— О чем вы говорите, — по-старушечьи всплеснул руками Картунов, в его глазах появился блеск.
Беглый вице-мэр в очередной раз переживал эмоциональный подъем. Если все пойдет как задумано, то уже к сегодняшнему вечеру… Впрочем, в этом непредсказуемом путешествии загадывать наперед глупое и неблагодарное занятие.
Чем ближе мы подъезжали к Екатеринбургу, тем больше на нашем пути попадалось различного транспорта — от лошадей, запряженных в телегу, до шикарных иномарок, от юрких малолитражек до многотонных тягачей с длиннющими прицепами, затянутыми цветными тентами. Все оживало, шевелилось, двигалось, даже солнце выглянуло из-за низких туч.
— Веселенький пейзажик, — проговорил Андрюха. Впереди, освещенные солнечным светом, вздымались многоэтажки миллионного города…
Улицы Екатеринбурга были забиты снующими во все стороны машинами. Как и в Москве, то и дело попадались лихачи, норовившие создать аварийную ситуацию на дороге. Акулов ругался благим матом, мне показалось — еще немного, и он схватится за оружие. Поэтому я для собственного спокойствия убрал автомат под ноги.
— Ну, блин, — ругался Андрей, — они здесь все права покупают, что ли? Еще надо и правила дорожного движения знать. Какой-то бесконечный марафон на выживание.
— А может, это ты в степных просторах разучился ездить по-человечески, — подначил я приятеля.
Привокзальная площадь поглотила нас, как огромное море. Асфальтовое море жило, дышало выхлопами сгоревшего бензина, шевелилось тушами десятков машин и издавало звуки, свойственные только этой порожденной человеком стихии. Центр площади венчало приплюснутое здание аэровокзала из стекла и бетона.
Я облегченно вздохнул и полез в карман за сигаретами. Но закурить не успел.
— Мать-перемать, — снова разразился матом Акулов. Я было решил, что какой-то лихач нас подрезал в очередной раз. Но теперь Андрюха сам безбожно нарушал правила.
Резко рванувшись влево, тяжелая громада «Блейзера» выскочила на встречную полосу, едва не столкнувшись с темно-синей «Ладой». Хозяин «Лады» с искаженным от страха лицом пытался увернуться от столкновения и тут же угодил под колесо грузового «ЗИЛа». Мощный удар грузовика — и «Лада», развернувшись на сто восемьдесят градусов, выскочила на противоположную сторону, подставив бок несущемуся «БМВ». Водитель иномарки, как и водитель «Лады», не успел ни затормозить, ни увернуться. Еще один удар — и сзади в «БМВ» впечаталась «Тойота», а в нее «Волга», потом какой-то грузовик. У нас за спиной, как цунами, росла баррикада из разбитых машин. А Акулова будто это и не касалось, он давил на газ, пытаясь догнать горчичного цвета маршрутный «Икарус».
— Ты что творишь, придурок? — сам как ненормальный заорал я, сжимая в руке бесформенный комок картона, из которого сыпались табачные крошки.
Я оглянулся. Автомобили плотно закупорили дорогу, на тротуаре, перед столбиками турникета, стоял черный джип «Мицубиси-Паджеро», возле машины суетились четверо мужнин в черных куртках. Один из них извлек из-под полы «Калашников», откинул приклад оружия. Затем, упершись локтями в лакированный капот машины, стал целиться вслед удаляющемуся «Шевроле».
Секунда, и… «Блейзер», в очередной раз подрезав параллельно двигающуюся машину, укрылся за длинным корпусом «Икаруса».
— Уф, пронесло, — вырвалось у меня.
— Пронесло, как же, — усмехнулся Андрюха, — теперь, кроме хребтовских боевиков и местной ГАИ, которая объявит на нас охоту, нашей крови будет еще жаждать группа пострадавших автолюбителей.
— Автолюбители не скоро нам смогут причинить неприятности. А вот как ты учуял «зондеркоманду»?
— Какой хрен учуял, — отмахнулся Андрей. — Нервы их подвели, секундой позже — и все, нам кранты. — Пауза, нервный смешок. — Ловко, черти, придумали, поставили свои «Мицубиси» с двух сторон на въезде на площадь. Если бы только они пропустили нас внутрь, вряд ли бы мы выкрутились на этот раз.
Я ничего не ответил, лишь подумал: Хрохмин действительно опасный противник. Не стал откладывать месть в долгий ящик, действовал на опережение. Все рассчитал, сукин сын, даже то, что мы можем воспользоваться авиацией. Возле аэропорта мы были бы как на блюдечке. Хочешь, бери живьем, у «зондеркоманды» омоновские ксивы, им сейчас сам черт не брат. А в случае применения оружия и того легче, в машине целый арсенал стволов, включая «наган» чеченского командира. Даже ничего выдумывать не надо. Продемонстрируй журналистам наградную надпись — и вся страна будет знать, что террористы добрались до Урала.
Оставив свои мысли при себе, вслух я произнес другое:
— Вариант с поездом пока отвергается, слишком долго И хлопотно, а главное, по сравнению с машиной небезопасно.
— Да, на машине мы маневрировали, — согласился Акулов, потом, не поворачивая головы, обратился к Картунову: — Вадим Григорьевич, вы вроде как местный, не подскажете, как из этого славного города нам выбраться быстро, а главное, незаметно?
Картунов, в отличие от нас с Андрюхой, из-за быстрого изменения ситуации не успел испугаться и сейчас выглядел довольно бодрым. Прижавшись лицом к окну, он как крот подслеповато уставился на мелькающие названия улиц. Затем, уловив буквы на синем щите указателя, радостно произнес:
— Сейчас будет перекресток, там повернете налево.
— Слушаюсь, сэр, — гаркнул на манер американского сержанта Акулов и залился нервным смехом.
Всю ночь мы рвали когти, устроив на уральских просторах внедорожное ралли Екатеринбург — Москва, выжимая из нашего «Блейзера» все, что только можно.
Прыгая на ухабах, Андрюха то и дело приговаривал:
— Слава богу, снега нет, а то кранты.
Дважды за ночь мы с Вадимом Григорьевичем откапывали застрявшие колеса машины и еще дважды рубили хворост в ближайших лесопосадках, чтобы выбраться из болота.
Порядком вымотавшись, утро мы встретили за пределами юрисдикции екатеринбургской ГАИ.
— Ну вот, господа, мы в Башкирии, — весело сообщил Акулов, когда проехали дорожный указатель.
— Теперь осталось еще здесь что-нибудь натворить, — зевая во весь рот, проговорил я. — Чтобы и отсюда бежать быстрее лани, быстрей, чем заяц от орла.
— Типун тебе на язык. — Андрюха трижды сплюнул через левое плечо. Потом изо всей силы вдавил в пол педаль Тормоза и рявкнул на меня: — Садись за руль.
Ничего себе, он, видите ли, устал, а я нет. Молча заняв водительское кресло, я с завистью наблюдал, как мой напарник укладывается спать. Делать нечего, надо ехать…
Дорога была почти пустынна, а бесснежный зимний пейзаж сер и однообразен. Постепенно мое сознание стало туманиться, взгляд, ловящий черную ленту асфальта, выхватывал картинки прошедшего: детство, отрочество, ранняя молодость, школа КГБ, Афган…
Я дернул головой, прогоняя сонливость, что за черт, был один пейзаж, только закрыл глаза — уже другой. Твою мать, сплю за рулем, нет, надо завязывать с такой ездой, а то на один придорожный обелиск станет больше.
Левой рукой сжимая руль, правой начал трясти мирно спящего Акулова:
— Андрюха, проснись, подъем.
Он еще несколько минут пытался бороться за право на отдых, похрапывая и пуская тягучие слюни, но я был неумолим. Наконец мой напарник широко зевнул, потянулся и открыл глаза.
— Бог ты мой, — горестно вздохнул Андрей, — что за жизнь. Всего три часа поспал — и снова за руль. Никакой тебе техники безопасности, никаких условий труда.
— Меньше текста, — процедил я сквозь зубы, — терпеть не могу бессмысленной болтовни.
— Ладно, ладно. Вон, видишь заправку, давай туда.
Я проследил за направлением руки Акулова. Из-за поворота виднелись большие красные буквы АЗС.
— Там заправим нашего стального коня и сами отольем, — продолжал ворчать Андрюха. — Что-то совсем стар стал, мочевой пузырь ни к черту.
— Неплохо бы еще и пожрать, — раздался из-за спины сонный голос вице-мэра.
— Неплохо, — согласился я, клиент всегда прав, особенно в этом случае.
— Пожрем, — пообещал Андрей…
Автозаправочная станция была построена в милые застойные времена. Железобетонный куб операторской, любовно облицованный серой керамической плиткой, да шесть допотопных ярко-красных колонок. Однако даже невооруженным глазом можно было заметить наступление западной идеологии и на столь далекие края, правда, выражалось это, как и в умирающих селах, все больше в рекламных наклейках. Все колонки были облеплены ими, а из-за спины молодого диспетчера на нас пялился опухший от анаболиков Рэмбо-Сталлоне: плакат был старый, как дедушкино фото, отчего борец с коммунизмом пожелтел и стал похож на вьетконговца, а мухи, летом водящиеся в этих местах в несметном количестве, добавили еще немного шарма, сделав супермена сильно веснушчатым.
