся. – Мы еще поборемся. Целая ночь впереди. Мое преимущество в том, что Витины бандюки и сотрудники полиции не знают, куда я намылился: вверх или вниз по течению. А силенок у них недостаточно для того, чтобы обшаривать и держать под контролем оба берега. Слава богу, пока не видно катеров! А то они давно прочесали бы всю реку».
Над моей головой нависли бетонные сооружения моста. Казалось, яхта вот-вот зацепит верхушкой мачты монолитные пролеты.
Наконец-то суденышко вырвалось на свободу из тесного мостового плена. Сверху вновь вспыхнули звезды. Яхта пошла дальше, к окраине Петровска.
От форштевня мне пришлось отцепиться и энергично грести к берегу, когда сзади появились огни двух патрульных катеров. В район «Брудершафта» они подошли со стороны центра города, где имелось множество причалов. По пути катера ощупывали прожекторами темную воду, теперь же один из них начал обследовать акваторию напротив клуба, а второй пустился догонять яхту.
К этому времени парусное судно оттащило меня от траверза плавучего клуба километра на полтора. В этом месте река сужалась метров до двухсот, и плыть до берега мне пришлось недолго. Катер настиг яхту, едва я успел выбраться на низкую бетонную плиту.
На окраине Петровска берег не выглядел столь ухоженным, как в историческом центре. Ни ровного парапета, ни белых подсвеченных фасадов на фоне черного неба, ни бесконечных рядов желтых фонарей на столбах. Лишь скромная неоновая вывеска какого-то магазинчика мигала в робком одиночестве на другой стороне пустынной асфальтовой дороги.
Я перебежал проезжую часть, юркнул в проулок, примыкающий к набережной, быстрым шагом преодолел подъем, пересек еще две улочки. Затем свернул влево и плутал какими-то дворами, пока не набрел на тихий закрытый скверик, окруженный спящими домами.
Я решил, что пора передохнуть, упал на скамейку, стащил с себя рубашку с брюками и принялся выжимать их. Но долго торчать в скверике я не собирался. В ближайшие часы все кварталы, прилегающие к набережной, будут прочесаны. К утру начальство поставит на уши все подразделения полиции, и мои преследователи возьмутся за другие районы.
Я восстановил дыхание, поднялся и, воровато оглядываясь, побрел в сторону дома. Добираться до него по узким закоулкам предстояло не меньше часа.
Первая ликвидация запомнилась мне на всю жизнь. Я старался избегать встреч с прохожими и редкими авто и удачно добрался до квартиры. Там высушил одежду, напился крепкого горячего чая и завалился спать.
Проснувшись, я первым делом включил местный телевизионный канал и с ухмылкой на устах выслушал новость о чрезвычайном происшествии. Оказывается, ночью произошло коварное заказное убийство Виктора Макеева, уважаемого в Петровске бизнесмена, так много сделавшего для процветания родного края. Надо же!
«Преступники должны ответить за этот беспредел! – брызгал слюной на обратную сторону экрана какой-то депутатишко, корешок покойного Вити. – И пусть подлые убийцы не сомневаются – правда и закон восторжествуют! Они будут найдены и преданы суду!»
– Уже восторжествовали, – буркнул я и отправился варить кофе.
В тот же день я позвонил Забравской и назначил встречу в отдельном кабинете кафе «Радуга».
– Извини, фотографии сохранить не удалось, – посетовал я, передавая Милене пустую флешку.
– Ничего страшного. Шеф очень доволен твоей работой, – сказала она, затем вдруг томно улыбнулась, подмигнула и заявила: – Не хочешь отпраздновать яркий дебют? У меня дома есть бутылочка отличного виски.
«Вибратор тебе в помощь», – подумал я, вслух же соврал, придав голосу горький трагизм:
– Прости, Милена, сегодня вечером я ужасно занят.
Красотка встала, тяжело задышала, нависла надо мной и нацепила на личико образ, наполненный благородным негодованием. Любой мужчина на моем месте должен был бы почувствовать себя веселым фашистом, который просто от нечего делать и для поддержания спортивной формы убивает родную муттер.
Авиарейсы на Москву из провинциального областного центра уходили через каждые три часа. Мы без проблем купили три билета, затем пообедали в ресторане, где и дождались объявления на регистрацию.
До самого взлета Катя нервничала, теребила ремешок маленькой сумочки, вздыхала и оглядывалась по сторонам. Наконец-то самолет оторвался от полосы, набрал высоту и взял курс на столицу.
Дашка плотно поела в ресторане, вдоволь наигралась с новеньким телефоном и быстро заснула в кресле у окна. Оно и не удивительно. Я поднял ее в шесть утра.
Катя сидит в центре, я у прохода.
– Никогда бы не подумала, что моя жизнь в одночасье так круто изменится, – негромко рассуждает она. – Жила, работала, никого не трогала, не обижала…
– Понимаешь, чем умнее люди, тем виртуознее они нас обманывают. Тебе просто не повезло.
– В чем же?
– В том, что после смерти мужа ты унаследовала долю акций богатой и прибыльной компании.
– Разве это является поводом для убийства?
– Для нормальных людей – нет. А для криминала ты просто золотая жила. Вокруг больших денег всегда крутятся подозрительные элементы, и если ты не выросла в бизнесе, то выжить в нем тебе будет крайне сложно.
– Да, я выросла в другой системе ценностей, – с горечью соглашается она, вздыхает, устраивает голову на моем плече и спрашивает: – Что же нам теперь делать?
– Для начала изучим мир в условиях пятизвездочного комфорта.
– Предлагаешь поездить по разным странам?
– Почему нет? Что наша жизнь? Всего десять лет свободы: семь до школы и три после выхода на пенсию. Когда еще представится такой случай?
– Кажется, я пока не готова навсегда уехать из России.
– Кто знает, на сколько мы уезжаем?
– Надеешься вернуться?
– К любому переезду из одной страны в другую следует относиться как к временному событию. Нельзя жечь мосты, рубить канаты и произносить глупое слово «навсегда». При таком подходе даже неудачно сделанный выбор станет всего лишь полезным опытом.
Она поднимает голову, одаривает меня долгим взглядом, потом целует в щеку и шепчет:
– За последние дни я успела убедиться в том, что ты все делаешь абсолютно правильно. Поэтому заранее согласна с любым твоим решением.
«Ого! – подумал я. – Да с такой умной женщиной хоть на край света!»
В Москву наш самолет прибыл в одиннадцать с копейками. Дашка не хотела просыпаться, и до сектора получения багажа мне пришлось нести ее на руках. Состояние, что называется, с кровати подняли, а разбудить забыли. Внутри терминала она понемногу пришла в себя, стрельнула у мамы мелочь и побежала к автомату за газированной водой.
– Куда мы теперь? – с грустью в голосе спрашивает Катя.
– Для начала возьмем такси и рванем в Шереметьево.
– А потом?
– Все дороги ведут в Рим, сексуальные фантазии – в Таиланд. А мы махнем в Турцию. Такой вариант подходит?
– Почему в Турцию? – удивленно спрашивает она.
– Можно в Египет или Алжир. И только потом в Испанию.
– В Испанию?! Ну а почему не сразу туда?
– Видишь ли, наш путь по России рано или поздно отследят. А дальше у оппонентов начнутся сложности. Зачем же мы будем облегчать им задачу? Пусть поломают мозги.
– Ясно. А что потом?
Я загадочно улыбаюсь и заявляю:
– Потом я предложу тебе выйти замуж.
– Замуж?!
– Да. А ты пока не теряй времени и хорошенько подумай над тем, нужен ли тебе безработный муж.
– Кто сказал, что ты безработный? В Германии у меня есть отель. Если нанять хорошего юриста и продать его, то на вырученные деньги можно купить в Испании жилье и нормальный бизнес.
– Ты все-таки хочешь попробовать свои силы в бизнесе?
– Надо же когда-то начинать.
– Это вариант. Любой бизнес предполагает наличие офиса, верно?
– Да.
– Тогда я готов поработать в нем секретарем-референтом, швейцаром или сторожем. Возьмешь?
– Разберемся, – говорит она и смеется. – Может, секретарем, а может, и совладельцем.
Все было нормально до прибытия в Шереметьево. В аэропорт мы приехали в тринадцать сорок. Я тут же подошел к кассе, постоял в небольшой очереди и поинтересовался у миловидной девушки о наличии мест в Анкару.
– Сколько вам нужно билетов? – спросила она и заглянула в монитор компьютера.
– Два взрослых и один детский.
– Вам повезло. Только что были сданы несколько билетов.
– Беру, – сказал я и протянул девушке три загранпаспорта и деньги.
Я получаю проездные документы, поворачиваюсь, чтобы вернуться к Кате, и натыкаюсь взглядом на двух молодых мужчин, медленно идущих вдоль билетных касс.
