Не поворачивая головы, Сергей скосил глаза, и ему стоило огромных усилий не замедлить шаг: на стене рядом с устьем тоннеля едва виднелись нанесенные красной краской, выцветшие, стершиеся цифры – единица и семерка.
Конечно, по размерам эта дыра в земле больше напоминала железнодорожный тоннель, чем штольню, о которой говорил Захар. Но Захар был специалистом по шахтной вентиляции и, видимо, по привычке употребил шахтерское слово: штольня. Сергей мимоходом подивился очередной изуверской шутке своей несчастливой судьбы. Ведь такое нарочно не придумаешь! Вот дырка – предположительно пресловутая штольня номер семнадцать, через которую будто бы можно отсюда выбраться; человек, который рассказал о ней Сергею, находится здесь же, на расстоянии вытянутой руки, а спросить, та это дырка или не та, нет никакой возможности. То есть спросить-то можно, да только кто ж тебе теперь ответит?
Впереди, метрах в пятидесяти, коридор, больше похожий на продолговатый подземный зал, кончался. Там виднелась закрытая железная дверь. Охранник за спиной помалкивал, напоминая о своем присутствии только звуком шагов, и Сергей был ему за это благодарен: он должен был подумать и не хотел, чтобы ему мешали.
Та это штольня или не та, известно только Господу Богу да Захару Токмакову. Ну, и еще, наверное, строителям бункера, которые ныне так же недосягаемы, как первые двое. То есть, если поставить все именно на эту карту, шансы будут примерно пятьдесят на пятьдесят. Даже меньше, если учесть, что Захар и сам ни в чем не был уверен. Ну и что, что сквознячок? Его источником может служить дырка, в которую и указательный палец не пролезет, так что шансов, честно говоря, маловато.
А с другой стороны, их не останется совсем, когда тоннель, помеченный номером семнадцать, окончательно замуруют. Конопатят ребята тщательно, без тяжелой строительной техники или взрывчатки эту пломбу потом не удалишь. И очень может статься, Сергей Казаков идет по этому коридору своими ногами первый и последний раз. А в следующий раз, вполне возможно, он попадет сюда уже ногами вперед, лежа вот на этой самой каталке под серой, как солдатская портянка, простыней. Недаром ведь Захар, светлая ему память, чуть ли не на коленях умолял его, если представится возможность, плюнуть на все и уносить ноги в одиночку! Теперь Захар умер, плевать стало не на кого – разве что на долг перед наукой в лице доктора Смерть, но вот как раз на это Сергей готов был плюнуть с превеликим удовольствием, не жалея слюны, – так, чтобы и наука, и ее полномочный представитель захлебнулись в этом плевке.
«Итак, – сказал он себе, – что мы имеем с этого гуся, какие такие шкварки? Вариант номер один: пан или пропал, либо грудь в крестах, либо голова в кустах. Вариант номер два: сидеть спокойно и ждать, пока тебя уморят до смерти, что, надо полагать, произойдет довольно скоро. Вариант номер три отсутствует, так же как вариант номер четыре, номер пять и все прочие варианты. И что же вы выберете в этой сложной ситуации, товарищ бывший капитан?»
Обойдя его, охранник погремел ключами и отпер дверь. Момент был самый что ни на есть подходящий, но Сергей медлил, движимый уже не столько сомнениями и страхом, сколько любопытством: ему вдруг стало интересно, что там, за дверью, каким именно манером здесь хоронят покойников. Запертая дверь, в которую ты еще ни разу не входил, всегда обладает некой притягательной силой, особенно если знаешь, что именно через нее ты однажды навсегда покинешь этот мир. Внимательно присмотреться к яме, которую вырыли специально для тебя, – это ли не стимул постараться прожить как можно дольше!
За дверью обнаружилось абсолютно пустое, тускло освещенное кубическое помещение все из того же серого бетона со следами аккуратной, дощечка к дощечке, деревянной опалубки. Помимо входной двери, здесь было только одно отверстие – прямоугольная яма в полу у противоположной стены. Сделав еще шаг, Сергей убедился, что это не яма, а наклонный бетонированный желоб, вроде тех, по которым ссыпают в погреб картошку или, например, уголь.
– Туда, – указав электрошоковой дубинкой на это немудреное устройство для перемещения грузов, коротко распорядился охранник.
Сергей, по-прежнему движимый любопытством, предпринял то, что у солдат срочной службы называлось «включить дурака», – сделал вид, что не понял команды, и вместо того, чтобы сбросить в яму тело Захара, двинулся к ней сам. Он надеялся, что со стороны это выглядело довольно натурально: в конце концов, он идет туда, куда ему указали, и не его вина, что охранник, поленившись лишний раз шевельнуть языком, подал живому роботу некорректную команду.
Наклонная плоскость желоба оказалась короткой, что позволяло видеть находившееся внизу помещение. То есть увидеть Сергей смог только трупы – голые, числом никак не менее полутора десятков, мужчины и женщины вперемешку, они лежали беспорядочной грудой, вот именно как ссыпанная в подвал картошка или дрова. Но они были неплохо освещены, из чего следовало, что там, внизу, не могила, не ров и не известковая яма, а именно помещение, в котором горит свет, – видимо, отнюдь не конечная, а всего лишь пересадочная станция на длинном пути в небытие. – Блин, ну до чего ж вы задолбали! – с огромным чувством произнес охранник, мгновенно утратив сходство с боевым киборгом из фантастического фильма. Голос у него был гнусавый и раздраженный, а говор рязанский, окающий. – Глаза б мои вас, уродов, не видели… Ну, куда, куда лезешь, зомби ты хренов! Рано тебе туда, погоди… Стоять, кому говорят! Не ты, баран! Его туда кидай!
Развязное, явно неуставное и противоречащее инструкциям и правилам внутреннего распорядка поведение охранника окончательно убедило Сергея в том, что их здесь никто не видит и не слышит. Больше не притворяясь «хреновым зомби», он спокойно, неторопливо огляделся по сторонам и повернулся к охраннику.
– Ну, хорошо, – сказал он спокойно, – сброшу я его туда, в эту кучу… А потом что?
– Да то же, что и всегда, – так же спокойно, словно они сидели рядышком на завалинке, лузгая семечки, откликнулся охранник, явно выделявшийся даже среди своих коллег особенными умом, сообразительностью и быстротой реакции. – Пригонят вагонетку, забросят туда и – в провал, в похоронную, значится, ка… Э! – воскликнул он вдруг, осознав наконец, с кем разговаривает, и схватился за автомат. – Ты чего это, а?!
– X… на! – с огромным удовольствием ответил на поставленный вопрос капитан Казаков и от всей души врезал кулаком по пластиковому забралу.
Явно не ожидавший такого поворота событий вертухай отлетел к двери, ударившись об нее лопатками и затылком. Прозрачное забрало треснуло наискосок, на его внутренней поверхности, как раз в районе носа, возникла большая мутно-красная клякса, но сознания он не потерял.
Дверь, по счастью, открывалась вовнутрь, и это незначительное на первый взгляд обстоятельство, возможно, спасло Сергею жизнь. Дверь была не заперта, и, если бы она открывалась наружу, охранник мог своим весом распахнуть ее и вывалиться в коридор. Тогда расстояние между ним и Казаковым увеличилось бы почти на целый метр. Лишний метр – это лишняя секунда или хотя бы доля секунды. А доля секунды, если человек прошел соответствующую подготовку и привык больше полагаться на рефлексы, чем на свое медлительное сознание, может многое решить.
Охранник был человек тренированный и явно привык всегда и во всем полагаться именно на рефлексы, помимо которых похвастаться ему было явно нечем. Он не потерял ни сознания, ни автомата, но лишней доли секунды у него не было, и объект номер Б5/18-1453 снова ударил его по голове раньше, чем он успел навести оружие в цель.
Удар нанесли обутой в тяжелый кирзовый ботинок ногой, да и упомянутый объект тоже был не лыком шит. Подбородочный ремень лопнул с негромким треском, матово-черный, похожий на немецкую каску шлем, бренча по цементному полу, слетел с головы, половинки оторванного, расколовшегося забрала с дребезгом разлетелись в разные стороны и завертелись на полу, как парочка миниатюрных пропеллеров.
Охранник зашарил ладонью вокруг себя, пытаясь нащупать рукоятку автомата. Автомат по-прежнему висел на переброшенном через его шею ремне, но его отбросило за спину, и, лежа на нем, оглушенный вертухай никак не мог отыскать свое табельное оружие.
– У тебя что, голова сплошь костяная? – с искренним изумлением сказал ему Сергей. – Или это я потерял квалификацию?
– Урою, падла, – пообещал охранник и, подобрав с пола электрошоковую дубинку, шатаясь, выпрямился во весь рост.
Он шагнул вперед, между контактами на конце дубинки знакомо заплясала злая голубая молния.
– Извини, Захар, – сказал Казаков, обращаясь к мертвецу, и ногой сильно толкнул каталку в сторону своего противника.
Охранник успел среагировать и, поймав за ручки, остановить каталку. В следующее мгновение он получил сокрушительный удар по кадыку и, хрипя, сжимая руками сломанную гортань, рухнул на пол. Его ноги конвульсивно дергались, скребя по цементному полу; Сергей терпеливо досмотрел танец смерти до конца, а когда охранник затих, присел перед ним на корточки.
