Игорь Срибный - «Каскад» начинает прорыв

«Сука, только не сейчас»! – подумал он, тяжело вставая на ноги.

Обернувшись, увидел, что стрелял Вован. Просто стоял и палил в небо. Одиночными, как учил Седой…

Командир вырвал у него автомат и, удерживая его одной рукой, стал стрелять прямо под ноги Вовану – в нескольких сантиметрах от сбитых носков его ботинок.

– Вован… б…дь не надо… больше… стрелять… ты понял… Вован… не надо… больше… стрелять…

Автомат выплюнул крайнюю гильзу и вхолостую щелкнул бойком. Седой ткнул автомат в руки Вовану и мельком посмотрел в его глаза. Лицо бойца было белым, как мел… Что-то у него там, в башке, заклинило в этот момент. Он смотрел на Седого, не в силах поверить, что такое произошло, и Космос рушился в его глазах…

– Не стреляй больше, Вован, – тихо сказал Седой. – Надоело!

Они сидели в кабинете коменданта района и пили тягучий кизлярский коньяк. Майор Дорошин, слегка захмелев, рассказывал, как он «вырвал» «вертушки», несмотря на нелетную погоду над Ханкалой, как вовремя загнал их на цель… Но Седой понимал другое: прежде чем загнать на цель «вертушки», нужно было сначала эту цель вычислить. И сделал это явно не майор Дорошин. Закинув в рот дольку лимона и болезненно сморщившись, он посмотрел на коменданта:

– Как тебе это удалось, Алексей Григорьевич?

Тот понял его сразу, не зря Седой зауважал его с первой встречи.

– А ты думаешь, ты один здесь можешь карты читать? Я сел за карту, изучил возможные пути отхода «духов» и пришел к тому же выводу, что и ты. Правда, времени у меня было гораздо больше, чем у тебя. Меня сразу заинтриговала МТФ в глухом лесу, и я выслал в Зандак разведку и взвод гранатометчиков. Кроме того, выставил бронегруппу на дороге, в районе нападения на колонну. Так, на всякий случай… – комендант хитро ухмыльнулся. – Разведка двинулась в сторону МТФ и почти сразу зафиксировала бой в той стороне. Мне все стало ясно. Я доложил командующему, и он поручил майору Дорошину организовать воздушную поддержку. Пока туда-сюда, согласования, утрясания – твои орлы уже вышли на моих разведчиков с пленными «дембелями» и доложили, что вы там воюете с «духами» впятером. Но мы уже были готовы к такому развитию событий, и два взвода комендантской роты ускоренным маршем пошли вам навстречу. Ну, а дальнейшее ты знаешь. «Вертушки» раздолбали «духов», смели с лица земли их базу, и нам осталось только собрать пленных и трофеи…

– А что, были еще и пленные? – напрягся Седой.

– Ну, а что оставалось делать, если они вышли из твоей дымовой завесы с поднятыми руками? Не расстреливать же их?

– Значит, «духам» опять нужны будут наши пленные для обмена. – Седой загрустил. – И так бесконечно…

– Ну, а ты бы что сделал?

– Я? Отпустил бы их… к Аллаху…

– Егор, ты бы видел глаза наших «дембелей», когда их доставили в комендатуру!

– Но ведь это не заслуга моджахедов?

– Это как посмотреть… Они ведь могли их и на месте расстрелять.

– Не могли! Они и нужны-то были для обмена на пленных «духов»!

– Злой ты, Егор!

– Я не злой, я недобрый… Давай по крайней рюмочке, да пойду я посплю минут шестьсот…

Они снова выпили, и, похрустев лимоном, Седой пошел к двери тяжелой, шаркающей походкой.

– Егор! – вдруг окликнул его комендант. – А ты кем был в прошлой жизни?

Седой лениво развернулся и с удивлением посмотрел в глаза коменданта. Тот внимательно смотрел на него, не скрывая пристального интереса.

Ответ на этот вопрос командир знал. Когда-то давным-давно, в раздолбанной после жестоких боев библиотеке на улице Чехова в Грозном, разведчики нашли «Книгу судьбы», по которой путем несложных вычислений можно было узнать, кто кем был в прошлой жизни и когда жил. Но Седому не хотелось сейчас говорить на эту тему. И не смертельная усталость была тому причиной…

«Мы только что вышли из боя, – думал он, – кровь только-только начала замедлять свой бешеный бег по натянутым, как струны, жилам. Только что, каких-то полчаса назад, мы убивали, и убивали нас… Господи, подумать только – эта смертельная круговерть кружит меня по свету уже больше двадцати лет! На огромных пространствах, от Афганистана до Сербии и от Сербии до Чечни, наш шарик обагрен моей кровью и кровью моих товарищей… Я был шесть раз ранен и трижды контужен. Шрамы покрывают мое тело от макушки до пят…»

Но все-таки он ответил:

– Кем я был в прошлой жизни? Я жил в Средние века. В Тибете. И был художником…