– Надо бы коттедж освятить, – Сивый подкинул в камин дровишек.
– Какой коттедж? Этот, что ли? – Наивная пьяненькая улыбка заиграла на губах крепыша.
– Не-а. Через два месяца здесь будет коттедж. Поставлю по соседству. Поди глянь, что там с машинами. С чего это сигналка выла? Может, шарится кто.
Фрол наклюкался порядочно, забыв, кто он и где.
Опомнился, когда увидел, как встает холоп Сивого. Валетов живо поднялся со своего пуфика со стопкой в руке и зычно поинтересовался, хотят ли хозяева будущего коттеджа местных частушек.
Они хотели.
– Можно тишину?
– Выключи, – разрешил борода, потрясая в воздухе одной из двух куриных ног. – Послушаем.
Валетов знал несколько четверостиший и рассчитывал дать Витьку еще время. На несколько минут должно было хватить.
Взяв ложку и крышку от маленькой кастрюльки, оказавшейся поблизости, он начал отбивать ритм:
– Бум... Дун-дун-дун. Бум... Дун-дун-дун. У мужика была жена, бум... Дун-дун-дун. Кривоногая карга, бум... Дун-дун-дун. И не видит ни хрена, бум... Дун-дун-дун. Зато заморит и быка, бум... Дун-дун-дун.
Фрол старался вовсю, раскачивая головой и начиная выхаживать по гостиной, словно шаман в полнолуние. Разворачивалось целое представление.
Дриньканье посуды и звуки, сильно походившие на вой большой собаки – ну не все ж Доминги или Басковы, – застали Витька в неудобной позиции, когда он пыжился и тужился, готовя мину для «Ауди». Надо было поспешать. Товарища его надолго не хватит, а тут еще придется повозиться. «Быстрее», – командовал он сам себе, сосредотачиваясь на процессе.
– Самогонку пьет ребенок, бум... Дун-дун-дун. Как молоко сосет теленок, бум... Дун-дун-дун. Мать давала по чуть-чуть, бум... Дун-дун-дун. Чтобы смог пацан уснуть, бум... Дун-дун-дун. Привык к напруге организм, бум... Дун-дун-дун. Да будет жив алкоголизм, бум... Дун-дун-дун.
Зрители, разогретые водкой, приняли выступление на ура. Частушка про ребенка просто свалила девчонок в пьяненькую истерию. В гостиной стало жарко. Открыли окно.
Для создания лучшего впечатления исполнитель сменил ритм.
– Дамочки, закройте ушки. Бум, дун, бум, дун-дун. Сейчас частушки буду петь. Бум, дун, бум, дун-дун. Как мужик любил зверюшек. Бум, дун, бум, дун-дун. Но не кушать их, а есть. Бум, дун, бум, дун-дун.
Витек справился. Выбираться с переднего сиденья было неловко. Он покатился вниз на бетон, рукой уцепился за дверцу, прокрутился. В результате дверца «Ауди» сильно хлопнула. «Зря минировал!» – неслось в голове, а сам он стремительно запрыгивал в «БМВ». Движок тихонько работал на малых оборотах. Хорошо делают немцы. Запустил двигатель, а в доме не слышно.
С улицы послышался глухой удар. Сивый резво двинулся на шум, вытаскивая по пути из ящика в стенке пистолет.
– Чего ты? Не понял?...
– Дверца хлопнула, не слышал, что ли?
...Майор не обманул. Ворота оказались открытыми. Сдавая назад на полной, Витек рисковал поцарапать тачку, но сбавлять скорость и не думал.
Он вылетел на дорогу перед домом. С визгом развернулся и понесся по дороге.
– Стой! Говнюк! – заорал крестный папа, выбежав на крыльцо и размахивая пистолетом.
Десантник, сидящий всего в нескольких метрах, слышал в ушах крик командира:
– Огонь не открывать! Живыми!
– Неси ключи от «Ауди»! – кричал Сивый напарнику, провожая беспомощным взглядом машину подполковника. – Я его достану!
Крепыш, показавшийся было на улице, ринулся в обратную за ключами.
Фрол, оставшись наедине с двумя герлами, притих и сидел, опустив глаза в пол.
Сейчас он просто молил у господа пощады для себя и совсем наоборот для подполковника Стойлохрякова, а Витьку просил прижарить пятку, чтобы больше таких отвлекающих маневров не придумывал. Или пусть сам и отвлекает, а его не трогает. Запустили бы сюда одного Простакова, он бы тут всех без разбора перекантовал. И оружия ему не надо никакого. Сейчас вернутся злые и его будут бить.
Фрол, к счастью, не угадал. В гостиную никто не забегал. Только хлопала входная дверь. Сивый кричал где-то там, на улице. Девки, перепуганные, друг на друга таращились.
– Подрыв!!! – заорал Резинкин, резко разворачиваясь и стремительно набирая сотню по асфальтовой ленте. Адреналин вбрасывался в кровь огромными дозами.
Сивый плюхнулся на переднее сиденье, сунул ключ в замок. Мотор проснулся и взревел.
Бандит почувствовал, как под ним что-то промялось. Между его штанами и сиденьем поменяла форму некая субстанция.
Он засунул под себя ладонь, понюхал руку и вылетел из машины с криком:
– А-а-а!!! Убью падлу!!! Зашью ему дыру!!! А!!! Он насрал под меня, а!!! Я не видел!!! А!!! Я в говне, а-а-а!!!
Его кто-то сильным ударом сбил с ног и крепко врезал прикладом по спине. Кидавшего ему ключи напарника уже скрутили. «Точно не менты», – успел подумать Сивый. Его обрабатывали, не останавливаясь.
Все закончилось за секунды. Фрол не скрывал радости, увидев ввалившуюся в дом группу захвата. Теперь он обязательно подразнит Простакова. Тут он и водочки напился, и салатиков потрескал, и на девок поглазел. Где в армии такое увидишь? А тут тебе пожалуйста. Быстро оправившись от шока, он гордо поднял голову вверх и направился к выходу, небрежно отвечая всем интересующимся, что с его здоровьем все отлично. Штаны сырые совсем чуть-чуть, от пота, но это не считается.
Витек плохо представлял, что там происходит у него за спиной. В зеркало заднего вида фар не видно. Похоже, можно сбавить. Вот впереди знакомый дом, из которого Фрол должен был украсть, да и украл, курицу. Вон и комбат стоит с какими-то незнакомыми ему хмырями. Ну все, приехали. Одну тачку он вытащил. За вторую простите, если что не так. Чем мог, помог.
Резинкин начал притормаживать. Вот он, а вот в ста метрах подполковник.
С проселочной дороги на асфальт вылетел мотоциклист, круто развернулся, встал на козла и унесся в темноту, пролетев мимо военных. За ним последовал второй, прямо перед самым носом «БМВ». В свет фар попало заднее колесо. Расстояние сокращалось стремительно. Тормоза не спасут. Резинкин собьет его однозначно, пока тот копается, выкручивая мотоцикл.
Времени на принятие решения не осталось, и Витек резко ушел в сторону. Его понесло по колдобинам навстречу деревянной стене. Он выжал тормоз. Сработали подушки безопасности. Только бы не сильно помять комбатовскую тачку, только б чуть-чуть.
Раздался треск ломающихся досок.
Бревно пробило лобовое стекло и прорвало воздушный пузырь, который с грохотом лопнул. Со всех сторон раздалось осуждающее подобное поведение кудахтанье. Еще бы – въехать на машине в птичью спальню.
Витя отвел лицо от балки, до которой оставалось меньше сантиметра. Фары горели. Света достаточно, чтобы видеть, как по капоту прохаживается лысый петух. Нагибает голову то вправо, то влево. Рассматривает. Скребет когтями по капоту и кажется весьма довольным тем, как Витя въехал в их сарай.
Откуда-то сверху плавно падали на землю белые перышки.
Бабу Валю во время удара подбросило на постели, и она проснулась.
– Чего это с курами? – кряхтя, она села, сунула ноги в обрезанные валеночки и пошла в хлев посмотреть на то, что же случилось, прихватив с собой свечу в старом массивном подсвечнике.
Она открыла дверь в курятник, не переставая причитать:
– Господи, что ж такое, господи.
Яркий свет горящих фар ударил ей в глаза. От неожиданности она зажмурилась и закричала:
– Милиция!!! Помогите!!! Люди!!! Убивают!!!
Попривыкнув, бабулечка увидела темный силуэт, похожий на человеческий, пролезающий между досками на улицу, и переменила тему:
– Паскудник! Гад!
Ее и без того растревоженные куры от такого визга шуганулись подальше. Только Лысый, не обращая никакого внимания на вопли, продолжал спокойно чистить клюв о разбитое лобовое стекло. Очень удобно, краешки острые.
Перестав орать, баба Валя присмотрелась к автомобилю.
Большой, кажись, синий. Занесло ж окаянного. Пусть только вернется, она ему покажет, она его ух, так его растак.
Комбат вежливо отодвинул вылезшего на воздух бледного Резинкина и вошел в сарай полюбоваться на свое добро. Влетев в дыру, он увидел привидение со свечой в руке.
– А-а-а! – заорал комбат от полученного шока.
«Все, – думал Витек, засунув руки в карманы штанов и пытаясь незаметно для остальных унять дрожь. – Губа до конца службы».
Баба Валя приняла комбата за вернувшегося грабителя. Язык ее отсох, и она безжизненно стояла на приступочке в одной белой ночной сорочке, с распущенными длинными седыми волосами и с массивным подсвечником в руке, освещаемая мощными фарами.
– Не бойтесь. С вами все в порядке?
Комбату самому надо было пообвыкнуться после испуга, что уж говорить о бабуле.
– Нет, – услышав спокойную человеческую речь, бабка немного отошла.
Стойлохряков разглядывал автомобиль.
– Все ж не удалось. Все ж влетел. Но только лобовое стекло. Только стекло. Хлипкий у вас сарай, бабуля. И хорошо.
