Машину — белый фургон Шевроле-Экспресс с глухими бортами они оставили на Q-street, ближе к набережной. Расчет был на то, что в суматохе полицейские не успеют предпринять необходимые действия и наглухо закрыть район. Да и сложно было его закрыть — набережная представляла собой не внутригородскую улицу, а девяносто девятую дорогу, идущую через весь город — быстро ее перекрыть было просто невозможно. Сам по себе район — типичная для США застройка: как большие, многоэтажные офисные здания, так и здания поменьше, а между ними — стоянки. Полно деревьев — Сакраменто этим гордился. Затеряться в такой застройке — запросто.
Покинув машину, кубинцы разошлись в разные стороны. Двое — оператор и тележурналист, с видеокамерой в одну, человек в форме патрульного полицейского — в другую…
— Марта Стрит, Си-Би-Эс. Господин губернатор, сколько беженцев примет штат Калифорния?
— Штат Калифорния примет столько беженцев, сколько будет нужно, но он вправе ожидать этого и от других штатов
— Генри Круз, Си-Эн-Эн. Как насчет того, кто это сделал? Это может еще раз повториться — скажем в Лос-Анджелесе? Могут быть новые очаги заражения?
Губернатор набрал в легкие воздуха прежде чем отвечать.
— Я не сотрудник полиции, не военный и не сотрудник ЦРУ. Поэтому я не могу сказать точно кто это сделал. Сказать могу одно — это были подлые и трусливые люди, которые боятся суверенной мощи Соединенных штатов Америки. Вместо открытой и честной борьбы, той какую ведем мы они предпочитают подкрадываться и бить ножом в спину. Они боятся наших солдат — и поэтому они избрали целью мирный город и его жителей. Мир еще не знал столь подлого, гнусного и варварского преступления, как то что было совершено против Вашингтона и его жителей, в конечном счете против всей нашей страны. Могу заверить вас, что я, как губернатор штата Калифорния и как гражданин Соединенных штатов Америки сделаю все от меня зависящее, чтобы те кто это сделали, предстали перед честным, справедливым и беспристрастным судом. Да, судом! Мы не должны опускаться до уровня гнусных подонков сделавших это, мы должны наказать всех, кто к этому причастен — но по закону, строго по закону. Как бы не кипела ярость, как бы нам не хотелось отомстить — по закону. Только тогда мы останемся американцами и сможем гордиться тем что мы американцы!
— Но гарантий того что это не повторится — никаких, не правда ли? — весьма невежливо перебил губернатора репортер.
Губернатор опустил глаза, чтобы посмотреть на репортера Си-Эн-Эн — и замер. Рядом с тем, кто задавал ему вопросы, наглым молодым репортером с длинными сальными волосами и тонкими крысиными усиками стоял другой. Более пожилой, крепкий, сухощавый, на вид он казался словно выточенным из камня. Он смотрел прямо на губернатора, на одного из последних людей в этой стране способных консолидировать нацию и принимать решения. Когда взгляды губернатора штата Калифорния и полковника кубинской разведки встретились — губернатор сразу понял, кто этот человек для чего он пришел сюда. Непонятно как — но понял. Губернатор родился не в США, он приехал в США — и новая родина дала ему все, что только может дать. Кое-кто даже прочил его в кандидаты на высший пост в стране на выборах шестнадцатого или двадцатого года. Теперь же ничему этому свершиться было не суждено. Губернатор понял и принял свою судьбу — он не попытался бежать, не попытался спрятаться за охрану. И кто бы что про него не говорил плохого — умер он как настоящий мужчина…
Полковник стрелял с двух рук, раз за разом. В каждой руке у него было зажато по автоматическому пистолету Стечкина. Первые два выстрела он сделал по губернатору, затем еще четырьмя свалил стоящих рядом с ним охранников — по одной пуле в голову каждому, и все это меньше чем за две секунды. Не дожидаясь пока убитые им люди повалятся, как куклы, окропляя кровью белый мрамор Капитолия, бросился вперед, по направлению к Н-стрит, стреляя на ходу.
Кто-то попытался его схватить, он выстрелил в смельчака из левого пистолета в упор и пробежал дальше. Толкались, вопили, пихались люди — никто ничего не понял, но все хотели как можно быстрее смыться отсюда.
И тут громыхнуло — это больше было похоже на звук взрыва детской хлопушки, только немного сильнее. Хосе, страхующий полковника слева привел в действие небольшой заряд пластиковой взрывчатки, брошенный им в большую белую урну в Кэпитол-парке. Урна была сделана из тонколистовой стали и при взрыве большая часть его энергии ушла в никуда, оставшаяся разорвала урну на куски и эти куски ранили нескольких человек. Как бы то ни было — испуганная взрывом толпа метнулась по направлению к Девятой стрит, что полковнику было и нужно.
Первая проблема появилась, когда полковник в числе первых выскочил на Н-стрит. Трое полицейских и машина — двое держали пистолеты высоко поднятыми и непосредственной опасности не представляли. А вот второй — здоровенный рыжий ирландец, сориентировался мгновенно. Он увидел пистолеты, понял от кого исходит опасность, вскинул свой Глок и прицелился…
Но выстрелить не успел. Полицейские в США стреляют хорошо, даже слишком хорошо — немало бандитов из Мексики или той же Кубы это узнали. Но стрелять так, как стрелял выпускник одесской спецшколы, ученик лучших инструкторов ГРУ ГШ МО СССР, боец, прошедший Чили, Никарагуа, Сальвадор и Анголу — так они стрелять не могли.
Тремя быстрыми, в темпе пулеметной очереди выстрелами, опять одновременно с двух рук полковник повалил всех троих полицейских. Перескочил на другую сторону улицы, суматошно огляделся. Визжали тормоза машин, истерически кричали люди. В толпе его взгляд выхватил Рамона — второго из прикрывающих его бойцов. Рамон уже бросил камеру и стоял на другой стороне улица: паника его была лишь наигранной.
Полковник понял, что он должен делать. Не ставя пистолеты на предохранитель, он засунул их под репортерский жилет, одернул его чтобы не было так заметно — и побежал внутрь квартала, в сторону Q-стрит, проскочив в узкий проулок между зданием Департамента продовольствия и сельского хозяйства и зданием Совета церквей. Чем дальше он будет от места действия — тем меньше будет людей, которые видели кто стрелял и смогут его опознать. А Хосе, одетый в полицейскую форму, в случае чего даст ложное описание внешности и направления, куда скрылся преступник — в такой суматохе и давке нормального никто не даст — и смоется….
Корал Гейбл, Майами Дейд
Билтмор-отель
07 августа 2010 года
Историческая справедливость…
Весьма неопределенное понятие, надо сказать. В чем она заключается? Справедливость ведь для каждого — своя, индивидуальная. То, что кажется справедливым одному — абсолютно несправедливо для другого.
Корал Гейбл — небольшой город, расположенный в округе Майами Дейд, на побережье, с населением всего лишь сорок три тысячи человек. Место это здорово прославил Джеймс Хэдли Чейз, не раз там бывавший и описавший его как город чрезвычайно опасный и кишащий разным преступным элементом. В то время, когда писал Чейз, оно и в самом деле было так, сейчас там конечно же потише…
Еще Корал Гейбл был знаменит тем, что именно там жил Фульхенсио Батиста, диктатор Кубы, тиран и палач, в период с сорок четвертого по пятьдесят второй годы, когда он жил в США и не вмешивался в жизнь Кубы. Он жил здесь на широкую ногу, на собственной вилле, именно здесь он и завел обширные деловые контакты с американскими (точнее итальянскими и еврейскими) мафиозо. Потом все это здорово аукнулось Кубе во время второго правления Батисты с пятьдесят второго по пятьдесят девятый годы, когда женщин похищали и насильно привозили в Гавану чтобы работать проститутками, когда на Кубе правила мафия во главе с Мейером Лански, когда строились роскошные отели за десятки миллионов долларов, а народ жил в ужасной нищете.
Вот в этом то и была историческая справедливость — что один из ударов кубинских мстителей должен был прийтись именно на Коралл Гейбл, это гнездо порока.
Одним из символов Коралл Гейбл был знаменитый Билтмор-отель, в тридцатые годы это было самое высокое здание в Майами. Располагался он по адресу Анастейша Авеню 1200, это в районе Коралл Истейт, если сворачивать с Пальметта-Авеню и ехать в сторону Даунтауна. Отель этот был старинным, он переживал и блеск и нищету и роскошь и падение. Роскошь была в тридцатые и сороковые — тогда в нем останавливались герцог и герцогиня Виндзорские, Джинджер Роджерс, Джуди Гарланд, Бинг Кросби, Аль Капоне, Рузвельты, Вандербильты. Достаточно сказать, что резиденция президента США Франклина Д. Рузвельта, когда он отдыхал летом в Майами всегда размещалась не где-нибудь а в Билтмор-отеле. Потом, в шестидесятых, если не изменяет память отель обанкротился и был заново запущен уже в восьмидесятых. Он был роскошен, даже роскошнее прежнего — но уже без громких имен. Сейчас модно было не жить в роскошном отеле, а покупать пентхаусы или частные владения на побережье. Сильные мира сего теперь ценили тишину…
