Старшего из офицеров СБУ интересовало, что здесь, на украинской территории, делают люди в «песчаном камуфляже» и кто они такие?
Полковник Василь ответил коротко и резко и сам же перевел:
– За один такой вопрос майор Гризли может их расстрелять, чтобы не совались не в свои дела. И расстреляет, если будут проявлять неуместное любопытство.
Но украинский подполковник был настроен более мирно. Уловив подмигивание Василя, он взял на себя смелость и объяснил, что эта группа представляет здесь вооруженные силы «Исламского государства» и интересуется продуктами деятельности лаборатории. Если эти продукты майора Гризли устроят, они будут покупать их у Украины. Но об этом, прозвучало и предупреждение, лучше не говорить вслух.
Старший из офицеров СБУ согласно закивал. Это был вопрос не его компетенции.
Украинский подполковник тем временем стал расспрашивать офицеров СБУ о том, что произошло в райцентре. И узнал кое-что новое. В том числе и о том, что непосредственно касалось событий в Терриконовке. Полковник Василь продолжал перевод, но не для того, чтобы удовлетворить любопытство саудовцев, а лишь для того, чтобы подчеркнуть особое положение Абу Саида, о котором он уже что-то сообщил. К важному человеку требовалось относиться с уважением. И даже полковник должен его уважать.
Цирк под видом перевода продолжался.
– Вчера из Терриконовки был доставлен труп человека, умершего после рюмки водки. Врачи «Скорой помощи» по каким-то признакам констатировали отравление. Тело увезли на экспертизу, водку забрали для того же. Но фельдшер, который привез бутылку водки, неосторожно оставил ее, уже початую, у себя на столе. Двое других фельдшеров районной станции, мужчина и женщина, выпили из бутылки сразу по стакану. Оба умерли почти сразу с теми же симптомами, что и мужчина из Терриконовки. В это время от взрыва термобарической гранаты загорелся дом врача-патологоанатома. Врач убежал домой. У него погибла жена и две дочери. После этого он, естественно, работать не мог. Из дома вызвали второго патологоанатома больницы. Ему по приказанию врача пришлось сначала провести вскрытие двух фельдшеров станции «Скорой помощи», а потом и умершего мужчины из Терриконовки. Помогал патологоанатому судмедэксперт из районной прокуратуры. Результат вскрытия неизвестен, поскольку морг был взорван, и при взрыве погибли и судмедэксперт, и патологоанатом. Эксперт-сапер СБУ предположил, что взрывчатка была мощностью около ста килограммов в тротиловом эквиваленте. Расчеты сделаны на основе повреждений арматуры в бетонных стенах. Предположительно взрывное устройство было заложено в комнате судебно-медицинской экспертизы. Остатки на бетоне говорят, что взрывчатое вещество использовалось неизвестное в нашей армии, и сделано оно на основе нитрометана. Подозрения на лабораторию пали потому, что сюда минувшим днем было доставлено несколько бочек нитрометана.
Украинский подполковник хотел что-то сказать, но Абу Саид опередил его и сообщил:
– Груз вчера был доставлен. Еще не вскрыта ни одна бочка. Количество бочек можно проверить по накладной. Документ я могу предоставить.
Полковник Василь перевел. Подполковник согласно закивал. Он, видимо, хотел сказать то же самое, но саудовский майор опередил его.
Старший из офицеров СБУ уже, кажется, растратил весь свой обвинительный пыл и спросил примирительно:
– Вы хотя бы поставили меня в известность, что здесь производится… Буду знать, не будет и подозрений… Чем лаборатория занимается?
Василь вопрос пересказал и переглянулся с Абу Саидом. Профессор согласно кивнул и сам ответил зловещим шепотом:
– Боевые отравляющие вещества на основе нитрометана. Услышали и забудьте. Дольше жить будете…
Офицер, выслушав перевод, виновато улыбнулся и согласно кивнул, тоже переходя на шепот, показывая одновременно на своих подчиненных офицеров:
– Мы службу знаем. Мы уже забыли… А бутылка водки… Это от вас?
– Нет, – категорично заявил подполковник. – У нас такой мелочью не занимаются. Мы не бутылки снаряжать будем, а артиллерийские снаряды.
– Тогда нам необходимо сходить в тот дом, где жил отравившийся. Необходимо узнать, где он водку покупал, в каком магазине.
– Онуприк! – позвал подполковник.
Краснощекий солдат быстро вошел. Он вместе с другими стоял в коридоре, готовый с оружием в руках прийти на помощь своему командиру, если эта помощь понадобится.
– Слушаю, пан полковник!
– Проводи панов офицеров к дому, где тот пьяница жил. Ну, ты знаешь, про кого я говорю…
Полковник Василь переводил дословно.
Офицеры СБУ двинулись к двери. Рядовой Онуприк пошел впереди. На какое-то время в комнате повисла тишина. Подполковник тихо хихикнул:
– Выпить панам офицерам СБУ захотелось. Надеются, что их в магазин пошлют, они там всю водку себе в машину перегрузят и будут неделю «квасить» – отраву искать…
Но не все в этой истории выглядело забавным. Первым, когда уже громко хлопнула входная дверь, выпустившая ночных гостей, опять хватился лейтенант эль-Габари.
– Но ведь старуха могла в окно видеть Онуприка! Она скажет, что это он дал пьянице бутылку! Что тогда? Опять на нас обвинения повесят?
Подполковник в досаде стукнул себя по лбу.
– Точно! Исправлять надо. Срочно…
За окном заработал двигатель машины. Офицеры СБУ не желали ходить пешком по темным улицам, где кто-то может с молотком в руках выскочить из кустов.
Но ликвидировать их следовало бы в здании. Или хотя бы во дворе.
Подполковник растерянно посмотрел на Василя, словно просил совета. Полковник это понял и коротким взглядом отдал приказ майору Гризли. Но для понятности добавил:
– Сделай… Спишем на российских диверсантов, раз они здесь поблизости появились. Эти парни из СБУ сами нас диверсантами пугали. А мы для приличия и по своим окнам постреляем. Создадим видимость боя. И выйдем из него победителями. В лавровых венках…
Говорил он на арабском языке, чтобы саудовцам было понятно. Объяснять же что-то подполковнику на украинском не стал. Это было маленькое наказание за допущенную ошибку.
Гризли зло усмехнулся, хотя его взгляд гюрзы оставался бесстрастным и, как обычно, ледяным, поднялся, и за ним поднялись семеро его «волков». Вышли они стремительно, чуть не бегом. Слышно было, как Гризли требовал в коридоре у водителя ключи от грузовика. А еще через тридцать секунд грузовик выехал за ворота…
* * *
Мама стояла возле кухонного окна и видела больше, чем я. То есть она видела все с самого начала, тогда как я успел рассмотреть только окончание действа.
А события развивались следующим образом. Я разговаривал по телефону с младшим сержантом Нафаней, когда услышал звук двигателя подъезжающей машины. Мама прильнула к стеклу сразу и всматривалась в темноту. Уже утро подступало, а утренняя темнота бывает самой густой, и трудно бывает что-то рассмотреть, тем более когда в небе висят тяжелые свинцовые тучи. Но свет фар машины даже мне, стоящему от окна в трех шагах, был виден. Тем более я сразу к окну ближе шагнул, хотя тогда еще не убрал трубку от уха. Судя по горящим фарам и по темному силуэту, это был «уазик» или еще какой-то большой внедорожник. Машина остановилась. Вышли люди. Всмотревшись, я насчитал сначала пятерых, потом понял, что еще один сливается в темноте с корпусом машины. Значит, приехало шесть человек. Один из них показывал на дом. Конкретно на наш дом. Не пальцем, а просто рукой махал. Его подталкивали, чтобы шел первым. Он, мне показалось, откровенного желания не выказывал. Все были вооружены, но подготовки к бою я не заметил. Никто не опустил предохранитель, никто не передернул затвор автомата. Они, видимо, считали, что дома только одна мама. И не готовились ни к какому отпору. Как вообще не готовились к неприятностям. Но во двор сразу не вошли, потому что смотрели еще и в ту сторону, откуда приехали. Оттуда слышался шум двигателя еще одной машины. Судя по звуку – грузовика. И грузовик этот приближался стремительно. Свет фар прыгал по дороге, освещая всех шестерых с первой машины. Мне это не понравилось. В грузовике много солдат может поместиться. Обычно сидя помещается взвод. Против шестерых я еще имел бы возможность что-то предпринять и скрыться сумел бы, а если противников будет много, они могут дом окружить и меня блокировать. Тогда вся надежда на младшего сержанта Нафаню. А эти шестеро первых стояли так, словно дожидались подмоги. Теперь, в свете фар второй машины, я уже отчетливо увидел, что первая машина была «уазиком». Вшестером в пятиместном «уазике» ехали, не испугались тесноты. Значит, необходимость была.
Какая необходимость?
Кто-то видел меня?
Глупость! Тогда бы они не стояли так открыто, на виду. Они обязательно залегли бы, опасаясь очереди в свою сторону…
Что тогда? И вообще, что это за люди? Это было непонятно. А непонятное в моей ситуации всегда несет угрозу.
