— Гляди! Вон они плывут!
— Ах, суки!
— Ну, ничего, сейчас мы поговорим! — раздались крики «честной компании».
Все прильнули к иллюминаторам. Под вертолетом двигалась «флотилия» староверов. Десяток моторок шли вверх по реке.
— Ну, что будем делать? — произнес Ерин. — Давайте решать.
Все переглянулись.
— Да мочить их… — послышался чей-то голос.
— Погоди. Тут ведь как посмотреть, — произнес помощник Романенко, — одно дело — положить пару десантников, тем более без лишних глаз и ушей. Этот вариант понятен. А так что же получается — чтобы добыть этот чемоданчик, придется устроить настоящую бойню. Ведь придется всех староверов перестрелять!
Романенко сжал кулаки. А что, если сделать несколько заходов и все же…
К обсуждению подключился и пилот, поделившийся своими опасениями по поводу того, стоит ли близко подходить к моторкам.
— Да вы сами посмотрите — они же все вооружены! — кричал он. — Я вообще на такое не договаривался.
— А денежки немалые получать ты тоже не договаривался? — жестко произнес Романенко. — Давай снижайся. Попробуем их припугнуть.
Словно в ответ на это, снизу прозвучало несколько выстрелов. Все замерли, прислушиваясь.
— Вот так жахнут куда надо, и вертолет кувырком, — послышался чей-то опасливый голос, — и все. Финита ля комедия.
— Не попали… — произнес один из «бойцов».
— Дурак! — повысил голос Ерин. — Им попасть — раз плюнуть. Предупреждают, гады. Их так просто не возьмешь.
Лысый молчал. Да и что тут было сказать? А успех тем временем окончательно ускользал.
— Оп-паньки, — скривился он, видя, как из-за леса выплывает вертолет.
Романенко сразу же узнал его — это был губернаторский вертолет. И это в корне меняло дело, последние сомнения окончательно отпадали. Ну, не будешь же расстреливать вдобавок вертолет главы края!
— Уходим! — хрипло приказал он.
Вертолет на вираже скрылся за деревьями.
«Флотилия» все так же ровно, не сбавляя хода, шла по реке. Вертолет Пересветова, сопровождая их, заходил то слева, то справа. Максимально снизившись, он завис над моторками. Задравший голову Батяня увидел, что высунувшийся из винтокрылой машины человек показывает пристать к берегу, где их подберут.
Лодка, в которой находились Батяня, Дингли и Любинский, была просторной и вместительной. Вокруг двигались остальные «корабли флотилии староверов», а к Батяне повернулся сидевший за рулем бородач:
— Во как пугнули мы их, а?
— Да, впечатлили, — кивнул майор.
Места вокруг были красочными и живописными. Берега реки — каменистые, высокие; иногда расщелины в скалах достигали метровой ширины. Огромные валуны высились по сторонам, некоторые выступали из воды.
— Сложный фарватер, — прокомментировал Лавров.
— Чего говоришь? — Хозяину лодки такое заковыристое слово было, похоже, незнакомо.
— Не одна, видимо, лодка на камни напоролась?
— У нас здесь все каждый камушек знают. Разве только чужаки напороться на валун могут, но те здесь бывают редко.
«Зато метко!» — усмехнулся майор.
Да, если каждое появление чужаков здесь будет сопровождаться такими событиями, то местным можно памятник ставить. Впрочем, сегодня они и так заслужили самой высокой похвалы.
Вертолет губернатора продолжал кружить над головой. Люди в винтокрылой машине всеми силами продолжали сигналить, чтобы лодки пристали к берегу.
— Вишь, как надрывается, — усмехнулся хозяин моторки, — аж слезы наворачиваются.
— Майор, ты что, не видишь? Приставай к берегу! — засуетился Любинский.
— Заткнись, — бросил Батяня.
— Послушай, мы же можем договориться, — зашептал, подвинувшись к нему, секретарь, — ты пойми, никуда ты от Пересветова не уйдешь. Он перевел дух и продолжил: — Ты что же, думаешь у этих старообрядцев отсидеться? Ну, это же просто смешно!
— Смешно — посмейся.
— Да не о том я. Куда ты денешься? Губернатор тебя на дне моря найдет. Давай решим по-хорошему…
В разговор включился очухавшийся Дингли. Видя, что все может измениться, причем еще больше не в его пользу, он также принял участие в «торгах». Прежние полмиллиона очень быстро превратились в сумму намного большую.
— Ну, ты подумай — лимон баксов! Ты же никогда в жизни и малой толики этого не получишь!
— Пошли вы все на хрен, — устало произнес Лавров.
Эта парочка ему уже осточертела настолько, что он не мог ее видеть.
— Продажные вы твари. Слышали выражение «вор должен сидеть в тюрьме»? Вот именно это вас и ожидает. А уж я об этом позабочусь, даю вам слово. Моя бы воля, я вообще с вами по-другому поговорил бы.
Батяня поймал себя на мысли, что он с удовольствием пристрелил бы обоих.
— Но закон не позволяет, — вслух произнес он.
— Да ты меня еще с тех времен ненавидишь! — вдруг взорвался Любинский. — Я-то понимаю, при чем здесь твоя честность. Если сам не можешь от жизни взять все, то и другим не даешь. Те, кто могут сами себя сотворить, поднять над массой…
— Дерьмо ты, Любинский, — сплюнул за борт Батяня, — как был дерьмом, так и остался.
Дингли снова пытался напирать на свой статус иностранца, но, столкнувшись с мрачным взглядом Батяни, затих.
— Не все на свете продается, — завершил свое общение с ними Лавров, — понятно вам это или нет, но это так.
Не обращая никакого внимания на нависавший вертолет главы края, Лавров переключился на общение с местными.
— Да, мужики, выручили вы нас крепко, что и говорить. Если б не ваше появление, то…
— Кирдык бы вам! — весело продолжил бородач по имени Петр и захохотал, словно речь шла о чем-то крайне веселом.
Лодки еще не успели причалить к берегу, как внимание всех привлек резкий шум, будто сотня пуль просвистела мимо. Стремительно неслась стая уток, а за ней, быстро махая крыльями, мчался сокол. Все подняли головы и замерли в ожидании. Еще секунда, две — хищник нагнал стаю и высоко взвился над нею.
— Сейчас вдарит! — проговорил бородач.
Гогочущие утки в смертельном страхе рассыпались в разные стороны. Но сапсан действовал наверняка. Свернувшись в комок, он камнем упал на жертву. Остальные птицы подняли панический крик и растерялись в пространстве. Скрылся за лесом и хищник с тяжелой добычей. Это произошло буквально в одну минуту. Над рекою снова стало спокойно — ни уток, ни крика. Только в воздухе, там, где произошла трагическая развязка, сиротливо кружилась кучка перьев. Они медленно опустились на воду и исчезли.
— Вот так оно и бывает, — протянул сибиряк, — кто сильнее, тот и выживет.
— Так расскажите, как ваша флотилия там оказалась? — возвратил его Батяня к более прозаическим вопросам.
— Наши-то Фатеев да Дужников в тайге слышали, как перестрелка началась, — принялся объяснять Петр, — ну, а Фатеев возьми да и вспомни, что один из ваших, парнишка, стало быть, наш человек.
Он кивнул на сержанта.
— Это какой Фатеев? — сдвинул брови майор.
— А Пров это. Да видали вы его, когда у нас в деревне-то были.
— Ну да… — кивнул майор. — Помню.
— А насчет этого у нас строго — своих надо спасать. Мы ведь живем, как в той поговорке: «Сам погибай, а товарища выручай». Вот мы и двинулись на лодках-то.
— А если бы не было у меня тут его, Ломакина? — хитро прищурился Батяня. — Пошли бы на помощь?
— Не пошли бы.
— Ну, как же так?
— А вот так. Мы тут друг в дружку из автоматов не палим и миллионами не разбрасываемся, — сурово ответил старообрядец. Помолчав, он добавил: — По божьим законам жить стараемся, а не как эти, — Петр кивнул в сторону понурых Любинского и Дингли, — по волчьим. Так что, мил человек, я врать не обучен, а ты спросил — я тебе правду и ответил.
— Так неужели…
— А чего — «неужели»? — ухмыльнулся бородач. — Мы в дела безбожников не лезем. А вот они лезут к нам, как тараканы из щелей. Еще с семнадцатого года.
Он рассказал о том, что во времена Иосифа Виссарионовича кто обнаруживал живущих в глуши староверов, даже случайно, обязан был об этом донести. После этого к старообрядцам засылался человек, который говорил, что он уходит от мира, хочет принять крещение и остаться жить с ними. Староверы давали ему испытательный срок, говорили, когда будет назначено крещение. Человек исчезал, а вскоре по его следам приходил карательный отряд, который уничтожал поселение.
Батяня уже знал, что ортодоксальные староверы считают безбожниками даже традиционных верующих-православных. Что уж говорить об их компании…
«Вот ведь святоши! — злобно глядел на местных Любинский. — По божьим законам вы живете! Да вы не живете, вы существуете, как червяки безмозглые. Мир давно изменился, и только вы не хотите этого видеть. И Лавров — товарищ вам в этих делах. Ненавижу!»
