Но тут в дверь неожиданно постучали.
— Кто там?
— Вы задолжали мне за неделю, господин Нильсон. Извольте оплатить!
— Это какая-то ошибка, — запротестовал барон, — я вам заплатил авансом.
— Извольте рассчитаться, иначе я вызову стражу! — Хозяин был настроен очень решительно.
Этого еще не хватало!
— Сейчас я вам открою, и давайте выясним недоразумение.
Повернув в замке ключ, барон распахнул дверь, и тотчас в комнату ворвались три человека, одним из которых был тот самый человек в шляпе. Сбив барона Валлина с ног, они запихали ему в рот кляп и умело стянули руки веревкой.
— Я вам нужен, господа? — робко поинтересовался хозяин дома.
— Ступай! — отмахнулся неизвестный в шляпе.
— Мне бы не хотелось докучать вам, но вы обещали мне небольшое вознаграждение.
Недолго порывшись в кармане, человек в шляпе выудил несколько серебряных монет.
— Тебе этого хватит.
— Благодарствую, — энергично закивал хозяин, пятясь к выходу.
Парализованный страхом, барон беспомощно хлопал широко распахнутыми глазами.
— Не позабыл? — спросил незнакомец в широкополой шляпе, обратившись к невысокому молодому человеку в простом кафтане.
— А то как же! — почти обидевшись, отозвался тот.
Только сейчас Валлин заметил, что невысокий держал в руке небольшой чемоданчик. Открыв его, он вытащил небольшую бутылку с какой-то мутноватой жидкостью.
— Кляп вытащи!
Третьим был плотный человек на коротких кривоватых ножках. Его раздувшаяся утроба очень напоминала бочонок с вином. Подкатившись к барону, он живо выдернул кляп, а невысокий, изловчившись, сунул в открытый рот пленника горлышко бутыли. Гортань мгновенно обожгло от крепкой водки, горячая жидкость побежала по пищеводу, без жалости разодрала желудок.
Барон невольно застонал.
— Ткни его, чтобы не дергался, — посоветовал неизвестный в широкополой шляпе.
И коротышка, размахнувшись, ударил его кулаком в живот.
Барон почувствовал, как у него перехватило дыхание. Открыв широко рот, он пытался проглотить хотя бы частичку воздуха, но в горло продолжала течь пьянящая жидкость.
— Кажись, готов, — похвастался невысокий. — Всю выпил.
— Отпусти его, пускай поднимется.
Хватка ослабла. Глаза барона застилал туман, пол слегка закачался, готовый перевернуть его совсем. Единственное, что он мог предпринять, так это опуститься на четвереньки. Голова чудовищно раскалывалась, как если бы ее стянули металлическими обручами. Собрав остатки сил, Христофор Валлин хотел было выкрикнуть проклятие своим мучителям, но вместо гневного ора из груди вырвался слабый хрип.
— Распахни окно, — приказал тот, что был в широкополой шляпе.
Невысокий подскочил к окну, попытался открыть. Но оно не желало поддаваться.
— Егор, рама разбухла, — пожаловался невысокий. — Не совладать.
— Ничего без меня не могут, — зло отозвался долговязый в шляпе.
Отодвинув офицерика, Егор крепко ухватился за ручку, уперевшись ногой в подоконник. Окно распахнулось, и на пол полетело выдавленное полотно, брызнув во все стороны сверкающими осколками.
Глянув вниз, долговязый в шляпе заключил:
— Высотой в самый раз будет. Ну, чего встали истуканами?! Давай под руки его! Чего доброго еще городская стража нагрянет. Зачем шум поднимать!
Пузатый вместе с невысоким подхватили обессилевшего барона под руки. Валлину хотелось сопротивляться, но вместо этого он едва шевелил руками, пытаясь позвать на помощь. Распухший язык словно запирал все звуки. Его подтащили к самому окну. Сгустившаяся темнота поглотила узкие близлежащие улочки, а луна, затертая тучами, выглядела болезненно-бледной.
— Поднимай его, — подсказал долговязый. — Молись! — обратился он к барону.
Вместо ответа раздался протяжный стон.
— Кажись, понимает. Вон как глазенки вытаращил.
— Это он от страха.
Барон почувствовал, как чьи-то крепкие ладони ухватили его за ноги и принялись выпихивать наружу. Не было сил сопротивляться, оставалось только закрыть глаза. Христофор Валлин смежил очи и, потеряв под собой опору, сорвался вниз.
Глянув в окно, человек в широкополой шляпе довольно хмыкнул.
— Готово!
— А нас не станут искать? — В голосе невысокого послышались едва заметные нотки тревоги.
— Не станут. Хозяин не проговорится. А потом, кому дело до какого-то приезжего бродяги, вывалившегося из окна…
Уже не единожды Август слышал о том, что является едва ли не зеркальным отражением русского царя Петра. Огромный, невероятно сильный, воспитанный в аристократичной среде, Август никогда не гнушался мужицких игрищ, и его частенько можно было встретить среди челяди. Наделенный от природы невероятной мощью, за что и его называли Августом Сильным, король неизменно выходил победителем в силовых состязаниях. Особенно преуспел он в кулачном бою и в поднятии тяжестей. Несколько раз ради забавы и для желания повеселить иноземных гостей Август таскал на плечах собственную лошадь.
Столь же неутомимым Август оставался и в любви. Пожалуй, во дворце не оставалось женщины, которую он бы не почтил своим визитом. Отдыхая от политических дел, разъезжал по королевству и через распахнутые окна кареты высматривал красивых девиц. Впоследствии ни одна из них не могла устоять перед могучим обаянием короля. После обеда, устроенного в ее честь, Август неизменно отправлялся с ней в спальню.
Лишь немногие из женщин способны были увлечь Августа более чем на полмесяца. Одна из них была дочерью бедного шляхтича, родившая ему впоследствии двух белокурых сыновей. Другая являлась дочкой мельника. Прожившая с полгода во дворце на правах официальной любовницы короля, она потом прекрасно устроилась. Август выдал ее за влиятельного графа.
Третьей была дочь разорившегося барона, доживавшего дни в полуразрушенном замке. Уже через год барон сумел поправить свои дела и был вхож во дворец, где приобрел немалое влияние.
Поговаривали, что Август имел несчетное количество незаконнорожденных детей, рассеянных по всей Европе. Как-то ради забавы он надумал их посчитать. Сбившись на седьмой сотне, король прекратил это глуповатое занятие и более к нему не возвращался.
Три дня назад французский герцог де Конти прислал письмо, в котором, не без злорадства сообщал о том, что его личный недоброжелатель русский царь Петр кормит рыб в Норвежском море. И вполне прозрачно намекал о том, что гибель произошла не без его личного участия.
Жаль, что у русского царя столь бесталанная кончина. Наверняка у них отыскалось бы немало поводов для разговора.
Король посмотрел на свою новую избранницу Изабеллу, дочь богатого шляхтича. Встав перед зеркалом, она густым гребнем прибирала золотистые волосы. Девушка принадлежала к знатному роду, который всегда подпирал королевский трон. Сейчас же довольствовалась скромной ролью наложницы без всякой надежды на длительность отношений. Причем она не претендовала на что-то большее, не выпрашивала ни замков, ни имений, как поступали прежние фаворитки, а оставалась всего лишь скромной содержанкой.
Глядя на девушку, Август сделал для себя неожиданное открытие: Изабелла просто любила его. Где-то внутри приятно защемило.
Любит…
А ведь девушка не могла не знать о том, что скоро их роман придет к завершению. И самое большее, что король сможет для нее сделать, так это выдать замуж за какого-нибудь именитого вельможу.
В дверь постучали. Король невольно нахмурился. Интересно, кто это посмел его потревожить? Почему-то самые неотложные дела обнаруживаются в тот самый момент, когда он находится в объятиях дамы.
— Войдите, — едва скрывая раздражение, произнес Август.
В спальную комнату вошел камердинер.
— Ваше величество, прибыл гонец от русского царя Петра.
— Как?! Разве Петр не утонул в море?
— Я задал тот же самый вопрос. Гонец сказал: «Всего через несколько часов русский царь будет во дворце, и король Польши сможет лично убедиться в том, что он жив и здоров».
Август громко рассмеялся. Ну конечно же, русский царь должен был остаться в живых. Ведь кто-то должен развлекать Европу!
— Передай гонцу, что я с нетерпением жду встречи со своим русским братом Питером.
* * *
Каждый, кто наблюдал за Лефортом и Петром, невольно поражался их внешнему сходству. Оба высоченные, длиннорукие и длинноногие. Их роднила даже манера одеваться и вести себя в обществе. Одинаковыми были даже усы, — аккуратно постриженные крохотными ножницами. Создавалось впечатление, что оба выскочили из единой утробы с разницей в десяток лет.
Задернув шторы в карете, Петр спросил:
— Мне кажется, что король Август — редкий плут. Тому ли мы помогаем?
